Голос во тьме

Комиссар неохотно выпустил его, хотя искушение стиснуть пальцы покрепче было сильно.

— Не вздумайте пудрить ей мозги. Она вернется домой, к родителям, ясно?

Пироман с усмешкой провел ладонью по горлу; темные глаза торжествующе блеснули.

— А я‑то думал, вы уж неспособны… — удовлетворенно заметил он. — Хотите продолжить на равных или все же займемся делом?

Бреннон дернул створку ворот, краем глаза следя за Редферном. Гад выглядел довольным, как кот над миской сметаны. С чего бы это?

— Амулет при вас? — деловито спросил он, просочившись следом за комиссаром. Натан в раздражении подумал, какого черта этому типа от него надо? Таскается за ним, точно репей в хвосте, еще и следит за каждым движением. На кой хрен?

— Да. Но он один, а дамочка вполне в сотоянии сцапать сразу троих. А еще есть четверо пострадавших свидетелей. Начнем с них.

— Зачем? Вы теряете время. Впрочем, — Редферн встрепенулся, — если вы о тех, кто напал на Маргарет, я охотно потолкую с ними по душам.

— Нет, — коротко отрезал комиссар. Он кивнул полицейским у крыльца и вышел в больницу. Санитар, едва завидев Бреннона, всполошился и бросился за главным врачом.

— Всего две минуты, — вкрадчиво мурлыкал пироман, следуя за комиссаром по пятам, — и они расскажут вам все, вплоть до первых детских воспоминаний.

— Обойдетесь. Мне тут ни к чему четыре обугленных трупа.

— Ну зачем же сразу трупов, меня вполне удовлетворит десяток сломанных рук и ног.

— Вы что, больны на голову?

— Нет, — голос Редферна опустился до шепота. — Они напали на Маргарет, они причинили ей вред и должны расплатиться.

Здесь он Бреннона задел. Комиссар понимал, что скорее всего они вообще не сознавали, что творят — однако жалости к ним не испытывал. А уж что пережила Пег, когда на нее бросились четверо полоумных мужиков!

— Две минуты, — прошелестел пироман. — Ладно, одну. Всего одну! Я оставлю их в живых, обещаю.

— Забудьте. Ваша забота — эта дама, раз уж вам так приспичило играть в сознательного гражданина.

— О, ладно же. Хорошо. Уговорили.

Он повесил трость на запястье и сунул руки в карманы. Бреннон сжал рукоять револьвера. Но пироман достал всего лишь две странных белых полумаски и бросил одну комиссару.

— Наденьте.

— Зачем?

— Мы не можем отключить ее способности. Но мы можем обезопасить остальных людей.

Изрядно удивленный таким гуманизмом со стороны этого типа, комиссар надел маску по примеру Редферна. Она закрывала рот и нос, а около шеи был небольшой пузырь с воздухом. Пироман дождался, пока Бреннон разберется с трубкой для дыхания, вытолкнул из ячеек на ремне две длинные колбы и грохнул одну об стену, а вторую швырнул в коридор. Воздух мигом заполнился клубами густого белого дыма. Комиссар не успел возмутиться (а потом понял, что из–под маски и не смог бы), как оба полицейских у двери в палату рухнули, словно подкошенные, и дружно захрапели.

Редферн сцапал Бреннона за локоть и потащил к палате с заключенной. Комиссар пытался жестами выразить свое негодование, но пироман выхватил у него из кармана ключ и сам отпер замок. Затем он впихнул Натана внутрь, захлопнул дверь и принялся рисовать на ней цветным мелком какие–то знаки. Дым вытянуло в щель под дверью, а она сама скрылась под пульсирующим бледно–голубым экраном. Редферн сдернул маску и кивнул комиссару.

— Какого хрена вы творите?! — рявкнул тот, едва избавившись от затычки во рту.

— Но ведь так они будут в полной безопасности, — с почти детской непосредственностью отозвался Энджел. — Она не сможет их захватить, пока они спят.

У Бреннона не хватило слов, чтобы выразить свои чувства насчет этой идеи. Пироман подобрался к кровати и с любопытством осмотрел преступницу. Достал из кармана платок, побрызгал на него из какого–то флакона и прижал к лицу женщины.

— Эй!

— Я всего лишь привожу ее в чувство, — темно–карие глаза лучились невинностью. — Вам ведь нужно поговорить? Только достаньте амулет и накиньте цепочку мне на руку. Вы же не хотите, чтобы она заставила меня выдать ей Маргарет?

Бреннон достал амулет и обвернул цепочкой сперва свою ладонь, потом — тощее запястье пиромана. Как он вообще выжил с таким характером и при таком телосложении?!

Женщина на кровати зашевелилась и слабо вздохнула, поморгала, осоловело покрутила головой и подергала руками, но они были привязаны ремнями к раме кровати. Женщина приподняла голову, и Натан подсунул ей под затылок подушку.

— Комиссар Бреннон, отдел убийств, — представился он. — Догадываетесь, зачем я здесь?

Женщина перевела вопросительный взгляд с него на пиромана.

— Будете отвечать, — мягко сказал Редферн, — или я сдеру с вас кожу. Медленно и полосами.

Бреннон тихо выдохнул. Губы женщины чуть дернулись в усмешке.

«Освободи меня, — раздалось у него в голове. — Убей всех охранников, — чуть тише, видимо, она обращалась к Редферну, потому что ее взгляд скозьнул с лица комиссара на пиромана и обратно. — Принеси мне одежду».

— Как интересно, — прошептал пироман. Он склонился над женщиной, глядя ей в глаза, и вдруг схватил за горло длинными, тонкими, как паучьи лапы, пальцами.

— Уймись! — Бреннон сжал его локоть, но Редферн нетерпеливо вывернулся:

— Я только ощупываю, — и надавил на узкую челюсть убийцы большим и средним пальцем с двух сторон. Рот открылся, и пироман сунул в него руку. Женщина засипела и задергалась.

«Прекрати!»

— Помогите мне! — прикрикнул Редферн; откуда–то у него в другой руке сверкнуло зеркало. Бреннон прижал преступницу к постели, благо женщина была такой хрупкой, что ему и одной руки хватило — потому что вторая была примотана амулетом к той, которую пироман запустил в рот маньячки.

«Пусти меня! Сейчас же!»

— Смотрите, — сказал пироман, поворачивая зеркальце то так, то этак. — Полное разрушение голосовых связок. Рубцы от ожогов на слизистой из–за магического тока. Повреждения зубов и языка. Похоже, ток прошел через ее глотку; значит, где–то сзади должна быть точка вхождения!

— Эй! — цыкнул комиссар. — Не увлекайтесь!

— Ну да ладно, — пироман выпустил женщину и вытер ладонь краем простыни. — Поскольку она не отвечает, то приступим, — он прошептал что–то над пальцами. Увидев блеснувшее в них прозрачное лезвие, комиссар твердо пресек это безобразие:

— Уймитесь! А вы, леди, бросьте вашу затею насчет остальных пациентов и полицейских. Они уже видят десятый сон, им не до ваших фокусов.

Женщина отползла, насколько позволяли ремни. Ее взгляд метался между комиссаром и пироманом, и Бреннон почти видел, как лихорадочно проносятся в мозгу преступиницы мысли.

«Кто ты? — взор женщины сосредоточился на Редферне. — Отвечай! Кто ты?»

— Вам лучше не знать, — уверил ее комиссар. — Но у вас будет шанс познакомится поближе, если вы не обратите внимание на меня.

Редферн вперился в нее тяжелым буравящим взглядом. Женщина уставилась на Бреннона, напряженно нахмурившись.

«Подчинись моей воле!»

В ушах комиссара зашумело. Он сжал амулет.

— Не надо, — сказал Натан. — Вы же видите, что не получается. Давайте еще раз. Я комиссар Бреннон, отдел убийств. А вы?

«Отдел убийств…» — она отвела глаза и нахмурилась.

— Поговорите со мной, — Бреннон коснулся ее плеча. Женщина дернулась. — Говорите со мной, миссис.

Она съежилась. Комиссар взял ее руку и повернул сжатый кулачок костяшками к свету, прижал пальцем след от кольца.

— Вы его долго носили. Лет двадцать, не меньше. Почему вы его сняли?

«Не хочу его помнить».

— Почему? Кто он был?

«Трус».

— Почему?

Женщина отвернулась. Ее рука лежала в руке Бреннона безвольно, как кукольная.

«Она была у нас одна… а он ничего не сделал. Спасал свою жизнь».

До комиссара донесся отзвук ее чувств — презрения и разочарования, приглушенных временем.

— В поезде, верно? — мягко спросил Бреннон. — Это случилось в поезде на станции Эдмур?

Женщина резко повернулась к нему. Ее глаза расширились, зрачки заполнили радужку.