Страница 38 из 79
Алессандро посмотрел на Марата и не глядя метнул нож себе за спину. Лезвие впилось в стену в дюйме от головы Терренса.
— Уходи, — сказал Алессандро.
Парамедик вскочил на ноги и торопливо покинул комнату.
Алессандро встал со стула, подошел к двери, закрыл ее и прислонился к ней. Марат смотрел на него, как на дикого тигра. Мне нужно было перевести его внимание, иначе это ничего мне не даст.
— Марат, — позвала я.
Он оторвал взгляд от Алессандро и посмотрел на меня.
— Последний призыватель, с которым мы сражались, притащил с собой стаю летающих клещей с длинными скорпионьими хвостами и большими ртами. Кажется, вы определяете их как призыв VII класса.
— Лицесосы, — пробормотал Марат.
— Знаете, что с ним случилось?
Он уставился на меня.
— Они его сожрали. И это не мистер Сагредо заставил рой обратится против призывателя. Это была я.
Марат поморщился, а Алессандро улыбнулся.
— Когда мы собрали его скелет в его же плащ, я смогла нести его в одной руке. — Я подошла к столу. — Вы спрашивали у нас ранее, почему мы опоздали.
Я открыла мешок и вытряхнула из него четыре кольца.
Марат побледнел.
Я села за стол.
— Вот что нам известно: в Дыре обитают биомеханические существа, которых не должно быть в принципе, но они есть и активно с вами борются. Феликс о них знал, и вы тоже о них знаете. Он хотел обратиться за помощью, но кто-то его убил. Я не думаю, что этим кем-то были вы. Чего я не понимаю — так это вашей враждебности.
Марат посмотрел на Алессандро.
— Не смотри на меня, — сказал Алессандро. — Смотри на нее.
Все бахвальство Марата испарилось. Он выглядел изможденным.
— Пошло оно все. Я чертовски устал. В Дыре что-то есть. Оно продолжает затягивать оборудование под воду и убивать людей. Тела исчезают.
— Когда это началось? — спросила я.
— Около трех месяцев назад. Мы без проблем осушили внешний периметр, но когда попытались двинуться ближе к центру, то нарвались на чешуерезов. Арканные твари, примерно семь футов в длину и зеленые, выглядят, как двуногие мутанты-аллигаторы.
— Я видела их вблизи, — сказала я. — Их стая гонялась за мной по парку.
— Каким-то образом они попали в Дыру и принялись здесь плодится. Им тут нравится. Они жрут что попало, плавают как рыбы, а их репродуктивный цикл длится всего три месяца. Каждая самка чешуереза откладывает от сорока до шестидесяти яиц. Около половины личинок выживает. Эти мудилы жрут друг друга, но они так быстро размножаются, что это на них никак не влияет. Я дважды помещал туда бронированных змеев класса левиафан. Они сожрали обоих. Татьяна хотела разделить болото на части и испарить их одну за другой.
— Плохая идея, — хмыкнул Алессандро. — Стоимость будет непомерно высокой. Деньги найти можно, но есть, по меньшей мере, три экологические группы, лоббирующие определение Дыры, как заповедника дикой природы. Вы сказали им переселить все местные исчезающие виды. Если же они узнают, что вместо этого вы сожгли их заживо, протесты общественности могут заставить город отменить проект.
Марат рассмеялся.
— Ага. Люди, которые никогда не бегали от чешуерезов, хотят уберечь злобных ублюдков. Что ж, флаг им в руки. Пускай забирают их к себе домой вместо кошечек и собачек.
— Как вы с ними справлялись? — спросила я.
— Змеи их не ели, а план Татьяны был дурацким, поэтому Шерил анимировала несколько механических монстров, и мы запустили их туда. Сначала все работало. Они уничтожили три гнезда, а затем, должно быть, нарвались на эту тварь, потому что чешуерезы вернулись, и Шерил больше не чувствовала своих конструкторов. Я думаю, они погрузились глубже в Дыру и нашли там то, с чем мы сейчас боремся. В итоге чешуерезы убили девушку, одну из наших сотрудниц.
Марат поморщился.
— Знаете, у меня есть пруд. Его нужно аэрировать, но если делать это слишком быстро, то токсичный ил, который собирается на дне, поднимается вверх, и вся рыба гибнет. Я попросил Цзяна провернуть это в Дыре, но этот ублюдок наотрез отказался. Сказал, что это убьет все живое в радиусе мили и будет преступлением против природы. Самое большее, что он сделал — это устроил сильное течение прочь от главного острова, чтобы загнать рыбу поглубже в Дыру. Чешуерезы последовали за запасами еды, и мы начали закрепляться в болоте. Мы решили, что все позади, снова начали заниматься строительством, а потом, однажды утром, тайный круг, питавший течение, исчез, и началось все это дерьмо с кольцами.
— Что вы имеете в виду? — уточнила я.
— Я имею в виду, что чешуерезы стали сбиваться в стаи, и каждая стая являлась с одним из этих колец по центру. — Марат кивнул на гироскопы на столе. — Они вращаются на месте и внутри них сияют цветы.
— Это всегда чешуерезы? — спросил Алессандро.
— Нет. Иногда большой монстр с монстрами поменьше.
— Охотник со своими ищейками.
— Именно. Я думаю, оно делает их из людей, которых убивает. Мы с Феликсом как-то расправились с одним охотником. Внутри был человеческий труп.
Бездна похищала людей, убивала их и использовала их тела и разумы для создания гибридных конструкторов. Это был какой-то кошмар.
— Это катастрофа, — сказал Алессандро.
Марат скривил лицо.
— Думаете? Добро пожаловать в мою жизнь. Мы вложили восемьдесят миллионов в этот проект, пятнадцать из которых мои. Может, для вас это пустой звук, граф Денежный Мешок, но для моей семьи — это все. В этом проекте задействовано четыреста людей, и все они зависят от него, чтобы заработать себе на кусок хлеба. Я должен сделать так, чтобы он осуществился. Я провожу здесь каждый день. Пока Шерил ходит на свои благотворительные обеды, Татьяна жжет всякую херню потехи ради, а Цзян передергивает на корпоративный логотип своего Дома, я здесь по колено в грязи, пытаюсь уберечь людей от смерти. Здесь были только я и Феликс. Один из нас должен был быть здесь, чтобы давать отпор, иначе еще больше наших людей погибнет. Теперь остался только я.
— Как Феликс относился ко всему происходящему в болоте?
— Это его беспокоило. Как-то раз на площадку пробралась экоактивистка, девчонка лет шестнадцати. Тварь затащила ее в воду, и Феликс поднял целый остров, чтобы сохранить ей жизнь. Он спас ее, отправил домой, но это лишило его покоя. Он все время переживал. Когда исчез геодезист, он хотел все закрыть.
— Вы согласились? — спросила я, уже зная ответ.
Марат рассмеялся, холодно и горько.
— Он созвал экстренное совещание в четверг, за день до своей смерти. Мы провели голосование. Четверо против одного. Я точно знал, что происходит и проголосовал против. Если бы я открыл свой треклятый рот и убедил их прислушаться к нему, он мог бы быть сейчас жив. Они все еще могли проголосовать против нас, но я хотя бы мог попытаться.
Теперь становилась понятной его злость. Марата съедало чувство вины. Он был как загнанный в ловушку зверь. Они бросили его в Дыре, в которую он вложил все свои деньги, и теперь не мог отсюда выбраться. А единственный человек, который его понимал и работал с ним, был мертв, и он ничего не сделал, чтобы это предотвратить.
— Накануне его смерти, мы поссорились. — Марат скривился. — После того, как мы проголосовали против него, он сказал, что если мы не понимаем доводов, то он найдет того, кто поймет. Когда мы вернулись сюда, я поругался с ним. Я сказал ему, что из-за него город нас закроет, мой Дом обанкротится, и он заберет у моей семьи последний кусок хлеба.
— Я знаю, что вы не убивали Феликса. — Я подалась вперед. — Кто его мог убить?
Марат развел руками.
— Не знаю. Любой из них мог. Цзян молчит, как рыба, а если задать ему прямой вопрос, он пять минут будет рассказывать, какой Дом Цзян уважаемый и ответственный. Почтенный и исполнительный. Потому что наши Дома, судя по всему, шлак. Когда он наконец затыкается, вы уже забываете, что хотели у него спросить изначально. Шерил всегда волнует только ее благотворительность. Не знаю, претендует ли она на звание святой или что-то в этом роде, но она жаждет похвалы и признания. А подобное стоит немалых денег, скажу я вам. Хотя одобрение со стороны ей не так нужно, как Татьяне. Ее придурковатый братец поставил клеймо на семейной репутации, и она отчаянно пытается от него избавиться. Мое предложение хотя бы было борющимся за экологию. Она же хотела выжечь все дотла. Что ж, она сможет развести себе костер из горы судовых исков, которыми нас завалят, и греться у него по ночам.