Страница 39 из 58
Мама стояла с растерянным видом на пороге своей комнаты. Жорик с Царем были в коморке. Их сумки всё еще стояли у двери, и внутри поселилась маленькая надежда, что они их не распакуют. Что Жорик окажется разумней моей матери и сам решит уйти из нашего дома.
- Ты куда? – испуганно спросила мама.
- В церковь. Поставлю себе свечку за здравие, - шмыгая носом сказала я и надела куртку.
- Жора! – всхлипнула мама. - Жора, сделай что-нибудь. Людка уходит! – она расплакалась и побежала в ванную.
- Иди, поговори с ней, - из коморки раздался строгий тон Жоры.
- О чём? – усмехнулся Царь.
- Макс, извинись перед девчонкой!
- Ради того, чтобы нас здесь оставили? Мне это не нужно. Я лучше буду жить на улице.
- Послушай, - тихо заговорил Жора. – Ты ведь всё понимаешь, да? – повисла тишина. – Нам обоим сейчас это важно. Иди и попроси у нее прощения, - настоятельно попросил Жора.
Через несколько секунд тишины из комнаты послышались шаги.
Я быстро схватила шапку, сумку, ключи, открыла дверь.
- Эй! – послышалось за спиной. Я застыла на пороге. – Прости! – буквально выплюнул Царь.
Я, не оборачиваясь, вышла из квартиры и хлопнула дверью.
Единственный адрес, куда я могла пойти, был Машкин. Я бежала к ней, задыхаясь от слез. Внутри все раздирало от боли. Ну почему вселенная так несправедлива ко мне? Зачем она раз за разом пытается столкнуть нас лбами? Я сбежала от него из школы, так теперь он поселился в соседней комнате. Ну почему так? По-че-му? Что за жестокие игры со мной?
Слёзы устилали лицо, я почти не видела дорогу под ногами, на сумке снова порвался ремешок, который я не так давно пришила раз в пятый, нога болела от пореза. Хотелось остановиться посреди улицы и кричать что есть мочи, рыдать и кричать, пока не порвутся голосовые связки.
Только что мама сделала очередной выбор не в мою пользу. Ей жалко, что ее Жорик останется на улице. Ей плевать, куда отправилась я и в каком состоянии. Наверное, она вздохнет с облегчением если я больше никогда не вернусь. Она будет принимать ухаживания своего Жорика, который вместе с Царем навсегда поселятся в нашей квартире, она уберет мои фото с полок, и выбросит мои вещи, чтобы ей ничего не напоминала о дочери. Она избавит себя от фальши, которую ей приходилось выдавливать из себя, делая вид, что она хоть немного за меня переживает…
Мне повезло, что Маша была дома. Она увидела в каком я состоянии и ничего не расспрашивая попросила подождать на площадке пару минут, а затем пригласила меня в квартиру, сказав, что ее родители дали добро, чтобы я сегодня осталась у нее на ночь.
- Люда, будешь с нами ужинать? - с порога предложила Машина мама.
Очень приятная, улыбчивая женщина, с ангельским голоском, ясными как у Машки глазами и такими же светлыми волосами. Они с ней очень похожи, если не вспоминать, когда Машка выходит из образа милашки с косичками, заплетает рожки и красится черными тенями.
В ее доме была такая теплая атмосфера, что мне еще больше хотелось плакать. Не знаю почему, наверное, потому что у меня такого никогда не было.
Пока ее мама накрывала на стол, папа как ребенок носился по квартире с Машиным трехлетним братом, под моими ногами кружилась маленькая собачонка, стены в коридоре были увешаны фотографиями их счастливой семьи. Машина комната была большая и очень уютная: яркие занавески, обои с цветами, письменный стол, над ним полка, заставленная книгами, светлая кровать с прозрачным балдахином, рядом с ней тумба с ночником, в уголке притаилось трюмо с ее косметикой и всякими скляночками, а в другом углу стоял большой шкаф из светлого дерева. Ни одного намека, что в этой комнате живет панкушка.
Маша объяснила, что родители растили ее как цветочек, сдували пушинки, водили в музыкальную школу и на фигурное катание, прививали любовь к книгам. А Машка примерно с восьмого класса стала понимать, что в ней живет маленький чертенок, который так и норовит вырваться наружу. И когда она стала общаться с Тоней, поняла, чего именно ей так не хватает в жизни: рока, адреналина на панк-тусовках, хулиганства, бунтарства. Ей давали неплохие деньги на карманные расходы, она копила, а потом покупала себе балахоны и кожаные ошейники.
Как-то раз после вечеринки она заявилась домой в косухе и с ирокезом. И у ее мамы прихватило сердце. Машка, боясь за ее здоровье соврала, что это всего лишь наряд для вечеринки в панковском стиле, которую устроили ее подружки. И больше при родителях не появлялась в кожаных штанах и балахонах. А всю эту одежду хранит в ящике кровати.
Мы поужинали вкусными спагетти, попили чай с конфетами, и, прихватив с собой подушечки с шоколадной начинкой, отправились в Машину комнату. Она дала мне свою сорочку, направила кровать, включила магнитофон, убавив громкость на самый минимум, так, для фона.
- А теперь рассказывай, - Машка устроилась на кровати с пакетом подушечек.
Я на одном дыхании выложила ей все, что сегодня произошло. Маша слушала меня с открытым ртом, иногда заедая шок подушечками.
- Офигеть… И чего теперь делать?
- У меня один вариант – поехать к бабушке.
- Да ну, перестань! – возмутилась Маша. – Еще чего не хватало! Хочешь за три месяца до выпускного поставить крест на среднем образовании из-за какого-то больного на всю голову парня? Ты серьезно?
- А что ты предлагаешь, жить с ним в моей квартире? Ну уж нет, спасибо…
- Вот именно - в ТВОЕЙ квартире! – прикрикнула Машка. – Это твоя территория, ты там выросла и беззаботно жила много лет до его появления! Он вытравил тебя из школы, теперь из дома, какой будет следующий шаг, Муха? Вытравит тебя из жизни? Если не поборешься за свое место, то так и будет! Даже не вздумай мне сдаться! Ломаешься, как вафельный батончик! – брезгливо бросила Машка. - Отвоюй свою территорию, выживи его оттуда, дай отпор! Все возможно, если ты сама этого захочешь! Я помню какой ты была на концерте: сумасшедшей, одержимой каким-то существом, которое сидит в тебе, а ты о нем даже не догадывалась раньше. Вспомни, какой ты была до перехода в нашу школу. Ты сама говорила, что раньше думала будто бы весь мир обернулся против тебя. Ты терпела пощечины от матери, пока не поняла, что и сама можешь неплохо ей ответить, не так ли? В тебе живет нечто очень сильное, могущественное, способное постоять за тебя. Так разбуди в себе это нечто, не дай Царю снова опустить тебя на дно, с которого ты, благодаря нам, всплыла на поверхность!
Машины слова проникли в самую глубину души, нажали на какие-то кнопки моего мозга, включив резервное питание. Я почувствовала мощный поток энергии, а внутренний голос вопил: «Ты не должна сдаваться!»
И я решила, чего бы мне это ни стоило, завтра я вернусь в СВОЙ дом и покажу Царю, кто в нем хозяин.
После уроков Маша решила меня проводить. Она всю дорогу нарочно злила меня, выводила из себя, вспоминала всё, что я когда-то рассказывала ей и девочкам.
- А помнишь, как тебя кинул лучший друг? Хорошо помнишь? А ты за него как дура и в огонь и в воду! - усмехнулась Машка. - А помнишь, как тебе волосы обрезали? Понравилось? А что ты чувствовала, когда мать била тебя ремнем? Очень больно было, или терпимо? Да-а, Муха, - качала головой Машка. – Житуха у тебя, врагу не пожелаешь… А как твоего Костика посадили, вспомни-ка. Какая была красивая пара…
- Хватит! – крикнула я так громко, что на меня обернулись прохожие. – Достаточно, я и так готова!
- Вот и ладненько, - улыбнулась Маша, и мы остановились неподалеку от моего дома. – Всё, Муха, буду держать за тебя кулачки. Если что, звони, приду на подмогу. Поняла? – хитро прищурилась она.
- Поняла! – уверенно ответила я.
- Неправильный ответ! – крикнула Машка.
- Помощь не понадобится. Сама с ним разделаюсь! – как солдат, дающий присягу, сказала я.
- Во-о-т, это уже другой разговор! – Маша похлопала меня по плечу. – Давай, не пуха!