Затаившийся

– Я запросила список всех местных жителей, обвинявшихся в сексуальных преступлениях, и заодно условно освобожденных. Когда закончим здесь, давай с ними поболтаем. Я ставлю на кого-то, кто уже совершал подобное раньше.

– Или долго думал и наконец-то решился.

Я возвращаюсь к Адаму.

– Ассистент может подвезти тебя до коттеджа, – говорю я.

– Я сам доеду, – отвечает Адам.

– Уверен?

– Я могу вести. Мне нужно собрать вещи и позвонить родителям Софи. И подумать, что я скажу Обри.

– Мы можем прислать священника, – говорю я.

Он встает.

– Нет. Софи не была верующей, как и я. Мне просто нужно осознать, что здесь произошло.

Он останавливается и смотрит вокруг, на сгрудившуюся толпу, полицейские автомобили, скорую помощь.

– Что именно произошло? – спрашивает он.

– Кто-то убил твою жену, – говорю я. – И, похоже, совершил нападение.

– Нападение, – повторяет он, смаргивая слезы. – Да, я же это видел, помнишь? Кто-то силой утащил ее прямо у нашего коттеджа.

Я должна сказать это. Лучше я, чем «Фейсбук».

– Мы еще не провели полный осмотр, но, Адам, похоже, что на Софи было совершено нападение сексуального характера.

– Ее изнасиловали?

– Да, похоже.

– Значит, – говорит он, – вы сможете отыскать ДНК убийцы. Так?

Адам смотрит сериалы про полицейских, совсем как парень, который сфотографировал зевак на месте преступления. Если бы я выпивала всякий раз, когда кто-то в баре, посмотрев криминальную сводку, начинает рассуждать о нарушенной цепочке доказательств или неправомерно добытых уликах, я… ну я бы спилась.

– Не факт. Она пробыла в воде не меньше нескольких часов. Следы, которые мог оставить на теле убийца, могли быть смыты.

– Многовато предположений, – говорит мне Адам.

– Боюсь, что так.

К нам подходит Монтроуз.

– Соболезную вашей утрате, – говорит он Адаму.

Адам кивает в ответ.

– Просто найдите того, кто это сделал, детектив, – говорит он. – Просто найдите его.

17

Ли

За столиком для пикника сидят Кармайн и Делия Уинтерс. На вид им лет по сорок с небольшим. Кармайн подтянут, а на его подкрученные усы ушло столько воска, что на них, кажется, можно повесить полотенце. У его красавицы жены – темные волосы и подрисованные карандашом брови. Кармайн одет в футболку с логотипом Университета Британской Колумбии, а Делия – в голубую майку. На столе лежат две сложенные кофты, тоже с логотипами университета. На лицах у пары застыло выражение, свойственное тем, кто увидел нечто шокирующее и одновременно захватывающее. Например, автокатастрофу.

Я подхожу к ним и представляюсь.

– Вы знаете, кто это? – спрашивает Кармайн.

– Да, но мы пока что не можем раскрыть эту информацию, – отвечаю я.

– Мы уже рассказали полиции все, что знаем, – говорит Делия.

Муж кладет руку ей на плечо. Очевидно, она не хочет повторять свой рассказ из-за того, что это больно, а не из-за того, что ей все равно.

– Мы можем рассказать еще раз, – говорит Кармайн. – Просто мы немного шокированы. Не ожидали наткнуться на мертвое тело.

Никто не ожидает. А те, кто натыкается, помнят про это всю жизнь.

– Я понимаю, что для вас это большое потрясение, – говорю я. – Мне просто хотелось бы услышать подробности.

Мне отвечает Делия.

– Мы приехали из Ванкувера, – медленно говорит она, глядя мне в глаза. – Но сглупили – не подумали, что в День поминовения здесь будет так много народу. У вас тут, в Америке, столько людей погибло в ходе войны.

Она ненадолго замолкает, а потом продолжает рассказ:

– Мы смогли поселиться в последнем свободном коттедже на пляже Мар-Виста.

– Кто-то отменил свою бронь, – добавляет Кармайн. – Повезло.

– Единственное, в чем нам повезло в этой поездке, – говорит Делия.

– Мы решили поплавать на каяках. Прямо с утра. Было довольно рано – часов семь? Да, Ди?

Она кивает.

– Да. Дул попутный ветер, мы добрались сюда минут за сорок. У меня была с собой еда и кофе, и мы решили перекусить у «осьминожьей дыры».

– Да, – говорит Кармайн. – Я плыл следом за Ди, так что она увидела тело первой.

– Я подумала, это надувная кукла. Даже неловко. Мы никогда не видели таких кукол, но было действительно похоже. Она была голой. Качалась на воде вверх-вниз.

– Мы подплыли ближе, – продолжает Кармайн. – Она запуталась в тростнике, и я потыкал ее веслом. Мне казалось, это какой-то розыгрыш.

– Я тоже так подумала, – говорит Делия. – Теперь-то, конечно, ничего смешного в этом нет.

Они рассказывают, как поспешно доплыли до берега и набрали 911.

– Вы видели поблизости кого-то еще? – спрашиваю я.

– Нет, – говорит Делия. – Здесь были только Кармайн и я. И она, конечно, – Делия смотрит в сторону тела.

– Может быть, вы заметили неподалеку автомобиль? – говорю я. – Грузовик? Другое средство передвижения?

Вновь отрицательный ответ.

Монтроуз беседует с несколькими прохожими, пришедшими посмотреть на обнаруженное тело. Наверняка гадает, нет ли среди них убийцы. Он верит, что убийцы возвращаются на место преступления. Я? Я с таким не сталкивалась.

– Днем здесь, наверное, полно народу, – говорит Кармайн. – Но дело было ранним утром. Было довольно прохладно. К тому же, без обид, американцы любят поспать подольше, так?

Я слегка улыбаюсь в ответ:

– Возможно, вы правы.

Я задаю Уинтерсам стандартные вопросы. Делия – администратор в Университете Британской Колумбии. Кармайн работает на «Муджи», японскую торговую сеть, и строит для них новые магазины. Я знаю, что, вернувшись домой, Уинтерсы будут рассказывать эту историю снова и снова. Они забудут все про этот отпуск, за исключением безжизненного тела Софи Уорнер в прозрачной голубой воде так называемого единственного фьорда Америки.

Они будут рассказывать лишь про мертвую женщину.

18

Адам

Я возвращаюсь в «Глицинию», чтобы собрать свои вещи. И вещи Софи. Что еще мне остается? Я мог бы сидеть в машине и рыдать. Но у меня кончились слезы. Кажется, будто все это происходит с кем-то другим. Не со мной. Больше нет смысла здесь оставаться, я знаю. Софи мертва. Ее тело нашли. Я знаю, что все это взаправду. Все это случилось на самом деле, и я ничего не могу изменить.

Я нахожу ее солнечные очки – винтажная модель от Fendi. Они смотрят на меня с обеденного стола. Я кладу их в футляр и вспоминаю, как Софи купила их во время нашей поездки на Мартас-Винъярд.

Хорошее было время. Глядя на очки, я невольно начинаю вспоминать все то, за что я полюбил Софи, все то, что постепенно исчезло из нашей жизни. Наши отношения разладились еще до рождения Обри. Знаю, отчасти это моя вина. Я был занят. Мне казалось, что чем больше я вложу в работу, тем больше получу взамен. Идиот. У меня не оставалось времени на Софи. Брак, который был мне так дорог, начал трещать по швам. Софи пыталась уберечь нас от этой участи. Я помню. Она встречала меня долгими поцелуями. Писала мне, предлагая провести время вместе. Съездить куда-нибудь. Сходить в ресторан. Она находила отговорки, чтобы нам не приходилось иметь дело с ее родителями, точнее – чтобы я не пересекался с ними лишний раз.

Я был слеп, но она не отступала. Софи привыкла бороться. Она всегда заступалась за других и только потом за себя. Да, у нее были перепады настроения. Хотел бы я знать, насколько я виноват в ее депрессии.

Мы были судном, медленно идущим на дно. Я спал на диване почти половину времени. Мы никогда не произносили вслух слово «развод», но оно маячило над нами. Я все время задерживался на работе. Ходил куда-то с друзьями. Она делала то же самое. Помню, как я возвращался домой, и дом казался мне неуютным, как отельный номер.

А потом все изменилось.

Я вернулся с работы и обнаружил, что дом пропитался ароматом знаменитой лазаньи Софи. Знаменитой, потому что я не уставал нахваливать ее, когда разговор заходил о любимых блюдах.