Страница 14 из 15
— Халисари, идем, нам надо поговорить, — позвала королева.
Лицо матери дрогнуло, на доли секунды исказилось от страха. Я злорадно ухмыльнулся. Конечно, потом она отомстит мне за эту улыбку, ведь издеваться мать умеет не только с помощью клятвы. Как хорошо, что у моей невесты оказался нужный защитный артефакт. Я незаметно скосил глаза на руку. Перстня не было. Меня прошиб пот.
Как такое возможно? Я же чувствую ободок на пальце, даже сейчас! Аккуратно пощупал палец и убедился, что кольцо на нем есть. Иллюзия! Невероятно! Артефакт не просто скрывается, он маскирует себя еще и в магическом зрении, похоже, с помощью магии крови. Надо же! Такой перстень должен стоить безумно дорого. А человечка отдала его мне. Чего она хочет добиться? Это глупость или тонкий расчет?
Я шел и прокручивал в голове встречу с Ладмилой, пытаясь найти ответы на эти вопросы. Но почему-то больше вспоминались ее холодные пальцы на моей руке, большие глаза, глядящие с мольбой, светлая кожа, которая в свете луны казалась жемчужной.
Мрраш! Что за чушь лезет в голову?! Я в раздражении потер лоб. Зачем она отдала мне артефакт? Какой в этом прок? Может, она рассчитывает на то, что я привыкну к его защите, а когда она попросит отдать перстень, сам принесу ей клятву? Поклянусь ей, потому что, после того, что я сделал, остаться без защиты будет хуже, чем умереть.
Когда человечка пришла ко мне и начала говорить о том, что сейчас придет мать, чтобы взять клятву, я был уверен, что Ладмила лжет. Однако когда услышал шаги Халисари, решил проверить: соврала ли мать насчет моего рождения? Именно поэтому опустился на колени. По реакции этой стервы сразу стало все понятно. Чего я не ожидал, так это защиты от невесты. В памяти всплыло сосредоточенное лицо девушки: закрытые глаза, прикушенная губа, морщинка на лбу. Если она маг, то состарится и умрет нескоро. Значит, я тоже буду жить долго, если принесу ей клятву и свяжу с ней жизнь. Поклясться ей — это не самый плохой выход.
Но есть ведь и другие возможности. А что, если просто сбежать? Перстень у меня есть, нужно просто сделать так, чтобы невеста не попросила его обратно.
Свобода! Свобода от интриг, заговоров и манипуляций. Я могу скрыться, уйти в простые наемники или охотники. Маги хорошо платят за органы и кровь некоторых опасных животных, которые водятся у нас в горах. Работа опасная, но доходная и понятная. Конечно, и в этой работе могут быть предательства и заговоры, но по сравнению с дворцом — это все несерьезно.
От нахлынувших перспектив сбилось дыхание. Сбежать, чтобы больше не видеть мать, королеву, двор, людишек этих. Надо все хорошо продумать: второго шанса у меня не будет. Сейчас сбежать не получится: люди плохо относятся к нам. Один я вряд ли дойду до гор по землям людей, даже если буду передвигаться тайно, по ночам. Если меня заметят, могут и убить. Кроме того, все подходы к нашим горам охраняются. Конечно, где-то есть тайные ходы, но мне про них неизвестно.
Значит нужно действовать по-другому. Через два-три дня мы отправимся обратно. Люди считают, что на свадьбе должно быть много народу. Чтобы собрать многочисленную родню, пригласить делегации из других стран и все подготовить, уйдет много времени. Я внимательно слушал разговоры. Большая часть аристократов тут считает, что свадьба состоится не раньше, чем через полгода. Значит, у меня будет время посетить родные горы. Вот там я и сбегу. Мать не оставит меня у людей, захочет оторваться на мне дома. Здесь слишком много ушей и глаз.
Решено: я сбегу отсюда. Постараюсь поменьше встречаться с невестой, чтобы она не приказала вернуть артефакт, а потом мы уедем, и она меня и не найдет!
Комнаты великой матери дроу в замке барона Палосского.
— Откуда эта человеческая мразь узнала о клятве?! Мало того, она принудила Флайдина! — возмущалась Халисари, расхаживая по комнате. Великая матерь и посол удобно расположились в креслах. — Это явно какой-то заговор!
— Мне гораздо более интересно другое, — вставила Шаинари, дождавшись паузы в возмущенных воплях сестры, — почему Флайдин поклялся человечке, но ее не покарало проклятье? Ты соврала мне насчет дня его рождения, верно?
— Если бы я соврала, сестра, артефакт правды, что стоит у тебя на столе, изменил бы цвет, — парировала Халисари. — Но, если ты помнишь, такого не произошло.
— То есть, ты хочешь сказать, что и сама не знаешь, когда родился твой сын? Так я понимаю? Если это так и есть, то просто скажи вслух об этом, не стесняйся. — Королева демонстративно подвинула сферу правды на середину стола. — Ну что же ты?
Халисари явно занервничала.
— Я не то, чтобы не знаю, — протянула она, — мой сын родился ночью в желтую луну, но записали его рождение днем одиннадцатого числа месяца Рассвета.
— Великолепно! — в наигранном почтении склонила голову королева, — только желтая луна пятьдесят лет назад появилась не десятого числа месяца Рассвета, как можно было заключить из твоей речи, а на несколько дней раньше! Ты не обманула, но и не сказала правду.
Великая матерь пристально посмотрела на советницу, и та, застонав, упала на колени и обхватила голову руками. Нечасто королева применяла ментальную боль, влияя на свою сестру.
— А теперь, из-за твоих игр, Флайдин дал клятву своей жене, а не мне! — хлестко бросила обвинение Шаинари. — И что ты скажешь в свое оправдание?
— Тут что-то не так, — хрипло выдохнула советница, — он не мог дать клятву человечке. Сколько она проживет? Лет сорок-пятьдесят? Вряд ли больше. Флайдин слишком любит жизнь, чтобы связывать себя с человечкой и обрекать на смерть.
— Эта человечка спокойно проживет еще лет двести. У нее есть магические способности. Правда, это даже среди людей тайна. Верно, Эдиина? — обратилась королева к послу.
— Да, великая! — почтительно поклонилась та.
— Что? — прошипела Халисари. Боль уже прекратилась, но советница не спешила подниматься с колен, — но как он узнал?
— Кроме вас, Великая матерь, я никому не говорила о том, что у Ладмилы есть магические способности, — ровно сообщила госпожа-посол.
Стоящий на столе артефакт правды так и не покраснел.
— Значит, Флайдин узнал у нее сам… — подвела итог королева.
— Но откуда этот бездельник узнал о том, когда родился?! Это было известно только его отцу, но этот бесполезный царх был связан клятвой и запретом, — возмутилась Шаинари.
— Значит, твой муж обошел запрет и рассказал сыну о рождении… — задумалась королева. — Ну что ж. Раз Флайдин принес клятву человечке, надо будет по-иному воздействовать на него.
— Да! — мстительно оскалилась Халисари, — я на него воздействую! Отыграюсь за эту вольность. Конечно, тут нет специальных условий для пыток, но он мне все живо расскажет! О том, как его отец…
— Хватит! — оборвала королева, — ты уже достаточно навоздействовалась! Твой сын принес клятву слабой человечке, лишь бы не попасть к тебе в подчинение. Не надо считать меня идиоткой, сестра! Я очень хорошо понимаю, почему ты солгала про рождение сына: хотела сама взять у Флайдина клятву раньше. Хотела влиять через него на мою политику. Однако из-за твоего метода воспитания, он ненавидит тебя настолько, что первая попавшаяся человечка для него оказывается лучше, чем ты!
Халисари стояла на коленях, съежившись, ожидая, когда сестра ударит, но великая матерь медлила. Когда же, советница подняла глаза, королева сказала:
— Жаль, что ты не поняла, Хали, что боль существует для наказания и контроля, но никак не для того, чтобы срывать свое раздражение. Своим воспитанием ты добилась ненависти Флайдина. Ты считаешь, что твой сын, приведя в исполнение такой сложный план, не предполагал, что ты его будешь наказывать? Он это знал, но его ненависть оказалась сильнее боли. И вот сейчас, сестра, я приказываю тебе: никакой мести Флайдину, никаких наказаний мужей или телохранителя. Иначе мужья, устав терпеть, прирежут тебя сами. Это не такая уж большая потеря, но кроме убийства твои мужья, ослепленные местью, могут навредить мне и государству. Как ты понимаешь, если первое я могу допустить, то второе — нет. И, милая, — в голосе Шаинари появились ласковые нотки, — если ты нарушишь мой приказ, придется тебя убрать.