Страница 5 из 17
– Положи его, – тихо сказал мужчина, – мы отнесём.
Федот только кивнул, и присев, осторожно положил убитого на траву, и отошёл назад на два шага. Братья растелили мешковину, и положии на него тело, перекрестились. Затем, взявшись за края полотна подняли, Федот взялся за четвертый угол. Только стало светать, солнце вставало, но и радости не было, какая тут радость? Шли быстро, только в деревне из-за плетней выли собаки, да стали сбегаться люди, услышав про беду. Наконец дошли до дома, где у калитки стояла мать Фомы, Евдокия Афанасьевна. Федот только ещё ниже опустил голову.
– Несите домой, – сказала женщина усталым и мёртвым голосом, – спасибо, Федот, что в горе помогаешь.
Юноша только кивнул. Они занесли тело, положив его на лавку в доме. Он еще раз глянул на мёртого Фому, на ранку, похожую на красный цветок на груди. Совсем узкая, что за нож был?
– Пойду я, – тихо сказал юноша, – да и Марфа пропала, искать надо.
Он стоял рядом с домом, как к дому Панкрата Семеновича быстрым шагом, едва не бегом, подошёл и приказчик, Кузьма Петрович.
– Что случилось, Федот? – спросил он, хмуря брови.
– Фому убили, да и Марфа пропала, – ответил юноша серым голосом.
– Из Семеновки небось, парни глупые… – изрек приказчик, – наши часто с ними дерутся.
– Да на что им? Могли бы задраться, да Фому побить. Но убить? Чужой это. Да и рана какая малая, не нож, да прямо в сердце.
– Ишь какой умный выискался, – зло ощерился Кузьма, – узнаем, кто да как…А сестра твоя где? Она же невеста его?
– Тоже пропала.
– Сейчас зайду к Панкрату, да мужиков созову, сыщем Марфу, – и он хлопнул по плечу Федота.
Приказчик снял свой цилиндр, перекрестился, и зашёл в дом.
Юноша поплелся к себе в избу. Видел, что возвращались из леса гуляющие, расходились по домам. Дома всё смотрел по углам, всё ждал, что раздастся голос Марфы. И поесть не смог, достал жбан с квасом и хлеб из ларя, да пожевал и попил немного. Очнулся от того, что толпа собралась у дома, да услышал голос Андрейки, тоже друга из работного дома:
– Пошли в лес, Федот, Марфу надо искать.
Парень вскочил с лавки, заправил рубаху за пояс, мешок с караваем хлеба за спину, да и был готов. Собралось парней человек двадцать, вёл всех охотник, Илья. Ему одному барыня разрешала ружьё в доме держать, и он всегда сопровождал старого барина на охоте. И сейчас за спиной егеря на ремне висело двуствольное ружьё, точно рядом с мешком. На поводке крутилась и собачонка малая, с громким собачьим именем Полкан.
– Здорово парень, веди нас прямо к месту. А там, Полкашка, глядишь, и выведет на злодея.
Федот шёл впереди, рядом с ним вышагивал охотник с собакой, остальные поспевали сзади. Парень всё подмечал и вспоминал приметные деревья, да тропинки, прошёл мимо кустов, и увидел ту примятую траву, лежащим на ней телом Фомы.
– Здесь его Алёна нашла, – тяжело вздохнув, сказал юноша.
– Ладно парень, отойди, и вы близко не стойте, – строго сказал охотник, присев на корточки.
Он будто сам обнюхивал траву, поднимал ветви, наконец встал, и тут же присел и радостно крикнул:
– Ну вот! – и показал на отчетливый след обуви с каблуком, а рядом…
Илья взял за ошейник пса, и пёс долго принюхивался, и вот небыстро потрусил, помахивая хвостом, к дороге, а охотник шёл за ним. Полкан вёл людей, егерь видел, что пёс не сбивается.
– Что ты видел, кроме следа?– спросил юноша, – не понял я, что нашёл? – и показал на округлый след в земле от чего -то острого, – Палка? Клюка?
– Глазастый… – вскинул на него глаза Илья, – То ли это трость была. Кто с тростью здесь был?
– Не видел никого. Да и кто был с тростью? Крестьяне с тростями не ходят, сам знаешь..– ответил Федот.
***
Несколько крестьян из деревни, озираясь, подходили к границе леса. Скоро начинались границы соседней деревни, Семёновки.
– Ты точно знаешь, что были из Семёновки парни в нашем лесу? – недоверчиво спросил один другого.
– Точно, и сам Кузьма Петрович говорил, – уверенно заявил крестьянин, – да и в позапрошлом году, драка была большая за выпасы, что они своих коров к нам гоняют, траву нашу свей скотине скармливают.
– Ну да, – почесал затылок собеседник, сңяв войлочную шапку, – так оно и выходит, – но по- честному будем, без дреколья да без убийства. Дратся будем по обычаю.
– Согласны, – закивали односельчане, – лежачих не бить. До крови и хватит. Да и глядишь, откроется, кто там наших людей ножом режет.
– Идём…
Тельновские мужики тихо смотрели за двоими пастухами из Семёновки, выпасавшими скот на спорной земле.
– Чего здесь делаете? – сказал один из тельновских, выйдя на поляну, подбоченясь, – пошли отсюда!
– И верно, Васятка, а то мы им путь покажем! – сказал другой.
– И кто там из ваших, Семёновских, с ножами шляется да людей по лесам режет?
– Совсем заврались вы, тельновские, – начал один из пастухов, – наши это выпасы, – сами уходите по-добру по -здорову, – и бросил кнут на землю, засучивая рукава рубахи.
Второй пастух сделал тоже, повесив кнутовище на сук дерева.
Началась драка, размашистая, непохожая на английский бокс, удары наносились совсем по- разному. Но вот, тельновцы одержали верх, а семёновцы поплелись за подмогой.
– Сейчас мы вернемся, – обернувшись пообещал пастух.
– Да мы ждём, – пообещал тельновец, – вернутся-то не забудьте!
Пока мужики присели на упавших деревьях, ждать семёновских.
– Давно так хорошо не было…
– Точно,– кивнул другой, – всё веселее. Вот подрались, и приятнее на душе стало.
– У тебя фингал под глазом, на вот, пятак приложи, – протянул большую пятикопеечную монету.
– Да, заживёт, – но монету под глаз приложил.
Пока переговаривались так мужики, прибежали семёновские, тоже человек двадцать. Вперёд вышел тельновский заводила, мужчина лет тридцати, с залихватски сбитой на затылок войлочной шапкой.
– Добром скажите, ходил кто из вас в лес на Купальский праздник?
– А чего вам? – ответил вышедший вперед осанистый мужик из семёновских.
– Фому, одного из колесников, ножом убили, – зло ответил заводила, – поспрошайте, видел ли кто из ваших.
– Дело нужное. Но не убивали мы, точно. Спросим мальчишек. – кивнул семёновский, – ну, начинаем?
Мужики посбрасали шапки, и началась жестокая забава- стеношный бой. Схватка была и двое на одного, а то и трое сразу, в строю как кому повезёт. Только видно, как размашисто летают руки и кулаки бойцов, и падают на траву выбывшие участники. Наконец остались стоять лишь тельновский заводила и первый из семёновских. Тельновец, бывшей ростом поменьше, был быстр и увертлив, и наконец, сбил на землю семёновского.
– Завтра всё прознаю, кто что видел. Расспрошу наших, – сказал улыбающийся мужчина, стирающий кровь с носа.
– Тогда до встречи, – ответил заводила, пожав руку собеседнику, – пойдём, мужики, – созвал он и своих односельчан, приводивших себя в порядок.
***
Илья обернулся, и понял, что увлеченный следами около места убийства, упустил всех односельчан. Федот тоже оглядывался, не понимая в чём дело. Никого кроме них тут не было.
– Куда они пошли? – удивился, даже растерялся юноша.
– Как куда? С семёновскими драться, – разъяснил егерь, – и повод нашёлся, да и верят, что это соседи Фому порешили.
– А ты?
В ответ Илья усмехнулся, и взяв за поводок маленького Полкана, пошёл из леса, а а ним поплёлся Федот. Охотник был сам как собака, и парень видел , как переглядываются человек и пёс, даром, то один с хвостом, а другой нет.
Они вышли к дороге, ведущей к усадьбе Тельновых, и рядом были следы от кареты, и приметная отметина от трости на земле.
– А в трости ножи носят?
– Не так прост ты, Федот, – улыбнулся Илья, – Голова умная. Не нож это, стилет, и в трость вкладывают. Как раз ранка малая, узкая, после удара таким лезвием остается, но клинок очень крепкий.
– Так ты думаешь, что Фому убил один из гостей Тельнова, и Марфа в барской усадьбе?