Страница 3 из 4
И комната исчезла. Последнее, что увидела Наденька, - искажённые радостью лица стариков.
А потом была темнота. Ощущение тепла, влаги и сытости. Наденька попыталась открыть глаза, но ей не удалось. Зато она услышала голоса:
- Ну скоро? Ты же обещал к началу декабря!
- Перестань меня сбивать. Не получилось. Будет к Новому году.
- Ты моё солнышко, моя радость! Ну покажись же скорее! А разве нельзя было сделать так, чтобы это был... к примеру, котёнок или птичка?
- Прекрати сейчас же! Хуже ребёнка. Сказал, не сбивай. Как вышло, так и вышло. Хорошо хоть так. Нечего было отдавать... Ну не плачь, прости.
- А правда, что моё солнышко никогда меня не покинет и станет только моим?
- Правда. Отвяжись, пожалуйста!
И однажды, после блаженно тёплой воды, которая окатила Наденьку, ей удалось избавиться от тесноты и сырости! Более того, внезапно кончилась темнота.
Она стояла в горшочке, по пояс в рыхлой земле, которая пахла перегноем и свежестью. Рядом было окно, в которое заглядывал зимний денёк. По другую сторону виднелась стариковская комната с наряженной ёлкой.
- Солнышко моё! - раздалось с дивана. - Виктор, иди сюда скорей! Наша Наденька открыла глазки!
- Иду-иду! - радостно крикнул Лунёв. - Сейчас только винца достану. Нужно же отметить!
Наденька не умела ненавидеть. Поэтому она тоже обрадовалась старикам.
- Какая же ты у меня красавица! - умилённо прошептала Лунёва, радуясь Наденькиной улыбке. - Сейчас я тебе спою!
Наденька, тая от восторга, слушала арию. Сильный, богатый модуляциями голос уносил её в прошлые дни. Она ни о чём не жалела, только наслаждалась пением. Что-то прорвалось изнутри Наденькиной души и хлынуло вместе с солнечным светом из окна в тёмную комнату.
- Боже, она поёт! Моя крошка тоже поёт! - закричала Лунёва, прервав пение.
С улицы донёсся лай цепного пса. А из прихожей - звонок.
Лунёв вышел, но Наденька всё равно услышала, что он говорил:
- Опять вы? Сколько можно нас тревожить? У меня жена инвалид первой группы! Я жаловаться буду!.. Ну ладно, в последний раз. И чтоб я больше о вас не слышал!
Через некоторое время в комнату вошёл, судя по форме, участковый и с ним... шофёр главврача, Вова! Он в свободное от работы время часто заходил к медрегистраторам, иногда путался под ногами, часто предлагал подвезти. Наденька отнекивалась: ну куда ехать в крохотном городке, можно и пешком дойти.
Участковый сказал:
- Приношу извинения, мы здесь, можно сказать, неофициально. По настоянию Вовы Свиридова, вот он перед вами. Вова был женихом Наденьки.
Наденька издала изумлённую трель. Никаких женихов у неё не было! Для чего же Вова назвался им?
Молодые люди завертели головами, а Лунёв встал так, чтобы загородить цветок на окне. Но глазастый участковый всё же заметил манёвр старика и спросил:
- У вас глоксиния зацвела. А мамины засони спят на лоджии. Как вы этого добились?
Наденька, услышав про засонь, рассмеялась звонкими нотками.
Участковый шагнул к окну.
- Погодите-ка, - вдруг заговорила Лунёва. - Нехорошо разговаривать стоя. Виктор, приготовь, пожалуйста, всем чая. А вы, молодые люди, присаживайтесь и толком объясните, зачем сюда явились. Нам и так больно, что Наденька вышла от нас и пропала. А вы эту болячку бередите.
Лунёв бросил на жену быстрый взгляд, чуть кивнул и прошёл на кухню.
Участковый уселся на стул с гнутой лаковой спинкой и сказал:
- Странный у вас цветок. Показалось, что он очень музыкальный. Вы научили его нотам?
Лунёва даже затряслась от ярости:
- Не морочьте мне голову. Спрашивайте по делу и уходите. Такое впечатление, что вы явились поиздеваться над инвалидом.
И она сбросила плед.
Молодые люди отвели глаза.
В комнате повисла тишина.
- А вот и чай! - с непонятным, страшным весельем сказал Лунёв. - Пейте и спрашивайте скорее, чтобы жена не расстроилась. А то потом ночь не уснёт. Мы ведь завтра уезжаем на несколько месяцев к родне в тёплые края. Старикам нужны силы.
Он расставил большие чашки вокруг чайника с кипятком, сходил в кухню за заварником. По комнате разлился невообразимо притягательный аромат.
Наденька вдруг вспомнила, как она попробовала точно такого же чая, а потом очнулась в полной темноте. Наверное, и с этими парнями будет то же самое. Как славно! На подоконнике встанут ещё два горшочка с цвета...
Да что же это такое! Разве хорошо, когда вместо людей остаются цветы? Так было, когда хоронили маму и папу.
Вот уж совсем не хочется, чтобы вместо молодых, здоровых людей рядом с ней оказались растения.
И Наденька чуть не выпрыгнула из горшочка. Она стала покачиваться от горя и залилась печальной песней о людской беспечности.
- Вот это да! - подал голос Вова. - Точь-в-точь Надька! Она всегда пела, когда полы за уборщицу мыла. У тёти Вали артроз, так Надька ей помогала.