Айболит для короля

Удивительно: я дружу с мальчишкой. В свое время каждый ровесник был моим недругом. Со мной не хотели водиться, когда я считался самым слабым. Когда же я смог поднимать над землей любого силача, не прикасаясь к нему, то искал друзей среди взрослых — ровесники были мне просто не нужны.

Чу стал для меня загадкой. Пока что определенно я мог сказать лишь одно: он вырос с женщиной, которая тратила слишком много времени на работу. Он не знал некоторых вещей, которые в моем мире знают малыши, но и я пока не понял, что нужно знать, чтобы выжить в его мире.

Мне было понятно одно: он не стал бы швырять в меня камни, как в деревне, и стрелять тупыми стрелами, как в замке. Поэтому-то я легко общался с Чу — резал корнеплоды и мясо, тоже размороженное электричеством, а потом вместе с ним стал изучать провода, по которым оно проходит. Рей с интересом наблюдал, как мы готовим, но, когда нашли коробку с игрой, показывающей детям, как устроено электричество, решил смотреть со стороны.

Мы постоянно отвечали на вопросы друг друга, причем у сына Лиды их оказалось не меньше. Чу начал вспоминать прошлую ночь и попытался понять, что ему приснилось, а что — нет. Чтобы мальчишка не сошел с ума, мне пришлось на его глазах сморфироваться. Конечно, я его предупредил, конечно, он опять чуть не оказался за диваном.

После этого тема электричества была временно забыта и я долго рассказывал про морфов. А заодно и про магию.

— А мама не завела себе итакарика? — спросил Чу.

Я ответил, что итакари завести нельзя, с ним можно только подружиться.

— А как ты подружился с Реем?

Вопрос был столь внезапный, что мне пришлось ответить. Я не сразу сообразил, что впервые в жизни кому-то рассказываю про свое детство. Чу слушал внимательно, один раз чуть не всхлипнул, потом сказал:

— Вот крутая манга бы получилась. А когда ты вернешься к себе, сможешь колдовать как угодно?

Я понял, что он хотел бы нарисовать картинки о моих приключениях, такие продают на ярмарках для простолюдинов, а на вопрос ответить не успел — пришла Лида. Она не заинтересовалась нашими электрическими опытами и поспешно поела, заявив, что все прекрасно, хоть и недосолено.

Я не обиделся, так как мне сразу стало ясно: Лида додумалась, как защитить клинику от корыстолюбцев. Я не понял, сколько воинов в нашей армии, но в том, что она главнокомандующий, не сомневался. Право командующего — хранить свои замыслы в тайне от воинов, поэтому я только слушал приказы.

Приказов было немного: плотно поесть, выспаться и быть завтра готовым к сражению. Поэтому сейчас я выполнял вторую часть приказа. Пока что неудачно — меня немного смущало, что Лидия и Чу что-то обсуждают без меня. Но пока в этом мире все, что я мог, это изучать его и повиноваться. Поэтому заснул.

      *** 

Лидия:

Предполагаю, что за этот вечер его величество узнал больше, чем за всю предыдущую жизнь. Впрочем, я не собиралась устраивать ему экзамен на тему «электричество в повседневной жизни». У меня был свой проект, и к реализации его я приступила сразу после непродолжительного семейного ужина.

В дальнейшем король мог быть лишь источником помех, поэтому я загнала его спать. После этого объяснила Чучундру — он должен доказать, какой он суперский программист и хакер. А нужно ему выйти в интернет с неопознаваемого адреса. Ну и чуток помочь маме с дизайном.

Сын врубился не сразу. И не только потому, что я поставила супер-пупер-задачу, а потому, что весь был в разговоре с королем. Едва тот улегся, Чучундр сразу забросал меня вопросами:

— Ма, а правда, что там кто хочет, может с любым животным заморфироваться? А правда, если король хотел чайник вскипятить, он это делал волшебством? А правда, он мог читать любые мысли, кроме твоих?

Приходилось отвлекаться, отвечать. Даже было немножко не по себе. Уж слишком сына заинтересовался миром, который я покинула не без труда. И до сих пор до конца в это не верю. «Но папочка и мамочка уснули вечерком, а Танечка и Ванечка — в Нарнию бегом». Или нет, в Африку. Чучундр, миленький, думай больше про учебу и компьютер, а не про морфов и магов.

Конечно, вслух это я не сказала. Наоборот, похвалила сына за то, что кроме учебных занятий с королем и обеда выполнил мое задание: собрал все, что можно, об этих негодниках — сети ресторанов дальневосточной кухни «Имбирь и васаби». В нашем городе — восемь ресторанов, Чучундр вычислил, который из них центральный. Значит, с него и начнем.

Но сначала — небольшая информационная атака. Главная задача которой — замести следы. Чтобы никто не подумал про скромную ветеринарную клинику. Конечно, кроме их генерального директора.

Я трудилась полночи. Еще раз удивилась, что сижу за компьютером без очков. Надо бы проверить глазоньки, вдруг и вправду оставила там не только очки, но и близорукость. Возвращаться за ними не хочу!

Встала не очень рано. Еще раз все перечитала. Подняла сонного Чучундра, привела в почти живое состояние и велела выйти в интернет, с максимальной анонимностью.

Ну, поехали! Будет вам кило имбиря в глотку и фунт васаби под хвост, или я не четырехглазая целительница! Хотя уже не четырехглазая.

Глава 42

Лидия:

Для начала в главные городские информагентства и электронные газеты отправилось заявление от нового международного экологического движения "Нет рыботорговле!».

Я долго сидела и читала разные манифесты в сети, стараясь вычленить из них самое главное, а потом самое дурацкое. Мне надо было соблюсти точную дозировку того и другого. Ну, вроде получилось.

«Какое живое существо самое несчастное? Собака гавкает, когда ей больно. Кошка — мяукает. Птичка — щебечет. И только рыба безмолвно терпит страдания, на которые ее обрекает бессовестный человек…»

Я мельком прошлась по глобальным преступлениям вроде загрязнения вод Мирового океана и сразу перешла к кулинарии.

«Поэтому ни одно другое существо не подвергается такому издевательству, как рыба. Только ради нее в городах строят рестораны, в которых несчастное безмолвное существо подвергается ритуальному поеданию. Рыбу режут на кусочки, закручивают в противоестественные кружки, смешивают с овощами и рисом. Мама-рыба, придя в суши-бар, не узнала бы, во что превратились ее дети, выросшие из икринок».

Еще два абзаца заявления напоминали страницу из кулинарной книги. Я так прониклась страданиями рыб, что, каюсь, не удержалась, сбегала к холодильнику и открыла банку атлантического тунца в оливковом масле. Чучундр тоже не отказался.

«Рыбы — немы, — закончила я этот текст. — Поэтому мы объявляем себя голосом рыб! Долой рыботорговлю и рыбоедство! Наш первый удар будет нанесен по тем местам, где заканчивается земной путь несчастных существ. Пусть в ресторане «Имбирь и васаби» пресыщенным клиентам подают полные тарелки имбиря и васаби, а рыба не должна в этом участвовать. Вы похищаете рыбу из моря. Знайте: море однажды придет к вам!

Рыбе место в море, а не на столе!»

Уф-уф-уф… а трудно, оказывается, быть лидером протестного движения. Особенно когда ты сама его только что придумала.

До этого я никогда не писала общественных заявлений. Но уж извините, других писателей, кроме себя самой, у меня нет.

— Ма, круто! — одобрил Чучундр. Еще раз пообещал полную анонимность и разослал заявление по адресам. Ну а я стала готовиться к второй части Марлезонского балета. По крайней мере дальнейший план я могла легко объяснить Раису.

— А железные глаза, которые повсюду? — сразу задал он дельный вопрос. — В вашем мире нет морфов. Но очень много людей и стран, а значит, стражи и властителей. Не заинтересует ли их такое странное существо, как я? Не хотелось бы привлекать внимания.

— Ох... — Я об этом не подумала. Вот черт!

— Я не отказываюсь помочь, — поспешил заверить король-выдр. — Но предлагаю обдумать, как избежать неприятностей. Прикинуть наши возможности и выбрать наилучший путь.