Люси Кpаун

- Что, Тони?

- Я пойду в отель и буду ждать тебя там. Я хочу доехать с тобой до ворот.

- Ладно, Тони, - согласился Оливер. - Скажи доктору Петтерсону, что я приду через пять минут.

- Лады, - сказал Тони.

Оливера передернуло.

- Где он набрался таких слов? - прошептал он.

Люси пожала плечами. Ее палец оставил небольшое красное пятно помады на плече пиджака Оливера, и она чувствуя себя виноватой решила ничего ему не говорить. Они слышали, как Тони вышел из дома, как его шаги наконец замерли в конце гравиевой дорожки.

- Ну... - Оливер еще раз оглядел комнату. - Вот наверное и все. - Он взял два чемодана. - Открой, пожалуйста, дверь, Люси, - попросил он.

Люси открыла дверь, и они вышли на крыльцо через гостиную. Гостиная была полна цветов, призванных скрыть неизгладимый отпечаток убогости чужой мебели. Их запах сливался со свежим ароматом озера.

На крыльце Люси остановилась.

- Мне хочется пить, - сказала она.

В действительности она не испытывала жажды, но это могло бы задержать отъезд Оливера еще на 10 минут. Она знала, что Оливер разгадал ее уловку, и что он обычно бывал раздражен, или по крайней мере нетерпеливо удивлен тем, что считал неоправданной задержкой, но она никак не могла примириться с мыслью, что вскоре гул мотора замрет на дороге и она останется совершенно одна.

- Ладно, - сдался Оливер после небольшой паузы, опустив на пол свои чемоданы. Он сам прощался очень по-деловому, сказав один раз "до свидания" и сразу же уезжал. Он стоял вглядываясь в даль озера, ожидая, пока Люси подойдет к столу возле стены, нальет немного виски из бутылки и разведет его в двух бокалах холодной водой.

Ястреб взвился с одного из деревьев у озера и начал медленно кружить, почти не двигая крыльями над водой, а с противоположного берега снова раздались слабые звуки горна, этот солдатский сигнал, отдающий воспоминаниями о стрельбе, победах и поражениях, которым детей сзывали в бассейн или на игры. Ястреб мягко скользил по ветру, в поисках малейших признаков возможной поживы, оставленной трагедиями маленького мира внизу, в шелестящей траве, в сплетениях ветвей.

- Оливер, - послышался голос Люси, приблизившейся к нему с двумя бокалами в руках.

- Что?

- Сколько ты платишь этому мальчику? Баннеру?

Оливер покачал головой, прогоняя смутные образы, пробужденные в его воображении птицей и горном и самой близостью отъезда.

- Тридцать долларов в неделю, - сказал он, взяв один стакан.

- Не много ли?

- Много.

- Разве мы можем себе это позволить? - спросила Люси.

- Нет, - ответил Оливер, явно раздраженный ее вопросом. Люси обычно была неаккуратна с деньгами и он считал, что она подвержена приступам расточительности, порожденными не столько жадностью или тягой к роскоши, сколько отсутствием четкого представления о ценности денег, о том как тяжело они достаются. Но когда речь заходила о его желаниях, как и было в случае с Баннером, она становилась скупой и мелочной, как обычная домохозяйка.

- Ты уверен, что он нам нужен? - спросила Люси, стоя рядом с ним, наблюдая за плавным полетом ястреба над водой.

- Да, - ответил Оливер. Он церемонно поднял бокал. - За маленького мальчика с телескопом.

Люси подняла свой бокал тоже и почти с отсутствующим видом сделала маленький глоток.

- Зачем?

- Что зачем?

- Зачем он нам нужен?

Оливер нежно прикоснулся к ее руке.

- Чтобы у тебя было время немного поразвлечься.

- Мне нравится быть с Тони.

- Знаю, - сказал Оливер. - Но, думаю, что если эти несколько недель рядом с ним будет умный живой молодой человек, который сможет проявить строгость по отношению к нему...

- Ты считаешь, что я слишком потакаю ему, - подсказала Люси.

- Не в этом дело. Просто... - Оливер пытался подыскать наиболее мягкие и невинные причинны своего поведения. - Ну, только дети, особенно которые перенесли серьезную болезнь, и которые много находились при своей матери... Когда они подрастают, они обычно идут в балет.

Люси рассмеялась.

- Как глупо.

- Ты знаешь, что я имею в виду, - сказал Оливер, раздражаясь напыщенности собственных слов. - Разве ты не видишь в этом проблемы? Почитай любую книгу по психоанализу.

- Не нужно мне ничего читать, чтобы знать, как воспитывать собственного сына, - ответила Люси.

- Просто с точки зрения здравого смысла, - начал Оливер.

- Я вижу, что хочешь сказать, что я делаю все не так, - с горечью отозвалась Люси. - Только скажи и...

- Ну, Люси, - примирительно произнес Оливер. - Я не хотел сказать ничего подобного. Просто я, наверное, вижу в этом другие проблемы, чем ты, и что ты не признаешь некоторых вещей к которым я хочу подготовить Тони.

- Например? - настаивала Люси.

- Мы живем в хаотичном мире, Люси, - начал Оливер, чувствуя, как пусто и напыщенно звучали его слова, но не умея по-другому выразить свои мысли. - Изменчивые, опасные времена. И нужно быть просто гигантом, чтобы выстоять.

- И ты хочешь сделать гиганта из бедного маленького Тони, - голос Люси звучал насмешливо.

- Да, - защищался Оливер. - И не называй его бедным маленьким Тони. Через семь-восемь лет он станет мужчиной.

- Одно дело мужчина, другое дело гигант, - парировала Люси.

- Сегодня это уже не так, - сказал Оливер. - Сегодня сначала нужно быть гигантом. А тогда, если получится можешь быть мужчиной.

- Бедный маленький Тони, - сказала Люси. - И какой-то задавака первокурсник сможет сделать твоего сына гигантов, а мать не сможет.

- Я не говорил этого, - запротестовал Оливер. Он чувствовал, как нарастает в нем злость, и сознательно сдерживался, потому что не хотелось расставаться на этой горькой ноте семейного разлада. Он заставил себя спокойно продолжать. - Прежде всего Баннер не задавака студент. Он интеллигентен, с хорошими манерами, с чувством юмора...

- А я, конечно, - продолжала его мысль Люси, - я скучная, забитая и унылая. - Она сделала шаг в сторону от мужа по направлению к дому.

- Люси, - Оливер пошел вслед за ней. - Я не говорил такого тоже.

Люси остановилась, повернулась лицом к нему и гневно выпалила:

- Тебе не надо этого говорить. Уже несколько месяцев я стараюсь забыть об этом. И вдруг ты говоришь что-то... или я вижу женщину моего возраста, которой удалось избежать...