Замужем за призраком

****

— Веришь этому бюрократу? — спросил Билли, пока ехали к родителям Доры.

— Да. Он не лжет. Я проверила.

Линда, правда, это сделала. Осторожно, чтобы Реймонд не ощутил ведьмовского вмешательства. Это же неофициальное расследование. Применять способности права нет. Но риск себя оправдал. Она убедилась в искренности собеседника. Увидела, пусть и нечетко, последнюю встречу с Дорой: ее решительное лицо и его — изумленное. Мелькнула «картинка» с частным детективом. А еще печальное зрелище — женщина в инвалидной коляске, равнодушная ко всему на свете.

Увы, с родителями Доры провернуть подобный трюк не получилось. В доме стояла ведьмовская защитная печать. Причем легальная, пусть и невидимая глазу. Такую ставили несколько сотрудников Охраны, вплетая в нее часть собственных сил. Печать оберегала дом и ее обитателей от любого ведьмовского влияния. Невероятно, но факт! Печать стояла в городе, где не жили взрослые ведьмаки и ведьмы. В городе, в который они в принципе не допускались. Однако кто-то в конторе счел нужным ее установить, дабы защитить супругов Бейли от вторжения. Неужели, сама Дора постаралась? Или некто влиятельный, продвигавший ее всю жизнь? Ведь печати не готовили в городах, вроде Черного сокола. Только в столице и еще трех мегаполисах, считая Беркут.

Ведьмовские печати отличались от технических приспособлений, что изобретал отец Линды. Его детища направляли выпущенную особенную энергию на своих же владельцев. Но в ослабленном виде. В отцовском доме при попытке применить магию Линда пострадала сама. Но несерьезно. Ведьмовская печать работала иначе. В ней заключалась сила нескольких ведьм, и она брала превосходством. Могла в буквальном смысле размазать недоброжелателя по стенке.

Кстати, ведьмаки не ощущали печать. Поголовно. У некоторых ведьм получалось. У одной из десяти. Тут требовалась особая «чувствительность». Это как со слухом, когда звук на определенной частоте способно слышать считанное количество людей. Вот Линда и слышала. То бишь ощущала. И понимала, что, если рискнет применить дар, окажется в лучшем случае в больнице. Значит, предстоял просто разговор. С «простыми», как сказал Билли, людьми. «Пришибленными», как назвал их Реймонд.

Вот только вряд ли они такими являлись. Абы кому в дом печати не ставят.

Вели себя супруги Бейли именно, как те самые «простые» люди. Сидели на диване, скромно сложив руки на коленях, отвечали без подробностей, хотя и демонстрировали готовность помочь. Не верилось, что эти двое вырастили бойкую, уверенную в себе Дору.

А, впрочем, кто сказал, что они не притворялись?

— Дора никогда не говорила о личном, — заверял отец.

— Никогда, — поддакивала мать. — У нас в семье не принято.

— Но вы же родители. Не верю, что ничего не знали, — «закинул удочку» Билли и покосился на Линду в ожидании, что та проверит их слова ведьмовством.

Он, как и всякий мужчина, не чувствовал печать. Не понимал, что Линда бессильна.

— Дора всегда была скрытная, — пояснил отец.

— Да и навещала нас не часто, — добавила мать.

Линда поняла, что они с Билли зря сюда приехали. Из матери с отцом ничего путного не выудить. Потому просто осматривалась, изучала всё вокруг, чтобы составить представление, в каких условиях выросла Дора. Да, ее детство прошло не в этом доме, не в этом городе. Но вряд ли старое родительское жилище сильно отличалось от нынешнего. Обстановка до тошноты проста: дешевая мебель, никаких картин или цветов. Хорошо еще, что на камине стоят фотографии, хоть немного оживляя гостиную.

— Не думаю, что Дора с кем-то встречалась, — говорил, тем временем, отец. — Она знала, как отрицательно мы относимся к отношениям вне брака. В ее жизни существовала только работа в Охране. Дочь отдавала ей всё свое время и силы.

— Дора не успела встретить подходящего мужчину, — объяснила мать, хотя врала напропалую, разумеется. — Мы вырастили дочь скромной и порядочной. К тому же, ей не посчастливилось оказаться ведьмой. Не принимайте на свой счет, милочка. Возможно, у вас иное воспитание. Но Доре, действительно, не посчастливилось. Мужчины-ведьмаки слишком…хм… раскрепощенные. Они не подходили моей дочери. А для мужчин-людей ведьма вроде экзотики — для скоротечных отношений, а не создания семьи. Так что не ищите тайного кавалера. Его попросту не существовало.

У Линды чесался язык «обрадовать» супругов Бейли, что с одним дочкиным кавалером она общалась час назад, и никакую семью они с Дорой строить точно не собирались. Но смолчала. Пытаясь уличить родителей во лжи, ничего не добиться. В то, что эти двое пребывали в счастливом неведении, она не верила ни на грамм.

Билли еще что-то спрашивал. Кажется, интересовался характером Доры. Линда не слушала. Толку-то? Встала и подошла к камину, чтобы посмотреть семейные фото. Фото отнюдь не старые, как ни странно. Большинство выставляет на всеобщее обозрение себя в молодости и детишек в нежном возрасте. Большинство. Но не супруги Бейли. Эти двое предстали на снимках лет на пять моложе себя нынешних. Такие же седые и скромно одетые. Рядом стояла фотография Доры. Взрослой Доры, какой ее помнила Линда по совместной рабочей неделе. Третье фото запечатлело группу людей, включая хозяев дома. На пикнике. На фоне некого озера.

— Это мы отмечали годовщину свадьбы с соседями, — пояснила матушка Доры. — Ездили на природу. Ведь так мы и познакомились. В летнем лагере. Совсем юными. Кстати, дочка на фото крайняя слева. Ее не сразу узнаешь.

И то верно. Линда даже не заметила Дору, пока мать не сказала. Та облачилась в джинсы и бесформенную рубашку, а яркие рыжие волосы спрятала под бейсболку.

Под бейсболку…

Линда качнулась и зажмурилась. Благо стояла она спиной к Билли и супругам Бейли. Никто не заметил обреченности на лице. И, что греха таить, страха.

Вороньи боги! Истина с самого начала лежала на поверхности. Но карты спутали именно волосы. Рыжие и короткие! Но теперь в треклятой бейсболке Дора выглядела точь-в-точь, как в юности, когда жила в городе под названием Чибис. Жила и умерла…

Она смотрела на Линду, как с другого снимка.

— Думаю, нам пора, — объявил Билли, поднимаясь.

— Да, пора, — отозвалась Линда.

Открыла глаза и посмотрела на фото. Пристально, будто пыталась прочесть невидимые знаки на молодом лице. На лице, которое навсегда останется молодым. На этот раз точно навсегда. Посмотрела и проговорила мысленно:

«Ну, здравствуй, Айседора…»

****

Линда не рассказала Билли о печати. Ни к чему. Еще начнет копаться и наживет врагов. Заверила, что родители говорят правду. Точнее, то, что считают правдой. Ехала назад в гостиницу в полной задумчивости, понятия не имея, как поступить дальше. Стоило взять за жабры Донована. Наверняка, всё знал. Не мог не знать, он изучал дело о взрыве. Видел фото всех погибших. И если Линда не сразу узнала его драгоценную Айс, то он бы ее ни с кем не спутал. Теперь объяснялась и одержимость шефа. Он потерял не школьную любовь в юности. Айседора погибла три года назад, как и Калиб.

Вот только Линда не была уверена, что пойдет к Доновану. Он не в курсе, что любимая была настоящей жертвой, считает, что Айс оказалась не в том месте, не в то время. Иначе перевернул бы небо и землю, разыскивая злодея. Донован реально слетит с катушек, если правда о причине трагедии раскроется. Наворотит таких дел, что весь офис Охраны подпрыгнет. Причем, не раз.

Но к черту Донована. На повестке дня другая проблема. Пьер и его бывшая невеста. Наверняка, придется разыскивать напарника с собаками. Или не разыскивать. А вытаскивать из номера. В смысле, из койки. Тьфу на этих мужиков!

Однако Линда ошиблась. Пьер, действительно, нашелся в номере. Но в гордом одиночестве. Сидел в кресле и пил крепкий алкоголь из горла.

— Та-а-ак, — протянула Линда, мысленно строя козни против Кайли. — Встреча с рыжей стервой прошла паршиво?

— Паршиво, — согласился Пьер и сделал очередной глоток. — Но вовсе не по той причине, что ты думаешь. Мне нет дела до Кайли. В смысле, я рад, что мы встретились. Я посмотрел на нее и вдруг осознал, что был дураком. Нашел из-за кого отгораживаться стеной от всего света. Она пустышка. И жуткая трусиха.