Беременная для Зверя

Её не случилось. Теперь я — без всяких сомнений для Зверя на одну доску с врагом кровным становлюсь.

И всё, что было между нами, назад откатывается. Как море во время отлива, чтобы потом обрушиться на песчаный берег и яростно смыть все следы.

Поднимаюсь и бреду на выход. По коридору. Но путь мне преграждает широкоплечий Ризван.

— В номер вернись. Зверь пару часов назад отъехал. Но скоро вернётся.

Мужчина разворачивает меня и ведёт обратно.

— Пару часов? Какие пару часов?

Мне кажется, что только минут пять прошло. Но оказывается, что я ошибаюсь. Я, наверное, глупейшая из смертных, если ещё многое не поняла.

Не будет для меня ни счастливого финала, ни хорошего обращения. И если забеременею, что это изменит? А для ребёнка? Вдруг Зверь и его, кроху, тоже ненавидеть станет?!

Внезапно меня рвотным спазмом скручивает. Ризван не отходит, не отскакивает брезгливо. Только придерживает за талию и кому-то в сторону говорит, чтобы уборщицу вызвали.

— Пойдём. Тебе прилечь надо.

Действия простые, но мне они кажутся сложными. Я словно в ступор впадаю, только сейчас понимая, что я раньше думала только о себе и огорчалась. Я думала, только моя жизнь загублена, а на кону гораздо большее стоит. Ребёнок Зверя и моим будет. Моим…

— Ляг. Отдохни. Ты завтракала?

Я моргаю. Солёной влаги в глазах так много, что лицо бородатого кавказца передо мной расплывается и дрожит мутной рябью. На бок поворачиваюсь и вытираю слёзы.

— Ела или нет? Что съела? На что тебя тошнит?

— Не ела ничего. Не успела.

Ризван ладонь тяжёлую на плечо отпускает, думая о чём-то.

— Сколько дней прошло? Вроде рано ещё…

— О чём ты?

— Не залетела ли ты уже от Зверя? — спрашивает Ризван. Гладит по плечу, успокаивая. — Обычно тошнота и слабость позднее начинаются. У тебя прям сразу, что ли?

— Нет. Меня от другого тошнит. От отношения дурного, — упрямо возражаю.

Не может быть, чтобы я так быстро умудрилась забеременеть от Зверя. Или не быстро? Он меня своей спермой столько раз до предела накачивал, что со счёту сбиться можно. А с момента первого раза достаточно времени прошло. Неужели он ещё в деревне после первого раза меня обрюхатить смог?

— Нет. Быть этого не может… — говорю вслух, словно самой себе.

— Да ну? — усмехается Ризван. — У всех по-разному, Ариша. Кто-то долго пытается детей завести, других Аллах щедро одаривает сразу. Тест сделать надо.

— Нет. Не будет никакого теста. Я беременной быть не могу, — повторяю, как заклинание. Не верю в то, что я принадлежу Зверю полностью, и что его месть изощренная Пороху осуществляется. Через меня и во мне.

— Отрицаешь возможность? — ухмыляется Ризван. — С такими-то стараниями Зверя неудивительно, что ты от него залетела. Теперь принять это надо и с любовью плод растить.

— Я не беременна! — набрав полные лёгкие воздуха, выкрикиваю я. — Не беременна! И никогда не стану!

Ризван отстраняется от меня.

— Ты не больна. По карточке медицинской ничего о женских болезнях не сказано. Но в младенчестве ты едва выжила. Это может стать проблемой. Надо тест сделать и под наблюдение врачей хороших тебя поместить.

— Откуда тебе так многое известно обо мне, Ризван?

Кавказец от ответа уходит, игнорирует мой вопрос.

— В любом случае, я отдам приказ, чтобы тебе в номер принесли лёгкий завтрак. И тест на беременность. Это я тебе сам принесу.

— Не надо.

— Надо, — обрубает. — Тест утром лучше делать. Не ходи в туалет пока.

— И откуда тебе столько известно? — язвлю я.

— Оттуда. Жена у меня есть и сын. А теперь соберись, Арина. Ты не размазня. Теперь уже точно известно, что не размазня, — усмехается, глядя на смятые листы бумаги с результатами теста-ДНК. Мне их выправить до конца так и не удалось.

И удастся ли исправить хоть что-то из того, что есть сейчас? Жизнь моя под откос несётся. На полном ходу. Выпрыгнуть не только страшно, но уже и поздно.

Глава 68. Арина

Один тест может ошибаться. Два…

С крохотной долей вероятности могут лгать и все три, если куплены из партии непригодной.

Но только все тесты — разные.

И если я могла бы поверить, что три теста мне лгут, то двенадцать никак ошибаться не могут.

Они все ультрачувствительные, из числа самых дорогих. Беременна.

Я беременна…

Где-то внутри меня развивается плод, крохотный ребёнок. Мой и… Зверя.

Паника опять к горлу тошнотой подкатывает. Глаза прикрываю. Сглатываю ком.

— Есть другие тесты?

Шорох возле двери.

— Что с этими не так, Арина? — Ризван стучит по двери ванной. — Дверь открой.

— Они все бракованные. Мне другие нужны.

— Другие — это какие? Те, которые покажут, что ты не залетела?

Ризван ручку на двери дёргает.

— Открывай. Или прислугу позову.

Я со вздохом открываю дверь и сгребаю тесты в кучу, жела выкинуть их. Все. До единого.

— Оставь, — командует Ризван. — Зверь скоро вернётся. Уехать сегодня должны. Теперь и это… — кивает в сторону тонких полосок. — Обрадуется.

— Я так не думаю. Он же меня ненавидит. Всей душой… — обхватываю себя за плечи руками. — Спит и видит, чтобы я сдохла. А ребёнка… ребёнка он тоже ненавидеть станет? Измываться будет?

Внезапно я вспоминаю, как в деревне над дурачком одним местные измывались — и дети, и взрослые… Вдруг Зверь так же над моим ребёнком издеваться начнёт? И шпынять в отместку?

— Ты о чём думаешь? — хмурится кавказец. — Мы детей не обижаем.

— Неужели? А меня тогда за что?

— Ты не ребёнок. Зверь иногда палку перегибает, но он не твой папаша. Так, как поступил Порох, Зверь никогда делать не станет.

— Что вообще произошло? Почему я за долги этого урода расплачиваться должна? Почему Зверь твой благородный сам к Пороху не пойдёт и не потребует с него? Почему я?!

Ризван вздыхает тяжело и рукой в сторону кровати машет.

— Ляг. Отдохни.

— И что дальше? Само рассосётся? Так, что ли? — огрызаюсь. Чувствую, что не на того мужчину злость и страх выплёскиваю. Но выходит само. Терпение моё истончается.

Оно тем тоньше становится, чем приятнее близость со Зверем. Интимнее, глубже, откровеннее. Мне уже самой к нему хочется. Как к мужчине. В угаре страсти он такие слова похабно-нежные говорит, что я рассыпаюсь в его руках. Но потом реальность накатывает, отрезвляя словами хлёсткими и отношением холодным.

— Знал бы, где Порох прячется, пошёл, — спустя пару минут говорит Ризван. — Он не дурак. Прячется. То тут, то там, как призрак. Хитрый очень и жестокий. Как волк, который лапу себе может отгрызть, чтобы из капкана вырваться.

— С чего бы Пороху прятаться? — спрашиваю. — Он же грозный и всех в кулаке держит.

— Потому и прячется. Покушений было на него много. Убрать его многие мечтают и до бабок его добраться. Опасаются. Но сейчас уже не так. Зверь многих под себя собирает… Долго он к этому шёл. Сейчас мы на нейтральной территории. Одной ногой на там, где людей Пороха достаточно, а другой — на той, где Зверь в своём праве. Скоро уедем. Там будет безопаснее. Но меры предосторожности лишними не будут.

— Хорошо рассказываешь, Шехерезада. Если Порох такой жестокий, то чего он выжидает?

— Вот этого я не знаю, Арина. И никто не знает. Сложный он. Свою партию разыгрывает. Мы можем только догадываться, какой набор карт у него на руках, а какие тузы в рукаве припрятаны.

— Вставай, Порохова.

Я вздрагиваю от голоса ледяного. Зверь на пороге горой возвышается и смотрит на меня. Взгляд его тёмный комнату напитывает энергетикой клокочущей. Не отпустило его ещё.

— Скоро будем выдвигаться. Готова?

— Ты не говорил, что сегодня уезжаем.

— Ризван сказать должен был, — цедит сквозь зубы Зверь. Взгляд вниз на запястье переводит, с браслетом широким от дорогих часов. — Времени в обрез.

Зверь поступью тяжёлой тишину номера пронзает и на кресло возле стола опускается. Через пару секунд в дверь номера стучат. Обслуга. Осторожно ставит на стол перед Зверем крохотную чашку с ароматным кофе.