Опасная клятва

— Никто не отнимет у меня право доказывать, что я сильнейший, даже старость. Лишь смерть. И если она позволит мне дожить до игр, значит, я участвую.

— Всё настолько серьёзно? — обеспокоился Ход, которому разговоры о старости сначала показались новой прихотью наставника.

— Не переживай за меня. Лишь прошу исполнить обещание и приглядеться к землянам.

— Хорошо, — кивнул Дантэн, принимая тот факт, что наставник его поймал, опять и опять в который раз ловил на слове, и придётся его держать. Возможно, разговоры о старости были лишь очередной уловкой, и Дантэну хотелось так думать. Ведь иначе придётся принимать непростое решение и взваливать судьбы слабых на себя. А ему этого не просто не хотелось, всё его нутро было совершенно против такого расклада. И это не являлось тайной ни для кого: ни для наставника, ни для других Сильнейших, но, увы, очевидно, что после смерти Тманга выбор всех граждан республики падёт на Хода.

— О чём они говорят? — тихо повторил свой вопрос Матвей, а Фима настороженно нахмурилась.

— А я откуда знаю? — деланно удивилась, хотя в глазах юноши что-то такое неуловимое промелькнуло, что заставило девушку устыдиться своей лжи.

— Ты вчера с продавцом общалась на их языке, — недовольно шепнул Матвей, а Фима покраснела до самых кончиков ушей.

Ну точно, как она могла забыть, с кем именно покупала браслет, и он же был свидетелем всей той некрасивой сцены унижения девушки перед атландийцем по поводу скидки.

— Прости, — буркнула она в ответ.

— Да ладно, — тихо отозвался Матвей. — И всё же, ты ведь понимаешь их?

Девушка тяжко вздохнула, досадуя из-за назойливости сокурсника.

— Тманг просит своего ученика присмотреться к нам. Считает, что в нас есть сила, которой нет у атландийцев.

— Что, правда? — не поверил Матвей.

— Что правда? — передразнила его Фима.

Она вообще считала, что поступила неправильно. Как говорится, за подслушиванием узнаешь о себе много лишнего, неверно интерпретируя некоторые высказывания. И нет ничего лучше прямого диалога, без недосказанности и тайн.

— Он так и сказал? — шёпотом повторил Матвей, склоняясь к уху Фимки, которая передёрнула плечами от щекотки, а затем почесала ухо пальцем.

— Если не веришь, зачем просил сказать? — обиделась она за недоверие и даже хотела уйти к девчонкам, которые так и остались стоять у пищевого автомата, о чём-то беседуя, но юноша поймал её за руку и попросил:

— Прости.

Фима смутилась ещё больше, не понимая поведения Матвея. Словно вчера что-то ещё произошло между ними, что позволяло ему так себя вести себя с ней.

— Да забудь, — отмахнулась она, высвободила руку и направилась к подругам, не заметив, каким серьёзным взглядом провожал её Матвей.

«Забудь, забудь», — мысленно твердила себе девушка, пока шла по коридору. Но разве можно такое забыть. Увы, она склерозом не страдала, лишь небольшая амнезия на фоне пьянства и та не в счёт. Поэтому Фимка и шла красная как рак, потирая ухо и мысленно твердя это слово. Что за странное поведение? Что за странные шепотки? И как на это всё реагировать? Вроде ведь Матвей ничего такого и не сделал, а почему-то стыдно было Серафиме. И чем ближе она становилась к подругам, тем подозрительнее прищуривались они и даже замолчали.

— Чего он тебе сказал? — первой, как обычно, пошла в бой излишне любопытная Анита.

— Ты чего так покраснела? — тут же подхватила эстафету Юлиана.

— Девчонки, — жалобно состроив бровки домиком, шепнула Фимка, затем опасливо обернулась на Матвея, задумчиво глядящего на Хода и Иорлика. Он пил воду из бутылки, которую Фима так и не взяла, — я, кажется, вчера была слишком пьяная. Он вдруг стал таким странным.

— Удивила, — усмехнулась Юлиана, поправила волосы и менторским тоном завела: — Ничего между вами не было, ну кроме того поцелуя. Поверь. Ты, кроме как о браслете и имперцах, больше ни о чём не говорила, он, кстати, тоже. Вы такие нудные, когда пьяные. Чего-то спорили всё и спорили.

— О чём? — удивилась Фимка.

— Не поверишь, — прижав руку к груди, заверила её брюнетка, — в первый раз в жизни видела парня с девчонкой, пьяных, в одежде и спорящих о сотворении мира. А точнее нашей цивилизации. Такого бреда даже специально не придумать. Но вы так увлеклись, споря о том, были ли имперцы учителями землян или же создателями, что я думала — подерётесь, ан нет. Ты уснула, и он вслед за тобой. Благословенная тишина накрыла спальню, и я смогла спокойно посмотреть мой любимый сериал.

— Ты ещё и сериал смотрела? — удивилась Анита.

— Ну так надо было дождаться, когда Алик с Георгием допьют и покинут нашу комнату. Не могла же я макияж смывать при них, — с чувством возмутилась Юлиана и вдруг стала так похожа на бабу Мару, что Фимка даже рот открыла от изумления. Очень знакомая ситуация, даже интонации голоса и те показались родными.

Сглотнув, Серафима даже моргнула, вспомнив, что так и не перезвонила старшей родственнице, а ведь обещала рассказать, что было дальше.

— Чёрт, — выругалась она, поняв, что её ждёт, если она сейчас же что-нибудь не предпримет.

— Что? — Анита тут же встрепенулась и переключила внимание на Фиму. — Что-то вспомнила?

— Да, — кивнула Серафима. — Я бабушке не позвонила, и она меня прикопает! — трагически шепнула она подругам, доставая комфон из кармана.

Подруги рассмеялись, ещё не зная, что Фима не шутит. Заречина решила немного исправить своё положение и стала быстро набирать текст с извинениями, а также кратким рассказом о приключениях парней и даже ссылку к каналу Дулова прикрепила, чтобы задобрить бабулю. И фотки браслета кинула, ну чтобы та совсем растаяла. А затем попросила подруг помочь ей сделать селфи на фоне информационного табло, чтобы баба Мара поняла, что внучка очень занята и сейчас в библиотеке, поэтому и не звонит сама.

— Надеюсь, она не расстроилась, — шепнула Фимка, отправляя сообщение.

Юлиана с Анитой с интересом смотрели на встревоженную Серафиму, которая разве что рукой пот со лба не стёрла, когда убирала комфон в карман.

— Что, всё так серьёзно? — тихо уточнила блондинка, натянуто улыбаясь.

А Фима кивнула.

— Бабуля ждать не любит. Она вообще много чего не любит, как, впрочем, и любит тоже много чего, — покачав сокрушённо головой, девушка поделилась своими трудностями в общении с родственницей. — Она очень сложная натура, порой не угадаешь, когда на грабли наступишь.

— На что? — не поняла брюнетка.

— Э?! — недоумённо протянула Фима, пытаясь вспомнить, что же такое грабли. Но память опять дала сбой, поэтому девушка неопределённо махнула рукой. — Что-то из молодости бабушки, — выкрутилась она, не желая лезть в энциклопедию за ответом. — Она на них часто наступала, причём на одни и те же.