Страница 65 из 107
Яркая вспышка, озарившая темноту вокруг.
— Пушок, фу! Назад! Дирг побери, да отойди ты от этой твари, бестолковая псина!
Беван? Наверное.
Дрожь земли подо мной, проникающий в легкие воздух становится все более раскаленным, горячим.
Угрожающее рычание и сразу — скулеж, обиженный, горький.
Мир появляется и исчезает подобно полосе пляжа, скрывающейся постепенно за линией прилива. И, проваливаясь раз за разом во мрак, мне кажется, что больше мир уже не вернется. Я не вернусь. Сердце остановится и меня не будет, я исчезну в небытие.
Голоса вдали. Ощущение теплых рук, прижатой к моему мокрому, липкому плечу ткани. Вокруг по-прежнему слишком светло и я, зажмурившись, пытаюсь отвернуться.
— Айшель? Тише, тише… сейчас… Все будет хорошо.
Дрэйк? Видит Серебряная, это самая большая ложь, которую можно сказать умирающему.
Девичий вскрик. Негромкий голос императрицы, отдающей приказы четко, уверенно.
— Все будет хорошо, Айшель. Только не уходи.
— Дрэйк? — Беван рядом, говорит едва слышно, удивленно. — Ты не поверишь, но тварька-то сдохла. Только что ни с того ни с сего скончалась на моих глазах и явно в муках, а ведь мы ее не настолько сильно потрепали.
— Что ж, ей повезло. Где этот диргов экипаж?
Первый раз слышу, как Дрэйк ругается.
— Сейчас подгонят. Но откуда она здесь вообще взялась? Как миновала защиту?
— Потом.
— Катаринна весьма выразительно на нас поглядывает.
— Пусть обратится к Рейнхарту.
— Предлагаешь мне послать Ее императорское величество?
— Мне все равно, куда и как ты ее пошлешь.
Мир исчезает вновь под стук забившегося чаще сердца, под сдавивший горло спазм. Я закашлялась, чувствуя, как тает стремительно ощущение рук Дрэйка.
— Айшель?!
Я хочу ответить, хочу остаться, но не могу, окунаюсь во тьму, не зная, вернусь ли на сей раз…
Холодно.
Кажется, будто я лежу на огромном ледяном валуне, медленно, неотвратимо вытягивающем из меня последние крохи тепла.
Я шевельнулась, ощущая смутно мягкую перину под собой, укрывающее меня одеяло, подушку. Но холод не уходит.
— Айшель?
Мне удается открыть глаза, болезненно сухие, ноющие.
— Дрэйк?.. — мой голос звучит хрипло, надтреснуто.
— Тише. Постарайся двигаться поменьше.
Вижу, как мужчина опускается на край постели рядом со мной, осторожно помогает мне сесть. Берет со столика возле кровати чашку, держит несколько секунд в руке и подносит к моим губам. Мне хочется пить, и я глотаю жадно теплую жидкость, не различая ни вкуса, ни запаха, понимаю только, что это не вода. Выпиваю все до дна, откидываюсь бессильно обратно на подушку.
Спальня в наших апартаментах, солнце, пробивающееся упрямо из-за задернутых портьер. Уже день?
— Что… что произошло?
— На тебя напали. — Склонившись ко мне, Дрэйк поправляет подушку, подтягивает одеяло. — На тебя и еще двоих человек.
Помню существо крылатое, красноглазое. Вонзившиеся в плоть клыки, боль, пустоту.
— Те люди не… не сильно пострадали? — от необходимости говорить даже тихо горло перехватывает, сдавливает невидимой лапищей.
— Не думай об этом. Отдыхай, — мужчина выпрямляется, смотрит на меня внимательно, нежно, но я осознаю вдруг с пугающей ясностью — те двое мертвы.
И холод накатывает новой волной.
Дрэйк отворачивается, собираясь встать, однако я цепляюсь за его руку, словно за единственную путеводную нить, связывающую царство теней с миром живых.
— Не уходи… — прошу отчаянно.
Мужчина оборачивается, улыбается обычной своей сдержанной полуулыбкой.
— Я никуда не уйду, не беспокойся.
А я все же ухожу. Смыкаю отяжелевшие веки, погружаясь в сон.
Не знаю, сколько я спала, но, когда сон отпустил меня, я долго лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к себе и к окружающему миру.
Характерный скрип пера по бумаге. Тиканье часов, доносящееся из гостиной.
Мне немного зябко, неуютно, однако, по крайней мере, не так холодно, как прежде. Горло не болело, только левое плечо ныло и чесалось.
Наконец я открыла глаза. На стуле возле кровати сидел Беван и писал что-то в свете лампы на столике. Портьеры по-прежнему задернуты, но солнце больше не просачивалось из-за тяжелых складок. Дверь в гостиную приоткрыта и даже с постели видно, что в темном помещении никого нет.
— С возвращением в мир живых, — произнес Беван, подняв на меня глаза.
— Где… Дрэйк? — обещал ведь не уходить.
И ушел.
— С Катаринной. Императрица потребовала его к себе в ультимативном порядке. Такого на мою память еще не случалось — брешь в нашей хваленой защите, нападение на закрытой территории. Повезло, что не на Валерию. Не представляю, как мы потом оправдываться будем. — Мужчина провел устало ладонью по встрепанным каштановым волосам. — Как самочувствие, малышка?
— Лучше, благодарю. — Я пощупала плотную повязку на плече, села, двигаясь медленно, аккуратно.
На мне ночная сорочка, в которой я спала прошлой ночью, и почему-то я уверена, что Дрэйк не позволил никому чужому прикоснуться ко мне.
— Ты куда? — Отложив на столик перо и толстую тетрадь в черном кожаном переплете, Беван вскочил со стула, едва я откинула одеяло.
— Мне надо… в ванную комнату.
Мужчина шагнул к кровати, помог мне встать, проводил, поддерживая, до ванной. Я собиралась возразить, что вполне могу справиться сама, но при подъеме с постели слегка закружилась голова и я промолчала. Неловко принимать помощь от постороннего мужчины, неловко знать, что он дожидается терпеливо возле двери туалета, однако спорить я не осмеливаюсь. В конце концов, бывало и хуже.
Беван отвел меня обратно в спальню, ушел в гостиную и вернулся с бутылочкой темного стекла и графином с водой. Я забралась под одеяло, оперлась спиной на подушку.
— Сколько я спала?
— Сутки практически. — Мужчина налил в знакомую чашку воды, добавил немного содержимого бутылочки, перемешал ложкой. — Честно говоря, я уже ненароком решил, что мы все умрем самым страшным и мучительным образом. Я так точно.
— Почему? — удивилась я.
— Потому что Норд здесь такое устроил бы, если бы ты… кхм, не выжила. Да и Дрэйк тоже. Он в свое время сжег целый поселок, где находились люди, косвенно причастные к гибели его невесты. Вместе с остальными его жителями сжег. — Беван взял чашку и подал мне. — К сожалению, подогреть не могу, поэтому придется пить холодным. Давай понемногу, глоточек за маму, глоточек за папу, глоточек за меня…
Я приняла чашку, рассматривая мутную зеленоватую жидкость.
— Тут снотворное? — уточнила я подозрительно.
— И снотворное тоже. Во сне ты быстрее восстановишь силы, а завтра нам уезжать отсюда, хорошо хоть, не спозаранку.
— Что стало с теми людьми? — спросила я негромко. — Дрэйк сказал, напали еще на двоих.
Мужчина опустился на стул, взял со столика бокал с коричневым содержимым, сделал глоток. Тоже своего рода лекарство, хотя и не в общепринятом смысле, не для каждого.
— Одна пара решила уединиться в роще… на свою беду. — Беван покрутил в руке бокал и допил остатки алкоголя залпом. — После нападения керы редко выживают.
Я читала о них в храмовой библиотеке. Крылатые порождения подземного мира, вечные спутницы бога смерти, пьющие кровь людей, похищающие человеческие души.
— Я думала, керы встречаются только на полях сражений и нападают на павших в битве воинов. Я читала…
— Когда-то так и было. — Мужчина поставил пустой бокал на столик. — А нынче керы живут маленькими закрытыми общинами, идут в наемники и кровь пьют у своих рабов, купленных на честно, ну, или не очень честно заработанные деньги. Мир сейчас такой, что хочешь выжить — умей подстраиваться и считаться с новыми веяниями. Нет — и будешь всю свою долгую жизнь подвизаться по подворотням и довольствоваться бездомными и нищими. Вместе с кровушкой керы вытягивают из жертвы все жизненные соки… в прямом смысле. Насчет души не знаю, но в конечном итоге остается либо иссохшийся труп, либо растерзанный. Правда, одна моя знакомая кера уверяла, что, как и у людей, все зависит от желания: можно взять немного, обессилив человека, но сохранив ему жизнь, можно пить, пока, образно выражаясь, бутылка не опустеет. Есть среди них и одиночки, и изгнанные из общин за разные провинности. По предварительной версии, которую я полдня пытаюсь донести до Катаринны, на территорию «Розанны» проникла именно такая. Ту пару она… разорвала, а потом напала на тебя.