Страница 57 из 97
- Теперь на родную фирму? - предлагает Валентин.
- Нет, сначала я хочу познакомиться с тещей! - провозглашает Эдуард.
- Что ты! - пугается Надя. - Маму надо подготавливать постепенно. Сразу для неё это будет ударом...
- Ты собираешься скрывать от неё наш брак? И долго?
- Нет, но...
- Едем! Валя, вы пока отправляйтесь на фирму без нас. Мы будем чуть позже.
- Я - с вами, - вызывается Евгения.
Надя благодарно жмет её руку.
Мать новобрачной, Людмила Артемовна, работает начальником отдела кадров кожевенного завода. Туда сейчас и направляется Эдикова "девятка".
Евгения уже была здесь раньше, потому она предлагает:
- Давайте, я схожу.
- Иди, - облегченно вздыхает Эдик, не без помощи Нади, кажется, струхнувший: кто его знает, что там за теще такая, которую боится даже его отчаянная жена!
А выглядит все на самом деле с точностью до "наоборот". Напористая, смелая Надя теряется перед тихой, всепроникающей способностью матери взывать к её совести, давить на самые болевые точки сознания, требовать к себе жалости.
- Как ты могла так поступить? - лишь скорбно, со слезой в голосе скажет Людмила Артемовна, и Надя тут же кидается к ней.
- Мамочка, прости!
Причина размолвки может быть пустяковой, не стоящей выеденного яйца, а надрыв звучит нешуточный. Жить постоянно под страхом истерики, скандала или обморока очень трудно. Порой сдают и крепкие молодые нервы. Видимо, это "ущучил" и Володя. Он тоже играет на самых чувствительных струнах Надиной души, это потому и сходит ему с рук, что почва перед ним благодатная, многими годами истеричности взрыхленная.
Сакраментальные фразы, вроде "У тебя нет ни капли жалости" или "Ты бессердечная, холодная, грубая" и так далее, всегда пугали Надю. В разговоре о матери она как-то призналась Евгении:
- Лучше бы она меня била!
"Мозгодеры" - называет таких людей Аристов. Евгения не замечает, как поднимаясь по лестнице на второй этаж, она все время думает о ненавистном Толяне и как бы советуется с ним: что делать? Она думает и думает, даже пугается своих навязчивых мыслей: что же это он опять к ней прицепился?
Людмила Артемовна - женщина миниатюрная, хрупкая. Ей скоро пятьдесят пять, но выглядит она намного моложе. Цена, которую она когда-то себе назначила, так высока, что, похоже, женщина никогда не найдет себе "купца". Потому свою энергию и неудовлетворенность жизнью она перенесла на дочь, требуя к себе повышенного внимания и чуткости. Бедному Ванюшке в этой атмосфере остается совсем мало места.
Надина мать в кабинете одна, и на вопрос, может ли она уделить пять минут важному делу, охотно поднимается из-за своего стола.
- Дело важное - для кого?
- Для вашей дочери.
- Надежда совсем распустилась, - приговаривает она, спускаясь по лестнице, - скоро неделя, как она ночует у какой-то своей знакомой. Помогает её дочери писать диплом. Можно подумать у неё дома негде спать! Самой-то ей никто не помогал. И диплом на "отлично" защитила, и юрист, как говорят, неплохой...
Она энергично выходит первая из дверей и невольно тут же делает шаг назад, наступая Евгении на ногу.
- Ох, пожалуйста, извини!
В самом деле, её глазам предстает неожиданная картина: её дочь в выходном розовом костюме, с небольшим белым цветком в прическе - надо же было как-то подчеркнуть новобрачность! - стоит у машины рядом с каким-то незнакомым мужчиной и неуверенно улыбается.
- Кто это? - спрашивает Людмила Артемовна почему-то у Евгении.
- Надин муж, - охотно поясняет та; она никогда не была сторонницей потакания капризам и истерикам, и предпочитает в таких случаях шоковую терапию.
- Мамочка, ты только не волнуйся, - просит Надя, - мы с Эдиком поженились.
Но Людмила Артемовна не обращает внимания на её слова. Она все уже поняла и теперь в упор смотрит на того, кто собрался увести у неё дочь. Единственного близкого - и такого удобного! - человека. Нет, этот мужчина не станет её союзником! Евгения представляет вполне отчетливо, как бы они с Вовиком, в две пары челюстей, жевали бедную Надежду.
Надо отдать должное Эдуарду Тихоновичу, он тоже неплохой знаток людской природы и, в том числе, женской. "Вурдалачка!" - одним словом определяет он для себя суть стоящей перед ним женщины, включая в это слово и пристрастие тещи к ярко-красной губной помаде и, как он чувствует, способность тянуть из других энергию - что почти равнозначно желанию мифических вампиров пить чужую кровь.
Итак, понимает Евгения, они определили свое отношение друг к другу с первого взгляда: враги!
Понимает это и Надя, но впервые не пугается, как почти собралась, а радуется: у неё появился защитник! Тот, кто позволит ей рассеять злые чары и сбросить привычное оцепенение, в которое прежде она всегда впадала при одном взгляде матери. Но свои, пока слабые силы, она переоценивает.
- Что же тогда делать с Володей? - ехидно спрашивает Людмила Артемовна. - Он так и будет у нас жить?
- Какой ещё Володя? - оскаливается Эдик.
- Надюшин, как я теперь понимаю, бывший жених!
Первая ложь! Ржа, которая разъедает самые крепкие семьи. Наверное, Надина мать уже злорадствует: вот оно, началось! Только она не понимает, что такие шутки могут незаметно пройти с кем угодно, кроме её нового зятя! И если сейчас гроза начинает громыхать в другой стороне, то где гарантия, что тучу ветром не перегонит к ней поближе?
- Эдик, я же тебе говорила, - пытается объяснить Надя.
- Но ты не сказала, что он живет у вас!
- Он не уходит. Говорит некуда.
- В задницу! - гремит Эдик, легендарный голос которого наконец прорезается.
Людмила Артемовна испуганно отшатывается. Это же дикарь, варвар! прямо-таки читается на её лице.
- Поехали!
Он, будто в седло горячего скакуна, прыгает за руль - ни ответа, ни привета дорогой теще! - кивает Наде с Евгенией.
- Долго мне вас ждать?!
И с места срывает машину так, будто собирается взлететь.
- но его сейчас дома нет! - пытается образумить мужа Надя; безусловно, она имеет над ним власть, и всегда будет иметь, но только не в тех вопросах, которые касаются её мужчин - бывших или будущих! Он никогда не подпустит к ней никого: сам насмотрелся, самого подпускали!