Беременная для Зверя

— Подумать надо. Фактов мало. Зверя ждём… — подводит итог Ризван.

Потом кавказец смотрит на мою тарелку, почти полную. Я из неё пару ложек супа вычерпала.

— Почему не ешь?

— Аппетита нет.

— Слышь, мелочь, не беси меня. Я с тобой нянчиться уже зае… — начинает грозно Ризван.

Он осекается и резко переводит взгляд на дверь. Словно слышит то, чего ещё нет. Пятый тоже напрягся и руку в карман куртки засовывает. Ризван как бы невзначай ладонь на моё плечо кладёт.

— Если что — сразу пригнись и за меня прячься.

К чему он это говорит? Но все замирают вокруг. Наверное, у головорезов слух и интуиция отточены до предела. А я только сейчас слышу звук тяжёлых, уверенных шагов. Дверь распахивается.

Зверь. Небрежным жестом за собой дверь прикрывает.

Тишина воцаряется. Зверь выглядит усталым. Измотанным. Даже как будто в лице осунулся или это просто пыль под острыми скулами осела. Одежда на нём другая. Не та, что была ранним утром. На Звере рубашка чёрная с длинными рукавами. Джинсы тоже тёмные. Сейчас он выглядит не так устрашающе.

— Ты поздно, — нарушает тишину Ризван.

— Знаю. Пришлось задержаться и тачку взять погонять.

Зверь чётким шагом приближается к нашему столику. Обводит весь зал взглядом, словно отмечает, кто из его людей здесь. И только потом его взгляд на мне останавливается. Но теперь уже надолго. Как приклеенный.

Он ближе и ближе. Звук его шагов отдаётся барабанной дробью в голове. Перепонки едва не разрывает от шума кровотока и колоссального напряжения. Я не знаю, как перестать смотреть на него. Есть в нём что-то притягивающее. Отталкивающее. Порабощающее. Это всё в нём намешано. И не знаешь — бежать от него или к нему, чтобы в его тени схорониться.

Ноги дрожат. Колени трясутся. Я держусь пальцами за край стола. Чтобы не упасть. Когда успела вскочить — не помню. Но смотрю как заворожённая, на Зверя. Радуюсь, что он жив, или снова на новый круг ненависти к нему стремительно взлетаю. Неясно.

Но чувства бурлят. Как лава. Нервы натянуты до предела.

— Ты себя хорошо вела? — хрипло спрашивает он, трогая пальцами мою щёку.

Едва ощутимый жест. Даже странно, что его пальцы сильные и жестокие могут касаться так легко.

Слова в глотке застревают. Не могу вытолкнуть их наружу и проглотить, как ком, тоже не получается.

— Она была послушной, — вставляет пару слов Ризван и толкает Пятого в плечо. — Пойдём, ещё кое-что обсудить надо.

— Послушная, значит… — протягивает Зверь и садится. Дёргает меня на себя. Прижимает спиной к стальной грудной клетке и стискивает пальцы на талии. Дышит тяжело, утыкаясь носом в мою шею.

Его дыхание как кипяток. Опаляет. Кожа мурашками покрывается.

— Вкусная конфета. Почему не ешь?

Зверь располагает меня боком, держит на своём массивном бедре, как куколку. Одной рукой продолжает талию сжимать. На столе словно по волшебству тарелки меняются.

— Ешь, — приказывает Зверь и сам за ложку хватается, подносит её к моему рту.

— Я могу и сама.

— Вот и открой рот. Сама, — обрывает меня Зверь.

Кормит с ложки, как дитя малое. Хлеб разламывает и по кусочкам в мой рот кладёт. Но глаз с губ моих не сводит.

Его взгляд алчный ток под кожу запускает. Странное жгучее ощущение. Каждый жест и движение губ им запоминаются. И кажется, что он меня не кормит, а мысленно раскладывает на кровати. Жарко становится. Нужно охладиться или просто встать.

— Спасибо. Я наелась, — благодарю его и вытираю салфеткой рот.

Действительно, наелась. Непонятно, откуда аппетит взялся. Целую тарелку умяла.

— Хорошо…

Зверь немного отстраняет меня и сам принимается за еду. Но потом подзывает официантку.

— Мороженое принеси.

— У нас, кажется, мороженого нет… — нервно улыбается официантка.

— Значит, и заведения у вас тоже больше нет, — спокойно говорит Зверь. — Чё встала? Иди скажи хозяину, чтобы посмотрел, застрахована ли эта халупа на случай пожара!

— Я поищу! — взвизгивает девушка и бросается прочь.

— Спасибо. Но я не голодна, — говорю.

Зверь не отвечает. Молча ест. Через несколько минут официантка появляется рядом и ставит на стол передо мной креманку с мороженым, выложенным красивыми шариками.

— Шустро! — хмыкает Зверь и встаёт. — Ризван, какой у нас с Малой номер?

— Второй этаж. Двадцать первый, — отзывается кавказец, не оборачиваясь.

— Пойдём! — приказывает мне Зверь. Всовывает в руки креманку с мороженым и ложечку.

— Бери его с собой. В постели съешь… Хорошим девочкам полагается десерт.

Глава 36. Арина

Дорога до номера кажется короткой. Будто сделала всего шаг — а за спиной уже дверь захлопывается.

Мы наедине со Зверем остаёмся. Четыре стены. Они сжимаются. Свободного воздуха мало становится. Он вмиг закипает, как кипяток. Я пальцами креманку плотнее обхватываю. Она прохладная от мороженого. Остужаюсь хотя бы так. Но мороженое на тепле подтаивать начинает. Шарики уже сверху немного оплывают.

Зверь подходит ко мне. Шаги у него тяжёлые, звучные. Каждый из них трепетом во мне отзывается. Гулом странным. До каждого уголка тела добирается эта вибрация.

— Ешь, пока всё не растаяло, — резко приказывает мне. Отбирает креманку, ставя на комод, и зачерпывает пальцем сливочную массу.

Разносит её по моим губам и проталкивает палец внутрь.

— Пососи.

Осторожно языком сливки слизываю с его пальца. Зверь чаще дышать начинает. Захват пальцев крепче становится. Он ими мой подбородок обхватывает и палец ещё дальше проталкивает. На корень языка нажимает.

У меня рефлекс появляется.

Зверь нажим ослабляет. Но палец не вынимает. Язык мой по всей длине массирует и снова вглубь пробирается.

— Щёки втягивай и соси. Справишься?

Моргаю согласно. Глаза прикрываю. Зверь меня по щеке треплет свободной рукой.

— Нет. В глаза мне смотри. Мне нравится… Двигай по нему.

Зверь обхватывает мою шею сзади и нажимает. Вынуждает двигаться вперёд и назад. На палец свой длинный нанизывает.

— Сильнее соси.

Его палец выскальзывает до последней фаланги. Я отодвигаю голову назад. Зверь шею зажимает стальной хваткой.

— Не рыпайся. Делай, что говорю.

— Зачем мне делать это? Дети не родятся, если ты…

Он резко лицо своё ко мне приближает. Шипит в самые губы.

— Если я что? Договаривай, если начала.

Щёки полыхать начинают. Я глаза в пол опускаю. Но лучше бы в другое место смотрела. Потому что мой взгляд натыкается на внушительный бугор на джинсах Зверя. Его дубина снова на взводе. Готова трудиться.

— Дети не родятся, если я тебя в рот трахну, да? Спущу всё до капли, глотку спермой залью. Говори… Ну же! — рычит он. — И в глаза мне смотри.

Он вынуждает меня смотреть прямиком в бездну его тёмных глаз. И там, на дне, вижу, как наши тела переплетены. Он хочет этого. Безумно и страстно. Так же хочет, как его корёжит от мысли, что меня нужно в живых оставить. Кажется, он был бы рад выдрать меня, затрахать до смерти и избавиться, развеять прах по ветру. Чтоб без следа. Чтобы ничто не напоминало ему обо мне. Это странное притяжение. На грани ненависти и безумного, слепого желания.

Я слишком неопытна и почти не знакома с плотской стороной отношений. Но он взламывает меня, вспарывает чувства и вытряхивает наружу. Оголяет нервы до животного состояния, до инстинктов обнажает. И я понимаю, что это отталкивающее притяжение будоражит его. Точно так же. Не вытравить его из-под кожи. Оно как вирус в крови — исчезнет, только вместе со смертью.

Так странно чувствовать себя настолько беспомощной перед этими чувствами. И он это нутром понимает так же. Но принимать не желает. Хочет свободным остаться. Поэтому злится. Низводит меня до состояния его вещи.

— Учись сосать. Зубы спрячь. Если потом скребанешь по болту — пожалеешь, — командует Зверь.

Я делаю несколько посасывающих движений. Во рту ещё сливочный вкус чувствуется, но следом солоноватый появляется. От его пальцев. С металлическим привкусом. Вдалеке. Как эхо кровавых дел. Вбираю палец глубже, а внутри всё дрожит.