Страница 25 из 30
Когда уроки в школе закончились и он пришел домой, то не сразу пошел в лавку, где мать обслуживала покупателей, а поднялся наверх, в квартиру, надеясь застать там отца. Что бы ни случилось, он не хотел, чтобы мать увидела его художества. Отец наверняка ему как следует врежет, но такая скорая расправа все же предпочтительнее, чем те муки, которые придется ему испытывать от укоризненных взглядов матери до конца всей ее жизни, если, не дай бог, она увидит нарисованный ее сыном портрет обнаженной учительницы. Отца дома не было. Гретхен -- на работе, а Том никогда не возвращался раньше, чем за пять минут до ужина. Рудольф вымыл руки, причесался. Да, нужно быть готовым встретить свою горькую судьбу как истинный джентльмен.
Он спустился в лавку. Мать запихивала дюжину булочек в пакет какой-то старухи, от которой шел резкий запах, как от описавшейся собаки. Он подождал и, когда она ушла, поцеловал мать.
-- Ну, как прошли занятия в школе сегодня? -- спросила она, взъерошивая ему волосы.
-- Все о'кей. Ничего новенького. Не знаешь, где папа?
-- Может, пошел к реке.
-- Для чего?
Это "для чего" сразу вызвало у матери подозрение. В их семье никто и никогда не разыскивал отца без особой на то надобности.
-- Почему ты спрашиваешь?
-- Просто так.
-- Сегодня есть тренировки по легкой атлетике? -- бросила она пробный шар.
-- Нет, сегодня нет.-- Маленький колокольчик над дверью задребезжал, и в лавку вошли два покупателя. Теперь Рудольфу уже не нужно было продолжать лгать, и он, помахав матери на прощанье, вышел, а она поспешила навстречу покупателям.
Он быстро зашагал к реке, и лавка вместе с пекарней вскоре скрылись у него за спиной. Отец хранил свою гоночную одноместную лодку в полуразвалившемся складе на берегу реки у самой кромки воды и обычно день или два в неделю занимался ее ремонтом. Рудольф молился, чтобы сегодня был именно такой день недели и отец был там, на складе. Подойдя к складу, он увидел отца. Он стоял около лодки, установленной на козлах вверх днищем, и шкурил наждаком ее корпус. Закатав рукава, он старательно с двух сторон обрабатывал гладкое дерево. Чем ближе подходил Рудольф к нему, тем заметнее были его мускулы на предплечьях, мощные, похожие на канаты, которые то вздувались, то пропадали, подчиняясь его ритмичным движениям. Было тепло, но даже несмотря на задувавший с реки ветер, пот катил с него градом.
-- Привет, папа,-- поздоровался Рудольф.
Отец, поглядев на него, что-то проворчал недовольным голосом и тут же вернулся к работе. Он купил полуразбитую гоночную двухвесельную шлюпку практически за бесценок в расположенной неподалеку обанкротившейся спортивной школе. На такой шаг его, конечно, толкнули беспокойные воспоминания о молодости, о тех временах, когда он жил на берегу Рейна. Он отремонтировал лодку, но постоянно ее конопатил и смолил. Теперь на ней не было ни малейшего изъяна. Механизм подвижного сиденья поблескивал свежей смазкой. После выхода из госпиталя в Германии, когда одна нога, по сути дела, стала абсолютно бесполезной, а весь его могучий организм ослабел и был подорван на войне, Джордах фанатично стал постоянно заниматься различными физическими упражнениями, чтобы поскорее восстановить утраченную былую силу. Тяжелая работа матроса на пароходах, плававших на Озерах, вновь превратила его в мощного гиганта. Бесконечные выматывающие мили, которые он регулярно покрывал вверх и вниз по течению, орудуя веслами в своей лодке, только укрепляли его здоровье, а мышцы тела наливались новой, страшной силой. Он со своей искалеченной ногой, конечно, не мог бы никого догнать, но, посмотрев на него, складывалось впечатление, что он мог легко, как букашку, раздавить своими волосатыми руками любого мужика.
-- Па...-- начал снова Рудольф, пытаясь унять нервозность. Отец никогда его не бил, но Рудольф видел, как он одним ударом кулака отправил однажды в нокаут Томаса. Это случилось в прошлом году.
-- В чем дело? -- спросил Джордах, ощупывая своими толстыми, широкими, как лопатки, пальцами гладкую деревянную поверхность днища лодки. На тыльной стороне рук и на пальцах у него росли жесткие черные волосы.
-- Да в школе...-- начал Рудольф.
-- Что-то случилось? С тобой? Такого не может быть! -- Джордах смотрел на сына с нескрываемым, искренним удивлением.
-- Случилось -- слишком сильное слово, папа,-- сказал Рудольф.-Возникла неприятная ситуация, скажем так.
-- Какая такая ситуация? -- насторожился отец.
-- Ну, как бы тебе сказать,-- продолжал Рудольф.-- У нас есть одна учительница, француженка, она преподает французский язык. Я -- в ее классе. Она вызывает тебя сегодня в школу. Нужно идти прямо сейчас.
-- Меня?
-- Ну, не обязательно тебя. Она требует, чтобы пришел кто-то из родителей.
-- Ну, пусть сходит мать. Ты сообщил ей об этом? -- спросил отец.
-- Видишь ли, речь идет о том, чего ей лучше вообще не знать,-объяснил Рудольф.
Джордах окинул взглядом корпус лодки, придирчиво оценивая свою работу.
-- Французский,-- сказал он задумчиво.-- Я думал, что это один из твоих любимых предметов.
-- Да, так оно и есть,-- подтвердил Рудольф.-- Па, ну для чего тянуть резину? Тебе нужно прийти к ней, понимаешь?
Резким движением Джордах удалил наждаком оставшееся грязное пятнышко. Тыльной стороной ладони вытер пот со лба, опустил закатанные рукава. Натянув на голову свою матерчатую кепку и набросив на крутые плечи ветровку, как заправский работяга, не говоря ни слова, пошел прочь. Рудольф шел следом, не осмеливаясь попросить отца зайти домой и надеть приличный костюм для встречи с мисс Лено. Неудобно в его робе беседовать с ней.
Рудольф с отцом вошли в классную комнату. Мисс Лено сидела за своим столом и проверяла тетрадки. В школе никого не было. Со спортивной площадки под окнами сюда долетали громкие крики учеников. Мисс Лено раза три еще красила помадой губы после урока французского, подумал Рудольф. Впервые он заметил, что губы у нее тонкие и что она их искусственно надувает, чтобы казаться более привлекательной. Когда они вошли, мисс Лено посмотрела на них и плотно, неприязненно поджала губы.
У входа в школьное здание Джордах надел ветровку, снял кепку, но его внешний вид нисколько не улучшился, все равно -- вылитый работяга.