Страница 42 из 43
4.4. Реактология К. Н. Корнилова
В 1923 году К. Н. Корнилов, ученик Г. И. Челпанова, опубликовал написанную им еще в предреволюционные годы диссертацию «Учение о реакциях человека». Когда наступило время перестройки отечественной психологии на базе марксистской идеологии (материалистической диалектики), Корнилов выступил против своего учителя и его «идеалистической» субъективной психологии. Он называл реакционными, буржуазными методами не только тесты и анкеты, но и так называемое объективное наблюдение, естественный и лабораторный эксперимент, сравнительно-генетический метод и др. (газета «За коммунистическое просвещение», 1936 г., 16 декабря).
…Метод активного опроса, применяемый И. Ахом, вместо восстановления душевных переживаний во всей их подлинности грозит сам внести дезорганизацию в эти переживания. Логизация последних, вместо их непосредственной передачи, усложнение переживаний посредством возбуждения приватных мыслей при опросе, вместо необходимой изоляции исследуемой группы переживаний от всяких побочных явлений, неизбежное внесение вариаций в каждый эксперимент, вместо необходимой охраны постоянства условий эксперимента, – вот те существенные недостатки, которые грозит внести метод активного опроса в исследование душевных явлений.
К. Н. Корнилов попытался разрешить противоречие между субъективно-эмпирической психологией и объективной психологией поведения. Для этого традиционные подходы, связанные с интроспективным изучением сознания, дополнялись психофизиологическими исследованиями реакций. Это направление психологии было названо им «реактологией».
Изменилась у него и трактовка психологических понятий. В «Учебнике психологии…» (1929) отсутствовал раздел об ощущении и восприятии. Вместо этого Корнилов говорил о воспринимающих механизмах нервной системы, опираясь при этом на физиологическое описание ощущений, внимание он называл «установкой при реакциях», эмоции – инстинктивно-эмоциональными реакциями, воля вообще игнорировалась как предмет изучения, поскольку не укладывалась в рамки реактологических представлений.
Понимание Корниловым психического на раннем этапе его научной деятельности было весьма своеобразным, вульгарно-материалистическим. «То, что мы называем психикой и психическими явлениями, – писал он, – по своему существу есть не что иное, как процессы чисто энергетического порядка» [1921, с. 8]. «Психология есть не больше, как часть физики, ибо то, что мы именуем психическими процессами, есть не больше, как особый вид физической энергии» [1921, с. 142]. Не удивительно, что за эти высказывания он подвергся критике со стороны своего учителя Г. И. Челпанова (1926). Позже К. Н. Корнилов избавился от энергетизма психического и вульгарного материализма. Психика трактовалась им уже как свойство «наиболее организованной» материи, т. е. мозга.
В 1921 г. Корнилов издает книгу, названную им «Учение о реакциях человека»… Учение о реакциях человека в том виде, в котором оно формулируется в первом издании книги, во многом сходно с бехтеревской объективной психологией, отличаясь от последней главным образом более широким толкованием человеческого поведения. В центре этого психологического учения оказался не «рефлекс», как у Бехтерева, а «реакция». Понятие «реакция» включало следующие отличия от понятия «рефлекс»: а) универсальность (все ответные движения организмов, включая одноклеточных); б) целостный ответ организма, а не одного органа; и в) наличие психической стороны (у высших представителей животного мира).
По мысли Корнилова, переработка понятия «рефлекс» и расширение его до категории «реакция» способны были дать синтез двух основных противоборствующих в психологии направлений – субъективного и объективного. Субъективная психология брала психическое, субъективное, игнорируя движения, поведение. Объективная психология, игнорируя субъективную сторону, занималась исключительно ответными движениями… Реактивность рассматривалась в качестве свойства как неорганического, так и органического мира, как примитивно организованного животного, так и современного человека.
Сведение к реакции всех «самых сложных», «высоких» и «тонких» форм поведения обнаруживало методологическое родство реактологии с рефлексологией… Сводить все проявления психической деятельности к рефлексам (как и к реакциям) – значит игнорировать специфическое в механизмах поведения человека. Одно дело – рефлекторный принцип как теоретическое понятие, утверждающее детерминированность любых явлений жизнедеятельности (в том числе и психических) воздействиями среды, другое – сведение сложных форм поведения общественного человека к простым элементам, будь то рефлексы, суперрефлексы или реакции. Объяснять поведение человека закономерностями реакции – значит стирать качественные различия между сложнейшими психическими процессами и простейшими ответами на раздражения окружающей среды. То, что последние составляют естественную основу первых, никак не дает основания сводить первые к последним.
…Наиболее серьезной теоретической ошибкой Корнилова во второй половине 20-х гг. была… идея «органического синтеза» субъективной психологии и бихевиоризма.
…Корнилов делает понятие «реакция» центральным для своей психологической системы. В этом он видел путь к «диалектизации» психологии (состояния души, субъективное как предмет психологии – тезис; рефлексы, акты поведения – антитезис; реакция – синтез). Здесь, несомненно, сказывалось увлечение гегелевской триадой, которое в этот период было характерно для многих советских философов и психологов.
К. Н. Корнилов не связывал рефлекторную деятельность мозга с психикой и поведением человека, а в реактологии видел диалектический синтез субъективной и объективной тенденции в советской психологии, который позволяет сохранить понятия «сознание», «психика» при одновременном использовании результатов исследования в области физиологии рефлексов. При этом он полагал, что рефлексологи, сконцентрировав свое внимание на двигательных реакциях, не будут посягать на сферу, принадлежащую психологии.
В отличие от рефлексологии, изучавшей объективно наблюдаемые элементы поведения, Корнилов с сотрудниками, помимо объективно наблюдаемых проявлений реакции, учитывал и субъективный ее компонент, выявляемый с помощью интроспекции. Но, как и рефлексология, реактология тяготела к принципу энергетизма. Корниловым был сформулирован «закон однополюсной траты энергии», по которому между центральными (психическими) и периферическими (моторными) процессами существуют антагонистические отношения. Поэтому он полагал, что у представителей физического труда энергия «перетекает» в область моторики, а у людей, занятых интеллектуальным трудом, она концентрируется в умственной сфере. К чести К. Н. Корнилова, по мере разработки своей программы он постепенно отходил от своих наивных и ошибочных выводов.
У реактологии, как и у рефлексологии, был тот же конец. В конце 20-х годов XX века стала высказываться критика реактологии за ее механистичность. В 1930 году на поведенческом съезде было констатировано, что реактология потеряла свое влияние на психологию. В реактологической дискуссии, организованной «сверху» в июне 1931 года в ГИПППе, Корнилов, директор этого института, стал главным обвиняемым. Критика последовала со стороны аспирантов и молодых сотрудников, являвшихся членами партячейки ГИПППа, часть которых до этого были горячими сторонниками реактологии. Дискуссия носила не только научный, но и политический характер, о чем свидетельствует резолюция, принятая по результатам обсуждения реактологического направления в психологии: «Только что проведенная дискуссия по реактологической психологии с полной ясностью показала, что в области психологии мы имеем классово враждебные влияния, в основном в виде именно механистических взглядов. Эти механистические взгляды, переплетающиеся с идеалистическими теориями, особенно опасны потому, что они протаскивались как якобы подлинно диалектико-материалистические. …До конца должны быть разгромлены остатки буржуазно-идеалистических теорий, являющиеся прямым отражением сопротивления контрреволюционных элементов страны социалистического строительства (челпановщина, нечаевщина, Лосев, Шпет и др.)… Грубый механицизм Корнилова, перерастающий в идеализм, идеалистическое штернианство Шпильрейна, грубый бихевиоризм Боровского, “культурническая” психология Выготского и Лурия, идеалистический физикализм гештальтпсихологии… и др., до последнего времени оставались не разоблаченными и выдавались за марксистские теории…» (Итоги дискуссии …, 1931. С. 2–3).