Страница 3 из 5
– Дочка, прости меня. Так уж получилось, что я не смогла обеспечить тебе счастливое детство.
Ане уже исполнилось четырнадцать лет, она выросла самостоятельной и как никто могла понять мамино горе. Она бросилась вытирать мамины слезы носовым платком:
– Мама, ты что?! В чем ты виновата?
– Перед тобой, дочка, я виновата. Ушла вся в свою печаль, а о тебе забыла.
– Да ладно, мам. Если бы всего этого не произошло, я бы не выросла такой самостоятельной. Нет худа без добра, хотя нет, плохая пословица. Не надо никакого добра, только бы худо не было.
На мгновение Ане показалось, что мамины глаза увлажнились. Она стала похожа на себя прежнюю, но лишь на одно мгновение.
– Знаешь, дочка, я решила, что мне нужно пойти куда-нибудь в люди. У нас еще есть сбережения, оставшиеся от папы, но я думаю, что мне стоит устроиться на работу.
– Мама, куда же ты пойдешь? Ты же никогда не работала! Ты ничего не умеешь!
– Научусь, – почти весело сказала мама. – Не боги горшки обжигают!
Совсем неподалеку от них находилась прядильно-ткацкая фабрика, рабочих там всегда не хватало, и маму с удовольствием приняли на почетную должность ткачихи.
Неожиданно для мамы, никогда не видевшей настоящего производства, фабрика оказалась просто огромной, состоящей из нескольких цехов. На проходной сидел охранник, проверяющий документы, а коридор, ведущий в цеха, был длинным до бесконечности. Придя в первый день с работы, мама рассказывала Ане:
– Дочка, там столько цехов, мне предложили выбрать. Можно полегче работу, в сортировочном цеху или в гладильном, но я все-таки решила туда, где зарплата побольше, в основной цех. Там и оборудование современное, японские швейные линии. Там такие огромные катушки с нитками, ты таких больше нигде не увидишь!
– Мама, ну ты скажи, тебе самой там понравилось?
– Конечно, понравилось! С завтрашнего дня начну работать. А то я совсем в домашнюю клушу превратилась, сама себе уже не интересна.
– Ну, вот и хорошо, – обрадовалась Аня. – Главное, чтобы ты, мамочка, была довольна, чтобы у тебя настроение улучшилось.
Мама ничего не понимала в ткацких машинах, училась на ходу, и на второй день чуть было не засунула руку в работающий станок.
К ней тут же подскочил мастер с криками:
– Ты что же делаешь, дура?!
Мама расплакалась:
– Ой, спасибо вам, что вы оказались рядом. О чем я только думала?
– Наверное, о том, чтобы остаться безруким инвалидом, – пробурчал мастер.
Мама заплакала, а мастеру стало стыдно, что он так набросился на новенькую.
Он сконфуженно замолчал и внимательно на нее посмотрел. Посмотреть на Анину маму внимательно и не влюбиться в нее было невозможно.
– Может быть, поужинаем сегодня, чтобы отметить спасение руки? – предложил он.
– Конечно, – сразу же согласилась мама, – я думаю, крайне невежливо отказать в такой мелочи своему спасителю.
– Да это я должен перед вами извиняться за свой резкий выпад, – примирительно сказал он.
Мама переоделась к ужину, найдя в шкафу светло-бежевое платье, особенно подчеркивающее ее шикарную грудь. Она по-прежнему выглядела как королева красоты, казалось, что перенесенные страдания не оставили следа на ее прекрасном лице.
Не то чтобы она хотела понравиться мастеру как женщина, просто была ему очень благодарна за помощь и поддержку на фабрике, где чувствовала себя совсем чужой.
Посмотрев на мамину грудь, мастер после ужина не смог перенести мысли, что мама может достаться какому-то другому мужчине.
Так они и поженились. Отчим быстро переехал в их большую и просторную квартиру, своей у него никогда и не было. Да и вещей оказалось немного.
Отчим, как и папа, сдувал с мамы пылинки, а Аню как будто бы даже не замечал. Теперь они с мамой вместе уходили на работу, вместе приходили.
Глава 4. Одиночество
Казалось, Ане не осталось больше места в доме. Она училась быть невидимкой, чтобы случайно не разрушить мамино нежданное счастье. Не дай Бог, вернутся те страшные времена, когда она целыми днями неподвижно лежала на диване и ничего вокруг не замечала.
Теперь, когда мама работала на фабрике, у нее совсем не оставалось времени для дочери. Часто они с отчимом в утренние смены вставали в пять часов утра, и Ане приходилось самой готовить себе завтрак и завтракать в одиночестве. Оставаясь одна, она представляла, как папа сидит рядом с ней за столом и нежно и одобрительно на нее смотрит.
С отчимом отношения не сложились совсем, он никогда не любил ее, и никогда не заступался. Над головой у него постоянно висел серый грязный гриб.
Сегодня Аня пришла со школы, мама, быстро накрыв на стол и поставив ей тарелку с супом, продолжила прерванный ее приходом разговор с отчимом. Потом, как бы извиняясь перед Аней за то, что скажет дальше, негромко выговорила:
– Дочка, мы собираемся на юг поехать, ведь несколько лет уже работаем без отпуска. Пора бы уже и отдохнуть, здоровье поправить.
Аня сразу все поняла и тихо спросила:
– А я?! Я уже не нужна вам? Вы меня с собой не берете?
Мама виновато сказала:
– Дочка, ты же знаешь, сейчас у нас нет такого достатка…
– Понятно, денег на меня не хватает, – зло подумала Аня, но ничего не сказала.
Нимб над головой отчима зашевелился, превратившись в мерзкую змею, и зашипел на нее.
Мама хотела продолжить: «как при папе», но в горле застрял ком, не дающий ей вымолвить ни слова.
Аня посмотрела на маму, и ей стало больно и горько. Она бросилась в свою комнату, и уже там слезы хлынули потоком. Ей показалось, что в углу появилась папина тень, безмолвно смотревшая на нее с печалью и сожалением.
– Папа! Как ты мог меня оставить, почему, зачем ты оставил меня совершенно одну в таком жестоком мире? – спросила Аня у тени.
Она услышала, как отчим громко говорит маме в коридоре:
– Твоя дочь живет в мечтах! Пусть спустится с облаков на грешную землю! Работать пусть идет, вон дети миллионеров за границей с шестнадцати лет работают. А ей уже семнадцать, здоровая кобыла. Кто, мы на нее работать будем?
– Мужлан необразованный! – обиженно подумала Аня, – читать, наверное, и то, как следует, не научился.
Мама с отчимом уехали на юг, а она осталась на целый месяц одна, размышляя о несправедливости в нашей жизни.
Такие, как папа, рождаются один раз в сто лет, второго такого больше никогда не будет. Отчим по сравнению с папой казался Ане просто чудовищем.
Хотя, если подумать, на что ей жаловаться? Сыта, обута, одета, а то, что этот неотесанный чурбан ее совсем не любит, так за это взрослых не судят. Кому можно пожаловаться на нелюбовь и грустное одиночество?
Не бьет, и то хорошо.
В конце концов, совсем недавно она мечтала лишь о том, чтобы мама была счастлива. Все ее мечты сбываются.
Квартира опустела, и Аня по вечерам лежала почти голая на диване в гостиной, глядя на звезды через стекло балконной рамы, и думала:
– Скорее бы уйти из дома и жить самостоятельно!
Ночные звезды подмигивали ей и, казалось, шептали:
– Скоро, скоро!
– Какие же вы красивые, звезды! Как вы сияете, как же вы восхищаете людей своим неземным светом!
Аня представляла себе звезды живыми существами, ей часто казалось, что они слышат ее и видят.
Тут же она подумала:
– Я звезд с неба не хватаю, никакое светлое будущее меня не ждет. Я буду жить, как все, выйду замуж за простого парня и буду жить обычной обывательской жизнью. Семья и дети. Хорошо бы иметь двоих детей, мальчика и девочку.
Мечты унесли ее в счастливое будущее, где они вдвоем с любимым мужем воспитывают очаровательных маленьких детишек в светлом и огромном доме. Папа занимается с мальчиком и учит его мужским занятиям, а Аня читает девочке сказки.
К окончанию средней школы Аня окончательно поняла, что она в новой семье, ячейке общества, лишняя и никому тут не нужна.
Мама неожиданно встала на сторону отчима и тоже начала считать, что главное в жизни – хорошо зарабатывать. За ужином она сказала Ане: