Летунья

   ― Тоже мне, королева! ― соседка захлопнула дверь перед моим носом и сделала это с такой силой, что из стены вывалился кусок штукатурки. Я в растерянности постояла немного перед дверью, обдумывая, что же мне теперь делать. Ясно, что домой сегодня не попасть ― моя соседка опять "не в духе".

  Это была плохая идея ― снимать квартиру на двоих с человеком, которого толком даже не знала. А когда "узнала", было уже поздно. Хозяйка квартиры потребовала деньги за полгода вперёд и уехала за границу, а мне пришлось выживать в уже оплаченной квартире. Вернее ― выживали меня, и довольно успешно.

  Когда Марте, так звали мою обидчицу, нужно было привести кого-то к себе, она сначала вежливо просила меня погулять пару часиков, а потом, видя мою бесхребетность, стала просто выставлять меня из дома, и делала это по-хамски. Как сегодня. О, боже, как же я от всего этого устала! Целый день провела на ногах на работе, а теперь даже отдохнуть негде.

  Я присела на корточки у двери, прижавшись к ней спиной, обняв видавшую лучшие времена старую сумку, и стала думать, к кому бы из подруг напроситься переночевать. Осень, октябрь, ветер, дождь. Гулять в очередной раз по улицам ― нет сил.

  На лестнице послышались голоса, кто-то возвращался домой, чертыхаясь и ругая так не вовремя сломавшийся лифт, и мне пришлось встать. Смахнув слезы рукавом пальто, медленно побрела вниз, на улицу. Выслушивать сочувствующие слова от соседей мне было стыдно, и я, сделав весёлое лицо, поздоровалась с бабой Катей, тащившей за собой хнычущего внука.

   ― Здравствуй, Асенька, ― бодро откликнулась на приветствие старушка, ― погулять собралась, на ночь-то глядя?

  Я не ответила, бегом выскакивая из подъезда. Ну, что некоторым людям неймётся, так и норовят залезть в чужую жизнь и рассмотреть её под лупой. А лучше ― под микроскопом, чтобы уж наверняка ничего не упустить. Тоска. Вдвойне тоска, потому что дождь на улице усилился, а мой зонтик окончательно сломался. Я остановилась под козырьком подъезда, и с безнадёжностью смотрела, как прямо на глазах растут лужи на асфальте.

  Кто-то подошёл ко мне. Я подняла голову и столкнулась взглядом с незнакомцем, невзрачным молодым парнем, обратившимся ко мне: "Скажите, а вы Марту из тринадцатой квартиры знаете?"

   ― Ещё бы, я там живу.

   ― Так вы Марта?! ― то ли удивился, то ли обрадовался человек.

  Я не успела ему возразить, что он ошибся, увидев, какими холодными и пустыми стали его глаза. Последнее, что от него услышала было: "Ничего личного, прости".

  Что-то кольнуло меня в грудь и сразу стало трудно дышать, я попыталась сказать "помогите", но губы меня не слушались. Всё поплыло перед глазами, голова закружилась, и я "отключилась".

  Не помню, сколько пробыла без сознания, но когда открыла глаза, то тут же их закрыла, чтобы только не видеть собственное тело, лежащее в луже с беспомощно раскинутыми руками. Рядом валялась старая сумка. А когда всё-таки решилась снова открыть глаза ― двое мужчин в форменных куртках уже укладывали мою бездыханную тушку на носилки и несли её к машине скорой помощи, припаркованной рядом с домом. При этом они сильно ругали дождь и меня, решившую умереть именно в их смену. Довершали картину мелькающие синим цветом маячки полицейской машины.

  Не сразу поняла, что смотрю на это безобразие сверху. Конечно, начнёшь "тормозить", когда в грудь бьют непонятно чем. А сообразив, не закричала от ужаса. Единственное чувство, которое я испытывала в тот момент, было любопытство. Мне было легко-легко, ничегошеньки не болело, даже уставшие от стояния за прилавком ноги. А ещё я умела летать ― и это было прикольно. И мне было совершенно плевать на Марту и типа, который пришёл расправиться с ней и так "лопухнулся".

  Меня погрузили в машину и двинулись, видимо, в больницу: машина своим ходом, а я следом за ней ― своим, то есть полетела. Легко и быстро, и даже что-то напевала. Дождь и ветер мне совершенно не мешали.

  В больнице я с интересом понаблюдала за тем, что проделывали со мной местные доктора и скажу честно, это было мало похоже на действие врачей скорой помощи в известном американском сериале. Наши медики работали как-то вяло, без "огонька" и, похоже, слегка скучали.

  Но всё было не так уж плохо. В конце концов, меня определили в палату и увешали какими-то трубками. Значит, я ещё жива, а это уже что-то...

  Полетав немного над собой и убедившись, что пока ничего не меняется, я выпорхнула в коридор. Там никого не было.

   ― Понятно, это же реанимация! ― сообразила я и спустилась на этаж ниже. Там было ненамного многолюднее, и я пошла в "загул" по больнице, надеясь увидеть по пути что-нибудь стоящее. В приемном отделении, несмотря на позднее время, были люди. Они дружно наседали на медсестру в окошке, тряся перед её носом какими-то бумажками, а она довольно успешно от них отбивалась. Знакомая и неинтересная сцена вызвала у меня зевоту, я развернулась и неожиданно для себя услышала скрипучий старческий голос.

  ― Ну, чего, варежку-то разинула, растяпа! Раззевалась она тут!

  Я повертела головой в поисках вредной бабульки, но голос меня опередил.

   ― Я к тебе, летунья, обращаюсь! И нечего на меня пялиться, спускайся, присаживайся рядом, поболтаем...

  Теперь я её увидела: маленькая сухенькая старушенция в белом платочке и больничном халате сидела на стуле в коридоре и приглашающе махала мне рукой. Рядом с ней была целая куча свободных мест, и я "приземлилась" на соседний с ней стул.

   ― Здравствуйте, бабушка! ― вежливо с ней поздоровалась.

   ― Какая я тебе бабушка, тоже мне внучка нашлась. Зови меня тётя Маша. Ну, что молчишь, язык прикусила? ― агрессивно накинулась на меня странная бабка. Теперь она уже не казалась мне привлекательной собеседницей, и я пожалела о своём скоропалительном решении посидеть и поболтать с ней.

   ― Э...тётя Маша, я ― Ася, вот, летаю тут, а почему Вы меня видите? ― промямлила, совершенно не представляя, что ещё сказать.

   ― Почему, почему, тоже мне почемучка, а сама-то как думаешь? ― огрызнулась вредная бабка и, не дождавшись моего ответа, продолжила, ― потому что я такая же, как ты, дурёха! Застряла между жизнью и смертью, во "второй реанимации" лежу. Мои ненормальные внуки никак не хотят меня от аппарата отключить, вот я и кукую здесь, в одиночестве. Жду, когда им надоест сорить деньгами и смогу спокойно в рай уйти...