Дочь мента

– Я его не знаю, – вроде и вру, но на самом деле я ведь общалась с ним второй раз в жизни.

– Ульяна, – предостерегающе произносит она моё имя, – очевидно, что Богдану ты на фиг не сдалась, он что-то обо мне спрашивал? 

 Моя рука, аккуратно выводящая буквы в толстой тетради для лекций, дрогнула, размазывая чернила по листу, марая бумагу. Я сильнее сжимаю пальцы на ручке, стараясь не выдавать своего смятения. Зажмуриваюсь, зная, что сестра сейчас этого не видит за скрывавшими лицо волосами, и кусаю до боли губы, чтобы не выдать вслух своего разочарования. 

– Да, – отвечаю, подняв к ней глаза и наблюдая, как её лицо проясняется. –  Остальное узнай у него сама и не мешай мне больше.

 Её полные губы растягиваются в ехидную и довольную улыбку, с этой секунды я потеряла для неё всякий интерес, в её светлой блондинистой голове, вероятно, назревал план захвата Скуратова. 

Что же, если Богдан таким образом решил подобраться к моей сестре, разве можно его винить. Но как бы я себя в этом ни убеждала, даже несмотря на понимание того, что с ним не быть при всём желании, досада тяжёлым комом осела на дно желудка. 

Признаться, для меня оказалось открытием, что между ними что-то было, но, с вместе с тем, она относилась именно к таким девушкам, которых я раньше видела рядом с ним. 

В голове одна за другой возникали догадки. Была ли действительно причиной его визита ко мне Вика или что-то иное, уж никак мой пытливый ум не мог принять, что он просто пожелал увидеться со мной вновь. 

Оставшиеся пары прошли мимо меня фоном, а друзья, которые засыпали вопросами, как только им представилась такая возможность, лишь добавляли раздражения.  

Едва выйдя из университета, наткнулась взглядом на Игоря, который стоял расставив ноги рогаткой и ждал меня. Я инстинктивно морщусь, не сумев совладать со своими эмоциями, что, конечно же, не ускользнуло от его внимания.

– Привет, конфетка, – чмокнув в щеку, здоровается, выдавливая из моих губ вежливую улыбку, после чего его пальцы сжимают моё предплечье, и я знаю, если бы не пуховик, он обязательно оставил бы на мне синяки. Сила давления его руки далеко не дружелюбная. 

Игорь отчего-то зол, не знаю, в чём причина, но мне не по себе от того, как он изучающе смотрит на меня, будто я могла измениться за те счастливые пару дней, что мы не виделись. Прежде чем выйти из дома, я нанесла на лицо знатный слой корректора и надеялась, что никто не обратит внимания на припухлость в районе рта. Радовало, что ранение было по большей части со внутренней стороны рта и на губе. 

Виктория в короткой шубке и мини-юбке прошествовала мимо нас, и до меня дошло, что я ошиблась. Гадина всё же успела доложить напрямую Игорю, что видела меня с молодым человеком, который не был одобрен отцом и самим Игорем. Чёртовы мобильники.

Лебедев буквально затолкал меня в свою машину, и я надеялась, что его грубости никто не увидит, испытывая стыд оттого, что со мной так обращаются. Я вся подбираюсь, сжимаюсь и мыслями, и физически, готовясь к моральной атаке, которой он будет меня подвергать всю дорогу. В глубине души я уже смирилась, что всё пошло именно по тому плану, которого я опасалась больше всего. 

– Мне кажется, ты начинаешь понимать, что тебе на хер не сдался этот грёбаный университет, – сев на место водителя и повернувшись ко мне лицом, пока я пустым взглядом уставилась в лобовое стекло, начал Игорь старую песню о главном. Из раза в раз одно и то же, стоило мне ему не угодить, как он принимался угрожать мне, что убедит отца забрать мои документы из университета. 

Я сцепляю зубы и сжимаю руки в кулаки, только бы не сболтнуть ничего лишнего, хотя на языке вертятся сотни грубых слов. От обиды и беспомощности мне хочется плакать, но я сдерживаю себя, зная, что Игорь лишь высмеет меня за слабость, будет упиваться ею, и потому я стараюсь не подать виду, как мне страшно. 

Не сразу я замечаю, что его маршрут отличается от обычного и машина везёт нас в сторону выезда из города. В моём мозгу постепенно складывается намеченный им план действий. Ведь для него я вещь, его собственность, которая должна делать лишь то, что ему хочется. Не угодила – будешь наказана. 

Я закрываю глаза, не понимая, как выбраться из этого плена, и в то же время зная, что мои силы почти исчерпаны. Сложно бороться с ветряными мельницами. Сколько раз я говорила отцу, что не хочу быть с Игорем, что не люблю его, что он мучает и терзает меня своей садистской любовью. Но все мои причитания как об стенку горох. Отец не считал, что те синяки на моих руках оставлены специально, он был убеждён, что Лебедев никогда намеренно не причинил бы мне боли. Но в любом случае он знает, какой ядовитой я порой бываю, поэтому мне нужно быть покладистее.

Ещё учась в школе, мне было известно, что отец спит и видит, как породниться с семьёй Лебедевых, выдав меня замуж за Игоря Лебедева, сына давнего товарища отца и по счастливой случайности председателя областного суда. Возможно, для любой другой девушки знать со школы, что будущее будет безоблачным, а работать, скорее всего, никогда не придётся – благо. А я находилась на грани отчаяния, ведь я понимала, какая роль при таком раскладе мне будет отведена – кухарки и тела, нужного только для удовлетворения потребностей мужа. 

Никого не заботило, что к Игорю я не чувствовала ровным счётом ничего, в том числе и самого молодого человека. К слову, он был довольно симпатичным парнем, имел чёрный пояс по дзюдо, и, пожалуй, единственный недостаток во внешности заключался в его невысоком росте, буквально немногим выше меня. У меня не возникало сомнений в том, что он мог бы запросто найти девушку, которая была бы от него без ума, и такие имелись рядом с ним. Вопреки этому, по какой-то непонятной для меня причине, Игорь был зациклен именно на мне с тех самых пор, как мы познакомились в глубоком детстве. Стоит ли говорить, что всё началось с того, что он дёргал меня за косу и бил ранцем, а затем, ближе к старшим классам, догадался предпринять попытки ухаживания. 

 Мне самой было непонятно, почему я не способна испытывать к нему хотя бы какие-то чувства, кроме презрения и отвращения. Возможно, всё из-за того, что мне никто не давал права выбора, никто не спросил, нужны ли мне эти с ним отношения с самой школьной скамьи. Мои подружки возмущались и не понимали моей холодности к Игорю, им было невдомёк, почему я отфутболиваю такого завидного жениха своим безразличием. 

От этих мыслей обида вновь поднялась вверх, вызывая слёзы жалости к самой себе, и я отворачиваю лицо, быстро моргая, надеясь, что он не заметит ничего.

– Игорь, я не хочу ехать на дачу твоего отца, – произношу я порывисто и резко на сбивающемся от напряжения дыхании. Он запросто может меня там запереть на несколько дней под предлогом, что я устала и мне стоит отдохнуть, хотя ему отлично известно, что скоро сессия и мне нельзя пропускать занятия. Я ненавидела этот дом, который становился для меня не раз тюрьмой. 

Нет, он пока еще не посмел причинить мне реальный физический вред, хотя я читала в его глазах это желание, оттого и не знала, насколько его дальше хватит, когда терпение закончится и он поднимет на меня руку. Но абсолютно уверена – это обязательно случится, если я буду с ним. Игорь успешно и методично на протяжении последних лет пытался уничтожить мою личность, стереть и записать заново, а отец ему в этом не мешал. Потворствовал. 

Мой «жених» резко давит на тормоза, и машина останавливается посреди объездной дороги, ведущей в сторону закрытого поселка, где располагались дома обеспеченных жителей города N. 

– Не хочешь ехать – пойдёшь пешком, – раздражённо выплёвывает Игорь, затем выходит из машины и с силой вытаскивает меня из неё, так что я падаю в сугроб. 

Отсюда до города пешком никак не добраться, да и машины крайне редко выбирают этот путь, – не каждая может проехать по просёлочной дороге, рискуя застрять, зато через пару часов я могу оказаться у дверей злополучной дачи.