Замуж - не напасть

Перед концом рабочего дня Евгения звонит шефу. Оказывается, Кузнецов уже успел его предупредить, так что Валентин пеняет ей даже с некоторой обидой:

- Могла бы и не сомневаться, Женя, что я тебя пойму. Будь там столько, сколько нужно... Как он?

- Пока без сознания.

- Ты надейся на лучшее. Верь!

- Я верю.

Мать, которой она тоже позвонила, неожиданно разволновалась.

- Ты-то сама как себя чувствуешь?

- нормально. Что со мной сделается?!

- Знаешь, - предлагает Вера Александровна, - я могла бы возле него посидеть, пока ты сходишь домой, примешь душ, переоденешься...

- Спасибо, мама!

Евгения тронута. Действительно, хорошо бы переодеться во что-нибудь более легкое, домашнее - ведь под белым халатом у неё вязанное из ангорской шерсти платье!

Всю ночь Евгения спала, как на иголках. Все время ей казалось, что Толян зовет её. Она просыпалась, прислушивалась к нему, но он по-прежнему лежал без движения, так что она даже проверяла, бьется ли у него пульс!?

С пяти утра её уже бросает в дрожь при каждом шорохе извне. Толян пугающе неподвижен. Так люди не спят! К приходу медсестры она полностью "дозревает".

- Что вы собираетесь ему колоть?

- То, что назначил лечащий врач.

- Нужно, чтобы доктор осмотрел его сейчас!

Она становится возле кровати Толяна и закрывает его собой.

- Дежурный врач к нему даже не подошел!

- А зачем? Больной без сознания. Скоро лекарство подействует...

- Я не дам его колоть!

- Какая вы странная! - морщит нос медсестра. - Вы же не медик! Как можно чего-то требовать, когда сам в этом не разбираешься?

- Позовите врача! - твердо говорит Евгения.

- Когда ваш муж очнется, вы сами прибежите ко мне и будете умолять сделать ему укол!

Евгения опять садится на своё место у кровати и берёт безжизненную руку Толяна. Может, она неправа? И дежурный врач вовсе не должен навещать больного, который сё равно без сознания? Дал медсестре указания, и спи спокойно!..

- Опять народная медицина борется с официальной? - весёлым голосом произносит молодой мужчина в ослепительно белом накрахмаленном халате, чисто выбритый и благоухающий дорогим одеколоном. У Евгения Леонидовича халат голубой, а у этого... Но она вовсе не собирается вникать, что у них и как! - Чем недовольна жена нашего больного? Кстати, я отношусь к тем врачам, которые считают, что присутствие родственников в реанимационном отделении - нонсенс!

Евгения упрямо закусывает губу: она не даст так бесцеремонно на себя наезжать! Если надо, и до главного врача дойдёт!

- Гм-м.., - покашливает врач на её настороженное молчание - ждал, что она станет просить прощения? - Что вас беспокоит?

- Его неподвижность! Со вчерашнего дня он не пошевелился!

Теперь она вспоминает, что вчера, ближе к полуночи, этот врач заглядывал в палату. Но только для того, чтобы спросить:

- Жалобы есть?

Он проверяет пульс Аристова, и в глазах его мелькает беспокойство.

- Ирочка! - тревожно бросает он проскользнувшей в дверь медсестре. Позвони Зинаиде Емельяновне - она сегодня как раз дежурит. Пусть срочно подойдёт! А ты принеси...

Он вполголоса перечисляет названия лекарств, которые в ушах Евгении отзываются бубнящей абракадаброй. Но одно она понимает: неподвижность Толяна вовсе не так естественна, как пыталась убедить её медсестра.

Через несколько минут к двум, уже знакомым ей медикам, присоединяется третья - величественная женщина со строгим неулыбчивым лицом.

- Это ещё что за посторонние? - спрашивает она.

Евгения покорно выходит и без сил опускается на низенькую, обитую коричневым дерматином, кушетку. Она сидит так пять минут или полчаса, не ощущает, и приходит в себя от того, что строгая врачиха трогает её за руку. В руках её маленький кожаный чемоданчик, которого поначалу Евгения не заметила.

- Говорят, ты бузила? Врачу указывала? Молодец! Вовремя подняла тревогу.

И уходит. Евгению не удивляет её "ты" - Зинаида Емельяновна похоже, ровесница её матери.

На второй день Аристов приходит в себя. Пробуждение его сознания она чуть не прозевала. Сидела как обычно рядом и держала в руке его потеплевшую наконец руку. Евгения прижимает её к своей щеке и вдруг чувствует, как пальцы Толяна, неловко скользнув, гладят её. Очнулся! Наконец-то!

- С возвращением! - улыбается она.

- ты пришла, - говорит он.

- Пришла! - хмыкает Евгения. - Я здесь уже двое суток!

"Только на два часа домой бегала!" - добавляет она про себя.

- И спала возле меня? Когда я лежу на спине, я храплю. Я мешал тебе спать!

- Боже, о чём ты думаешь: храпел! Да ты едва дышал!

- Жень, позови санитарку!

- Я всё сделаю сама.

- Ещё чего! И побыстрее! Я двое суток терпел!

Она бегом выскакивает из палаты, находит санитарку и просит:

- Пожалуйста, зайдите во вторую палату...

И суёт ей в кармашек халата пятёрку.

- Это что же, муж жену стесняется? - удивляется женщина.

- Мы недавно женаты. Он ещё не привык.

- А-а-а, тогда понятно, - кивает санитарка и через некоторое время выходит с уткой. - Пришёл в себя, слава Богу. А это ничего, обвыкнется!

- Аристов! - сердится Евгения, заходя в палату. - Я от предложенной Кузнецовым сиделки отказалась. И должна во всём её заменять, понимаешь?

- Понимаю, - кивает он. - Вот когда мы проживём с тобой вместе тридцать лет, тогда, так и быть, разрешу тебе подносить мне утку... А пока попить дай, что-то у меня крышу ветром срывает!

Он отпивает несколько глотков и закрывает глаза.

- А нельзя, чтобы эту гадость с моей руки убрали? - спрашивает он про капельницу.

- Я могла бы спросить у Евгения Леонидовича, - смущается она, - но, честно говоря, после вчерашнего я боюсь к нему подходить. Ещё выгонят меня из реанимации. Здесь они очень неохотно родственников держат. Ты потерпи пока, давай уж обхода дождёмся.

- Давай, - вздыхает он. - Какая всё-таки буря поднималась вчера в нашем тихом омуте?

- Не то кололи, - бурчит она.

- А и правда! - бледно улыбается он. - Пусть боятся!

- Зато теперь, - не сдаётся она, - меня весь остальной медперсонал любит. Я на их местных звёзд наехала. Медсестра - дочь ректора медицинского института, а врач - его будущий зять.