Страница 7 из 22
— Отпусти! — Я извивалась, но он намного, намного крупнее, и я была бессильна без моих… хм, сил.
— Не отпущу, пока ты не подчинишься.
— Никогда! — закричала я.
— Значит, и я никогда не отпущу тебя, — прорычал он.
Упрямец!
Я зарычала.
Он зарычал.
Я мяукнула.
Он…
Разразился смехом.
Заразительный смех. Я никогда не слышала такого красивого глубокого мужского смеха. Его безудержная радость проникала в меня и гудела в голове, навевая видения единорогов и радуг… естественного вида. Не те, что делала Минки — разноцветными, но со странным запахом. Короче, его смех был чистым… очарованием. Нармер скатился с меня на спину, смеясь с такой силой, что едва мог дышать. Я села и смотрела на него, не в силах сдержать улыбку. Он всё не останавливался, словно не смеялся десятилетиями, и плотина, наконец, прорвалась.
— Знай я, что расслабить тебя можно мяуканьем, сделала бы это ещё неделю назад, — выдала я. — Даже к юбке хвост бы приколола.
Из уголков его тёмных глаз потекли крошечные слезинки. Слава богу, он не нанёс церемониальные стрелки, иначе сейчас были бы у него под глазами разводы.
Нармер смахнул слёзы, сел и лучезарно посмотрел на меня.
— Ты очень своеобразная богиня.
— А ты сумасшедший фараон. И раз уж мы заговорили об этом, почему ты смеялся?
Он почесал свой гладко выбритый подбородок.
— Полагаю, что все дело в абсурдности ситуации. Я всю жизнь провёл на троне, правя народом и веря, что божественная кровь, текущая в моих жилах поведёт меня.
Стоит ли сказать, что в нём нет божественной крови? Многие культуры верили, что их правители потомки богов и поэтому правили, но истина в том, что они обычные люди, которые родились в нужное время в нужной семье.
Не-е-е-е, пусть живёт в своей фантазии.
— Однако, — продолжал он, — ничто не могло подготовить меня к этому… к тебе. — Он протянул руку и провёл пальцем по линии моего подбородка — Такое дикое создание.
Я не могла помешать ему. Как Нармер был лишён смеха, так и я была лишена любви, и сделала бы всё, что угодно, лишь бы снова почувствовать это ощущение целостности. Когда он поцеловал меня, тёмная пустота глубоко в груди наполнилась чем-то чудесным и радостным. Он был светом в этой тёмной, сырой и мрачной пещере, которую я называла своим сердцем. Я хотела большего.
— Поцелуй меня ещё раз, — приказала я.
Его улыбка растаяла и сменилась выражением грубого, плотского голода. Нармер посмотрел мне в глаза, наклонился и слегка прижался губами к моим губам. Затем скользнул языком внутрь и нежно погладил. Его тепло коснулось моего лица, шеи и груди, пробравшись глубоко внутрь. Впервые в жизни шестерёнки на старой девчачьей фабрике начали вращаться, и мои женские частички возбудились.
Я запрыгнула на него и оседлала, целуя с бесстыдным жаром. Потом провела руками по его груди, потворствуя своему желанию поклониться мужскому телу — твёрдому и мягкому одновременно… Кстати, о твёрдости и мягкости…
Его огромный член стал ещё больше и затвердел, прикасаясь к моим уже покалывающим женским частям. Я застонала. Тепло его тела так греховно восхитительно.
Нармер провёл большими руками по моей груди. Я знала, что их размер и форма понравятся; смертные мужчины не могли удержаться, чтобы не пялиться. Обычно я думала, что это глупо, но теперь, зная, что мой человеческий облик взволновал его, была довольна.
Он опустил руки к моему обнажённому животу, крепко сжал талию и начал раскачивать в такт своим бёдрам.
О боги!
Думаю, он разжигает там пожар! Я не могла больше выносить восхитительное трение и оторвалась от его губ, желая увидеть изысканно мужественное лицо. Он тяжело открыл глаза, посмотрел на меня и… закричал во всю глотку! Затем отшвырнул меня, и я скатилась с кровати на холодный каменный пол.
— Какого чёрта?
Я выглянула из-за края кровати и увидела, как Нармер корчится от боли, сжав через ткань свой член. Ой. Я забыла сказать ему об этом.
— К-хм… Нармер. — Я прикоснулась к его плечу, но он просто качался взад и вперёд, мучаясь.
— Нармер?
— А-а-а-а. Что? — простонал он.
— По поводу маленького бушующего огонька на твоём тотемном столбе. Я, э-э-э…
— Ты заплатишь за это, богиня. — Он сел, повернувшись ко мне спиной.
— Что?
Он повернул ко мне свекольно-красное лицо.
— Думаешь, можешь выставить меня дураком?
Ну… Да, я так думала, но это применимо ко всем! Что тут ещё добавить? Но почему он решил, что я сделала это нарочно? Неужели он забыл, что надел на меня дурацкий ошейник? У меня не было сил, но я не могу заглушить то, кто я. Тело продолжало излучать концентрированную энергию. В конце концов, я богиня, сотворённая из чистого света. Тело — всего лишь оболочка, которая позволила мне ходить по миру людей. Но я не человек, а он не божество. Мы несовместимы. На самом деле, длительное воздействие убьёт его. Поджарит, как кусок бекона. Хрустящий король.
От этого никуда не деться; мне суждено навек остаться одной.
Так и лёжа на полу, я отвернулась, подтянула колени к — теперь пустой, тёмной, тяжёлой — груди и заплакала. Да, знаю. Божества не плачут. Но иногда, когда они понимают, что для них нет никакой надежды, такое случается.
— Опять твои фокусы, как погляжу, — протянул он. — Но твоя ложь и женские уловки на меня не подействуют.
— Просто уходи! Уходи! — закричала я. Достаточно того, что я — Богиня подземного мира — плакала!
Я услышала шарканье его ног по полу, когда он обошёл кровать.
— Я приказываю тебе перестать плакать!
— Нет!
Он схватил меня за руку, поднял и стиснул плечи.
— Да. Ты прекратишь попытки манипулировать мной и дашь мне клятву. А ещё перестанешь пытаться выставить меня дураком!
— Ты не понимаешь, да? — отрезала я, пытаясь вырваться из его хватки. — Тебя уже выставили дураком! Я не могу быть твоей королевой. Не могу быть ничьей королевой. Божества и люди несовместимы. Этот маленький «трюк», как ты его назвал, всего лишь химия наших тел.
— Что ещё за «химия»? — спросил он.
Тьфу. Это термин будущего.
— Это значит, что твоё тело подобно дереву, а моё подобно молнии. При соединении они создадут огонь.
Он ослабил хватку.
— Правда?
Я кивнула.
Он потёр лоб и повернулся, чтобы уйти.
— Подожди, ты куда? — спросила я.
— Найти магию, чтобы исправить это. — Он исчез в дверном проёме.
Я опустила голову и принялась массировать виски.
— Что ты делаешь, Симил? Он скоро умрёт, а ты играешь в фэнтези-перепихон! Со смертным.
Я громко вздохнула. Не потому, что была разочарована в себе, а потому, что не существовало такой магии, чтобы исправить это, и впервые в жизни я действительно хотела то, чего не могла иметь: человека. Человека, который вот-вот умрёт и, скорее всего, окажется одной из тех упрямых, брыкающихся и воющих задниц, которых мне пришлось тащить на другую сторону за уши.
Эта ситуация вопиюще трагична.
— Я, должно быть, основательно спятила.
Глава 5
Держа наготове любимый кинжал, Нармер ворвался в спальню жреца, напугав старика и трёх обнажённых женщин, которые, по-видимому, делали ему массаж перед сном. Отвратительно. Как они могут касаться его? Нармер подавил рвотный позыв.
— Вон отсюда! — прорычал Нармер на женщин, которые схватили свои платья и убежали.
Жрец слез с кровати и прислонился спиной к стене.
— Успокойся, мой повелитель. Уверен, что это просто какое-то недоразумение.
— Ты меня обманул! И я не твой повелитель! Ты недостоин быть даже самым ничтожным моим подданным. Я твой палач! — Нармер приставил длинный нож к горлу мужчины.
Жрец вцепился в руку Нармера.
— Вижу, ты расстроен, — прохрипел жрец.
— Богиня не может спать со мной. Она говорит, что мы физически несовместимы — огонь и дерево. — Нармер прижал жреца спиной к стене. — Клянусь богами, ты всё исправишь!