Важное время

Те мотнули головой. Дядька прошел мимо, двигаясь вдоль стены Архива и удаляясь от крыльца. Вокруг росли высокие кусты можжевельника, кипарисы, самшит. То и дело приходилось продираться через колючие ветви. Наконец дядька остановился в самом укромном уголке сада, где стена Архива, до самой крыши затянутая лианами девичьего винограда, примыкала к высоченной каменной ограде. Здесь разросся куст с жесткими глянцевыми листьями. Вездесущие лианы винограда опутали и его, соткав вокруг куста непроницаемую для взгляда зеленую шапку.

— Эк тут все заросло, — почесал макушку дядька, разглядывая буйную зелень. — Барат!

— Да, учитель.

— Доставай кинжал, и на карачках вдоль ограды лезь к стене Архива. Если сильно ветки мешают, обрезай. Только лишнего не кромсай.

— Чтоб незаметно, понял, — кивнул Барат.

— Доползешь до стены, в самом углу на земле плита будет лежать. Под нее сбоку есть лаз. Может, за столько лет он тоже зарос, кинжалом пошуровать придется. Лезешь туда ногами вперед. Палишь факел, найдешь держатель слева. Ждешь наследника, ловишь. Уразумел?

Барат кивнул, закинул заплечный мешок, затянув потуже, и полез в вечнозеленые дебри.

— Там вход в подземелье? — дрожащим от предвкушенья голосом спросил я.

— Ага, — рассеянно кивнул наставник. — Смотри туда. За кипарисом почти не видно. Но там окно в Библиотеку. Оно самое крайнее.

— И ведет оно в твой закуток, — перебил я. — И еще оно никогда не закрывается.

— Откуда знаешь? — искренне удивился Остах.

— Либурх подсказал. И разрешил пользоваться, если нужда будет, — пояснил я.

— Молодец Либурх. Добрее человека я в своей жизни не встречал, — признался дядька. — Знаешь, как он с Эндиром сошелся?

Я помотал головой. Куст из-за ползущего внутри Барата ходил ходуном.

— Книгу он писал. Про всякие разные земли, которые окружают Империю. Вот и стал расспрашивать Эндира про горы Дорчариан, как да что… — дядька оборвал свой рассказ и подтолкнул меня к кустам. — Хорош болтать, ползи давай.

Я нагнулся и без особого труда прошел гуськом вдоль ограды до угла. Плотная листва вокруг создала тоннель из зелени. Вскоре почувствовал, как плотная земля, усыпанная сухими ветками, сменилась камнем. Под ногами оказалась большая плита. Присмотревшись, я увидел круглый лаз, ведущий под здание Архива. Я юркнул вперед ногами и очутился в крепких руках Барата.

Мы отошли от лаза, чтоб нас не зашибли, и я огляделся. Тусклый свет пляшущего огня факела освещал небольшое четырехугольное помещение, чьи стены сложены из тех же блоков, которые я недавно разглядывал в комнате наказаний. Послышался шум, свет огонька качнулся — и к нам присоединился наставник. А следом спрыгнул и Йолташ.

— Здорово тут, — прошептал Барат и толкнул меня плечом.

— Ага, — ответил я.

— А теперь слушайте, — громко и напористо сказал наставник. Я испуганно вжал голову в плечи, посмотрев на потолок.

— Тут можно орать, пока горло не сорвешь, снаружи никто не услышит, — отмахнулся дядька, увидев мой испуг. — Проверено. Так вот. Напоминаю тебе, Оли, про данное тобой слово…

— Без тебя в город ни ногой, — быстро сказал я. Мне не терпелось отправиться в подземелье.

— Сегодня мы в Атриан не пойдем, — продолжил Остах. — Смотрим сюда. — Он показал на глубокую нишу в стене. В ней стояли пара светильников с тремя рожками и лежали другие вещи. — Прошло много-много лет, но здесь по-прежнему есть светильники, пара факелов и огниво. И должно быть так и впредь. Это закон! Забрал факел — принеси новый. Разбил светильник — замени!

Дядька окинул нас суровым взглядом, и мы послушно закивали.

— Без света под землей сгинуть — раз плюнуть, — сказал дядька, достав из заплечного мешка факелы, и передавая их Йолташу. Затем достал два больших запечатанных кувшина. Один поставил в нишу, а другой откупорил и заправил маслом глиняные светильники. Поджег. Из трех носиков лампы показались язычки пламени. Дядька протянул светильник, и я осторожно взял его в руки.

— Даже ночные люди ходят только теми путями, которые знают крепко-накрепко. Никто в своем уме не суется за поворот просто так. Поговаривают, что в древности Старая Империя хоронила в подземельях своих мертвецов. Лихие люди принялись шастать, мертвяков обирать. Тогда власти понаделали в подземельях ловушек. Веков с тех пор прошло немало, а хитрые механизмы до сих пор работают. Поэтому — ни шага в сторону! — грозно сказал дядька, обведя спутников строгим взглядом.

— И еще, — неохотно прибавил дядька. — Поговаривают, что в подземелье нечисть живет.

С этими словами он развернулся, поднял факел повыше и отправился ко входу в подземелье. Я пошел следом, а Барат с Йолташем замыкали процессию.

Узкий и высокий подземный ход ограничивался сверху полукруглым сводом. Пожалуй, высокий Барат смог бы встать на носочки и достать до потолка. А вот вширь руки не раскинешь — узко: двоим взрослым едва-едва разойтись. На стенах то и дело виднелись следы зубила, которым рубили камень. Сама порода оказалась рыхлой и пористой, поверхность — прохладной и шершавой. Пахло в подземелье чадящими факелами и лампами, а никакой затхлости или влажности воздуха совсем не ощущалось.

— Кое-где целые подземные залы встречаются. Когда идешь по подземелью — прежде всего смотри под ноги. Спаси Отец Глубин — рухнешь в колодец — не выберешься, — изогнутые ходы и полукружья сводов искажали голос наставника, и он звучал непривычно и незнакомо, словно доносясь со всех сторон разом.

Вскоре мы дошли до развилки и пространство немного раздалось вширь. В стене я заметил небольшую нишу. Подойдя, поставил в нее лампу — по-видимому, так поступали рабочие, которые когда-то рубили камень. Я присмотрелся и увидел на полу сдвоенный вмятый след, который тянулся по всем ходам, то исчезая, то вновь появляясь.

— Это следы от салазок, — пояснил наставник. — На них камни таскали наружу.

— Вот уж работенка, — протянул Йолташ, оглядывая бесчисленные отметины от зубил на стенах. — Спаси великая Мать Предков от такого!

— Смотрим, — оборвал рассуждения Остах, ткнув факелом в ход справа. Он резко поворачивал и под сильным уклоном уходил вглубь. — Если бы мы хотели выйти в город, то пошли бы сюда. Видите? — и дядька приподнял факел повыше. На стене темнела грубо выдолбленная стрелка, зачерненная подпалинами и сажей.

— Но сегодня мы туда не пойдем, — сказал я себе под нос. Вот только эхо-предатель многократно усилило мой голос.

— Верно, — хмыкнул дядька, разглядев мое замешательство. — Когда ты первый раз рассказал про своего друга в подвале, у меня возникло подозрение… Потом я нарисовал кое-что, покумекал малость и понял…

Я уже догадывался, куда клонит наставник. Мы свернули налево и прошли совсем немного. Основной ход удалялся вглубь, а от него отходил под прямым углом необычайно широкий проход.

— Стойте здесь, — велел братьям Остах и поменял факел на тусклую лампу. Он качнул головой и подтолкнул меня вперед. Мы прошли совсем немного, и наставник поставил светильник в очередную нишу. Робкий и ненадежный источник света остался позади, а мы с каждым шагом погружались в подземную мглу… Или нет?

— Видишь? — шепнул дядька.

Я кивнул. Впереди снизу пробивался серый хмарный лучик света. Мы уперлись в стену. Дальше хода не было. Я разглядел у себя над головой струящийся сквозь щель между блоков тусклый свет. Дядька приник к отверстию.

— Все верно, — шепнул наставник и приподнял меня. Вечерело, солнце уже близилось к закату, но света хватило. За стенкой расположилась знакомая комнатушка, будь она неладна. Вон и сиденье под окном, на котором я недавно читал записи деда.

Мы двинулись назад. Остах забрал лампу из ниши, а я остановился, как громом пораженный.

— Так кто же нас разглядывал-то? А, наставник?

— А может и не было никого? — пожал плечами Остах. — Человек чувствует, когда пустота за стеной. Так мы устроены. Так бывает.

Я пожал плечами. Действительно, бывает. Подсознание какую только шутку не выкинет.