Страница 24 из 101
Из полумрака тесной комнатушки проступили очертания парочки кроватей с высокими витыми столбиками, но еще без балдахинов, на них в беспорядке были сложены стулья – сидение к сидению. Целая батарея канделябров на высоких ножках… Канделябры пусты. В этой маленькой комнате горят только две свечи. Те, что принесли сюда в разных подсвечниках двое людей.
Прямо передо мной у противоположной стены этот Ужасный Принц прижимает к себе Баклажановую Леди и на моих глазах происходит то, что в книгах обычно называется «слиться в страстном поцелуе».
Она опирается поясницей на высокий туалетный столик, спина в изящном прогибе назад, шляпка валяется на полу, причёска в совершенном беспорядке. Принц одной рукой держит её за талию, другой заканчивает избавляться от сюртука. Остаётся в белой рубахе с широкими рукавами, собранными в запястьях. Она заправлена в узкие брюки и так он больше похож на пирата, чем на принца.
Из глубин моей памяти всплывает неприличная песня, которую я как-то случайно услышала на конюшнях от слуг. Там было что-то о моряке, который долго плавал и соскучился по женскому вниманию.
Баронесса томно вздыхает, и её рука с длинными ногтями-коготками проводит по щеке Ужасного Принца, тянется к левому уху, где поблескивает золотая серьга. Он перехватывает эту руку за запястье раньше, не позволяет коснуться. Но не прекращает сминать её губы нетерпеливым поцелуем.
И я не знаю, почему не ушла тотчас же. Я не понимаю, какая сила заставляет стоять на пороге, медленно покрываясь краской до корней волос. А в голове вдруг поселяется сама собой и не желает уходить очень странная мысль.
Если он так целует Баклажановую Леди, которая, я отчего-то не сомневаюсь, нужна ему только для того, чтобы утолить голод... как он целовал бы женщину, которую любит?..
Отчаянно трясу головой, чтобы прогнать эту глупую мысль. И звон подвесок на моей причёске, словно трель бубенцов в тишине, выдаёт моё присутствие.
Генрих резко вскидывается и поворачивает голову в мою сторону.
В его глазах дымка затуманенности сменяется осознанием. Он коротко моргает, и я вижу удивление в том, как он смотрит на меня - будто перед ним мифический розовый единорог спустился с небес на землю прямо посреди этой маленькой кладовки.
А мне хочется поскорее убежать куда-нибудь - куда угодно, лишь бы подальше. Потому что сейчас этот Ужасный Принц подумает, что я подглядывала за ними, и от этой убивающей меня мысли хочется провалиться сквозь землю со стыда.
Делаю шаг назад, не оборачиваясь, потому что всё ещё нахожусь под гипнозом удивлённого взгляда, больно натыкаюсь плечом на дверной косяк. Потом вспоминаю, что там, за порогом - по-прежнему отвратительная, жадная тьма, только и ждущая моего возвращения, чтобы снова запустить когти мне в душу. И от этого пугаюсь еще сильнее, а ноги просто отказывают, потому что не понимают, чего от них хочет их бедовая хозяйка и в какую же сторону её нести.
Кажется, я сейчас разревусь.
- Ты похожа на перепуганного насмерть птенца, который выпал из гнезда, - произносит вдруг Ужасный Принц задумчиво, как будто сам с собой, и взгляд его неожиданно теплеет.
А потом он отстраняется от баронессы так невозмутимо, словно тут же забывает о её существовании. Кажется, она впивается в него возмущенным взглядом и хватает за рукав, но он стряхивает её руку как ни в чём не бывало.
- Так что ты здесь забыла, Птенчик? Вообще-то небезопасно бродить одной ночью по дворцу, полном пьяных гостей. Где твой параноик-отец, почему не присматривает?
На этих словах он почему-то хмурится.
А я – в совершенной растерянности. И откуда он знает моего отца? Почему высказывается о нем столь… нелицеприятно?
Надо что-то ответить, я и так веду себя в высшей степени неучтиво...
- Отец всё ещё занят на пиру. Я только лишь пыталась найти свою комнату. И кажется, немного заблудилась... Простите, Ваше высочество, я не хотела... вам помешать.
На этом месте я запнулась и наверняка покраснела так, что это заметно даже в полутьме.
В глазах Ужасного Принца заплясали бесовские огни, губы тронула едва заметная улыбка. Я решила поскорей уже бежать, чтобы не разгадывать, чего там такое пляшет в этом смущающем взгляде. Обернулась и схватилась рукой за дверную ручку…
Нет. Не могу. Только не туда снова.
За моей спиной раздаётся разъярённое шипение.
- Но мой принц, вы же только что вернулись! И оставляете меня так скоро?!
Насмешливый голос перебивает:
- Ещё скажите, миледи, что всё это время с ума сходили от тоски и хранили мне верность. Спокойной ночи!
Звук уверенных шагов, осторожное прикосновение к моему локтю кончиками пальцев.
- Идём, Птенчик, я тебя провожу.
Поднимаю глаза и вижу спокойный внимательный взгляд неожиданно близко - Генрих стоит за самой моей спиной со свечой в руке. На нём снова его синий, щегольски расшитый сюртук, слишком узкий для него в плечах. И когда успел снова надеть?..
В испуге отстраняюсь, но он всего лишь толкает дверь, которую я так и не осмелилась открыть, и кивком предлагает мне пройти вперёд.
Делаю шаг и снова застываю, борясь с мучительно подкатывающей паникой.
Меня аккуратно подталкивают вперёд. Звук закрывающейся двери... когда круг света от свечи в руках принца мягко ложится на пол и темнота отступает, позволяет увидеть очертания стен и даже узор паркета, мне становится легче.
Генрих уходит было чуть вперёд, но оборачивается проверить, почему я застыла. Ох нет, я опять веду себя как трусиха! Накатывает ощущения дежавю. Вспоминается презрение в других глазах – тёмных как ночь. Я не переживу, если снова…
- Простите! Простите, Ваше высочество, я... дело в том, что я ужасно боюсь темноты и...
- Почему ты извиняешься?
Я запрокидываю голову, потому что принц снова каким-то непостижимым образом оказывается рядом. Наверное, подсознательно я ожидала, что он оставит меня и пойдёт по коридору дальше сам. Оставит меня одну. Так, как это делал Рон. Так, как это делал мой отец. Поэтому теперь до того удивлена, что даже забываю бояться, а слёзы, которые думали было появиться; передумывают и прячутся обратно.