КамТугеза

В результате, она решила, что настоящего свободного мужика можно найти только в пивном баре. Одной идти было неудобно, и Катя взяла с собой полненькую очень веселую подругу. В первый же вечер в ирландском пабе на Таганке она познакомилась с Томасом.

Глава 9

Когда Катя с Родионом уже начали волноваться из‑за долгого отсутствия Томаса, зазвонил телефон.

– Вот, он сам звонит, – сказал  Родион, посмотрев на экран.

Томас рассказал, что произошло у магазина и что его забрали в шестнадцатое отделение полиции на Воронцовом поле. «Вы не беспокойтесь, здесь Вадик Власов работает, мы с ним на «Торпедо» в футбол играли. Так что, протокол составят и скоро выпустят. Погуляйте пока», – успокоил он.

– Он в полиции, а нам предложил погулять, – не очень уверенно обрисовал ситуацию Родион.

– А мы не можем ему помочь? – спросила Катя, явно

растерявшись. – Может нам лучше в отделении полиции его подождать?

– Да все нормально. Разберется. У него там знакомый. Говорит, что ненадолго, – ответил Родион, поймав себя на неприятной мысли, что он рад тому, они остались одни. – Мы можем пока погулять, если ты не против.  Когда он позвонит, мы за пять минут подойдем.

Они вышли на Яузский бульвар. Дом Родиона был совсем рядом. Он подумал, что лучше пойти куда‑нибудь подальше от него, и они двинулись вверх по тихому тенистому бульвару в сторону Покровских ворот. Катя начала рассказывать про институт, где она училась, но мысли возвращались к тем новым непонятным чувствам, которые у нее появились.

Когда девушка воспитывается без отца, она по‑особому смотрит на мужчин. Ей хочется получить то, чего она была лишена в детстве. И получить  сразу за все прошедшие годы: много, ласки, много заботы, много тепла. Она мечтает увидеть в своем избраннике человека, с которым не только легко и просто, а за которого всегда можно легко спрятаться. Хотя Томас был, скорее всего, гораздо сильнее и, наверное, добрее, в нем не было такой уверенности, как в Родионе. Наверное, Томас был бы хорошим большим надежным другом. Но сейчас Катя поняла, что он сам большой ребенок и нуждается в хорошей опеке, а она никогда не относила себя к женщинам, которые любят нянчиться с мужчинами. «Конечно, когда человек добрый – это замечательно, но когда доброты слишком много, то почему‑то всегда мало денег», – думала Катя. Она вспомнила свою мать, которая всегда всем хотела помочь, а сама пришивала оторвавшиеся бретельки на старых лифчиках. «Может, Родион немного циничен, но зато такие люди совсем не склонны к авантюрам и поэтому Томас в полиции, а Родион здесь, рядом».

Вот и сейчас: они только познакомились, а у неё ощущение, как будто они в детском садике на соседних горшках сидели. Катя догадывалась, что тоже понравилась Родиону. Но насколько? «Нравится – это одно, а что дальше? Томас его друг, а симпатичных девчонок здесь полно. Вон заняли позиции на лавочках вдоль бульвара. В таких шортах я бы даже на пляж не пошла, а они в центре города». Катя посмотрела на конкуренток с некоторым превосходством. «Решать надо прямо сейчас. Скоро вернется Томас и всё – выбирать будет поздно» – неожиданно для себя подумала Катя.

Они уже почти дошли до Покровских ворот. Посмотрели на не внушающие доверия камни от крепостной стены Белого города и, пропустив красный трамвай, свернули на Маросейку. Там было шумно, душно и многолюдно. Немного потолкавшись между вечно спешащими  прохожими, свернули в тихий Петроверигский переулок.

– Ты любишь историю? – вдруг спросил Родион, вспомнив, что когда они еще шли по бульвару, Катя рассказывала ему, что учится на историка в педагическом институте.

– Ну, ты и тормозишь! – рассмеялась Катя. – Мы уже пол‑Москвы прошли.

– Да я что-то задумался, – улыбнулся Родион. – У меня такое бывает. Извини.

– Как тебе сказать? Даже не знаю, – попробовала честно ответить Катя. – Но я точно не готова всю жизнь посвятить поискам того, кто сплел ту корзину, в которую упала голова бедной Марии Антуанетты, если ты об этом.

– А почему тогда история? Хочешь быть учителем?

– Это тоже вряд ли, – Катя помолчала и шутливо добавила: – Лет через двадцать моему мужу одной моей красоты будет мало и я, чтобы он не заскучал и не убежал к другой, буду развлекать его всякими увлекательными историями, как Шехерезада.

– Ты уже знаешь, что будет интересно слушать на ночь твоему мужу?

– Конечно, знаю! Я же сама его буду выбирать, – Кате очень хотелось сказать, что именно этим она сейчас и занимается, но побоялась, что Родион может не оценить ее юмора.

– То есть ты знаешь, кого ищешь? – спросил он.

– Знаю, конечно – москвича с квартирой, – рассмеялась Катя. – И еще я знаю сто честных способов его обольстить. Дело за малым: где его найти?!

– Ну, вообще-то, я и есть москвич с квартирой.

– Ну, значит, я тебя и искала. Можно приступать к обольщению, – Катя сказала это вроде бы в шутку, но в то же время попыталась из‑под бейсболки незаметно заглянуть в глаза Родиона в надежде найти там

какие‑нибудь подсказки.

– Справишься? – спросил Родион и осторожно поддержал ее за локоть, переходя на другую, тенистую сторону улицы.

«Я‑то справлюсь, – подумала Катя, – а как быть с Томасом? Для тебя, мне кажется, это тоже самая важная проблема». Мысли у нее смешивались и наслаивались. Она всегда и во всем предпочитала полную определенность. И не любила любую фальшь, жеманство и притворство. «Почему у людей есть возможность скрывать за словами свои мысли и желания. Скольких бы проблем удалось избежать, если бы люди общались не словами, а чем‑то, что нельзя подделать. Ведь тогда ни слукавить, ни тем более обмануть было бы невозможно. Все было бы проще и честнее… Проще ли? Зачем я тогда осталась у Томаса – ведь не хотела. Решила довериться судьбе. Всего одна ночь, а теперь все так сложно. Хотя если бы не было той ночи, то не было бы сейчас Родиона. Но что произошло, то произошло и вернуть назад ничего уже нельзя. Если опять положиться на судьбу, то через час нельзя будет вернуть вот эти самые минуты. Может дождаться Томаса и сказать: «Томас, наша встреча была ошибкой – мне нравится твой друг?» А друг‑то вообще в курсе моих планов? Почему я решила, что Родион влюблен?»

– Ау! Так что там с обольщением? – прервал ее размышления Родион. – Не только я торможу.

– С этим никаких проблем. Ты же сам говорил, что только мужчина с куском мамонта имеет право на воспроизводство своих генов, – Катя вспомнила их разговор во дворе. – А так как мяса всегда на всех не хватает, то у женщины тоже должно быть свое оружие.

– И ее оружие – искушение? – спросил Родион.

– Женщина миллионы лет сидела в углу пещеры и от того, кого выберет мужчина, зависело, получит ли она свой кусок или нет, а значит, выживут ли или нет ее дети. Так что выживали те, у кого это получалось лучше. Естественный отбор. Это если продолжать твою же мысль, – пояснила она с улыбкой.

– Как здорово ты это повернула. Я так и думал, что это искусство у женщины в генах, – засмеялся Родион.

Катя никогда не было так легко с мужчиной. Она вспомнила, как непонятно зачем часто пыталась подстроиться под каких‑то ненужных ей мужчин. Чтобы дать им возможность почувствовать свою значимость, могла долго слушать несбыточные бессмысленные проекты. Поощрять вопросами, делать вид, что открывает для себя с их помощью новый непознанный мир. Сейчас она подумала: «А зачем я это делала? Жила бы потом с каким‑нибудь самодовольным болваном и всю жизнь слушала всякую хрень?» Она чуть отстала и сзади посмотрела на Родиона: «Может я сейчас все выдумала, потому что мне самой захотелось, чтобы он был особенный? Может мне все померещилось? А этот Родион такой же болван…»

Катя зря сомневалась в чувствах Родиона. Он, естественно, пытался говорить себе, что влюбляться в девушек друзей очень плохо. И тоже сомневался, что может это и не любовь вовсе, а просто вино обострило или наоборот, затуманило его мысли. Но в глубине души он понимал, что уже не может контролировать появившееся еще там, в дворике, волшебное чувство, для которого тысячи лет ищут и не находят никакого объяснения. Что его магия гораздо сильнее и важнее любых правил.