Голос во тьме

Бреннон покачал головой, перебирая в памяти заброшенные церкви. Ни в одной из них было ничего подобного. Разве что этот разрушенный квартал… Снизу раздался шум, будто кто–то одновременно дергал звонок и колотился в дверь всем телом. Ведьма свирепо зашипела.

— Я открою, — сказал комиссар. — Не отвлекайся.

Он спустился в холл. Когда Натану с третьего раза удалось отпереть хитроумный замок, то внутрь попыталась ворваться девушка, в которой Бреннон не сразу узнал Марион ван Аллен.

— Пропала! — пронзительно крикнула она, вцепившись в комиссара. — Мисс пропала!

— Кто пропал? — не сразу уловил Натан.

— Мисс! Мисс Шеридан! Пришел какой–то человек, мы все отвлеклись, а она пропала! Ее нигде, совсем нигде нет!

Бреннон на миг прикрыл глаза. Перед ним встали изувеченные тела трех девушек, и пол поплыл под ногами.

— Давно? — хрипло выдавил комиссар.

— Только что!

Он тяжело привалился к дверному косяку. Только что! Только что! Пока он здесь… Натан сорвал с вешалки пальто и ринулся вон из дома.

На него оборачивались, пока он мчался по Роксвилл–стрит. Он смутно различал силуэты прохожих и смутно слышал какие–то голоса, которые что–то кричали ему вслед, но ему было плевать. Он видел только одну цель на своем пути — кафе «Раковина». Натан взлетел на крыльцо, и дверь распахнулась ему навстречу. Перед комиссаром мелькнули большие, горящие, как у тигра, темные глаза, и пироман с неожиданной силой сгреб Бреннона за грудки, втащил внутрь и впечатал в стену.

— Безопасное место?! — прорычал Редферн. — Безопасное, твою мать?! С меня довольно ваших безопасных мест — теперь я заберу ее с собой!

Он отшвырнул Натана с такой силой, что тот снес стол, несколько стульев и наконец отрезвел. На лестнице перед ним стояла Валентина, бледная и напуганная; детектив Бирн и трое полицейских, загнав в угол посетителей, вели допрос, полицеские оцепляли кафе. Натан сглотнул комок в горле.

— Где? — выдохнул он. Валентина обвела рукой зал.

— Здесь, — злобно отвечал пироман. — У всех на глазах! Обвел вашу чертову вивене вокруг пальца, как безмозглую овцу!

— Это я, — тихо сказала вдова. — Я виновата. Я отвлеклась, всего на минуту, на этого человека…

— Какого?

Бирн, увидев комиссара, жестом велел сержанту Эйру продолжать допрос и быстро подошел. За ним следовал Виктор ван Аллен, бледный, дрожащий, но не от страха — на его лице Натан видел ту же ярость, которую не скрывал пироман.

— В кафе вошел человек, сэр, — доложил Бирн. — Начал молоть вздор, все отвлеклись на него. Очевидно, в этот момент маньяк и захватил мисс Шеридан.

— Он подчинил себе какого–то идиота, — нетерпеливо зашипел Редферн, — и пока эта свора дегенератов пялилась на него, велел Маргарет выйти из кафе. Никто даже не заметил! Даже эта! Хотя должна была!

— Мистер ван Аллен сразу вызвал меня, — продолжал детектив, прожигая пиромана взглядом. — Я отправил полицейских прочесывать квартал. Они будут спрашивать всех, кого увидят. Галлахер допрашивает… допросит этого человека, как только тот придет в себя. Сэр…

— Лонгсдейл тоже похищен, — отрывисто сказал Бреннон. — Тем же маньяком. Зачем ему сразу двое?

— Зачем, зачем, — процедил Редферн. — Затем, что вернуться в парк и устроить кровавое жертвоприношение средь бела дня он не может. А значит — подберет более–менее подходящее место и усилит его нужной жертвой.

— Для чего усилит? Какое место?

— Не знаю. Знал бы — уже был там. Хороша же у вас забота, — ядовито сказал пироман. — Ничем не хуже благодарности!

Он резко повернулся и взбежал по лестнице, оттолкнув Валентину.

— Кто этот тип, сэр? — натянуто спросил Бирн. — Это еще один консультант?

Комиссар, не ответив, пошел за Редферном. Сказать было нечего. Ни пироман, ни Джен, ни Пегги, ни Валентина, ни тем более ее сын в этом были невиноваты. Только он сам.

В гостиной, где когда–то миссис ван Аллен угощала его красным чаем, царил разор и хаос, будто Редферн одним прикосновением превратил комнату в лабораторию или палату сумасшедшего, усеянную книгами, свитками и диковинными инструментами, каких Натан никогда не видел. Пироман сел к столу, на котором на толстых коротких ножках стояло круглое стекло. В нем что–то двигалось.

— Хитрая мразь, — процедил Редферн. В стекле отражалась карта города, по которой полз красный огонек.

— Что это?

— Медальон. Я дал его Маргарет, а маньяк снял и надел на кого–то другого. Этот человек сейчас направляется к кладбищу Сент–Роз.

— Откуда вы знаете?

— Оттуда, что снабдил медальон сигналом на случай, если цепочку расстегнет не Маргарет и не я сам. Вопрос в том, где же собственно девушка.

— Валентина… — начал было комиссар.

— Да оставьте вы вашу бессмертную вивене, — резко сказал пироман. — За те тысячи лет, что она прожила на свете, все девушки в мире стали для нее на одно лицо. Удивительно, как она вас–то отличает от остальных.

— Тысячи… — пробормотал Натан. Ему было плевать. Сейчас ему было совершенно наплевать. Валентина могла помочь! Редферн отъехал на стуле от стола; ножки визгливо скрипнули по полу.

— Садитесь. Займетесь делом, пока я буду заканчивать амулет в кустарных условиях.

— Каким делом? — тупо спросил Бреннон.

— Это кое–что вроде того заклятия, которым Маргарет выслеживала вашего консультанта. Я настрою поиск, а вы следите за результатом.

Комиссар присел на освобожденный стул и недоверчиво уставился на кругое стекло на ножках. Редферн подсунул под него кружевной девичий платочек с инициалами «М. Ш.» в уголке и забормотал заклинание. На раме вокруг стекла проступили символы, из ножек выползли крошечные щупы и впились в платок.

— Ждите, — велел пироман. — Оно ее найдет. Если только она в сознании и не находится глубоко под землей.

Она пришла в себя в темноте, прореженной тонкими струйками света. Темнота была жесткой и покачивающейся. Вместе со светом в нее сочился холодный свежий воздух. Маргарет подняла слабую ватную руку и уперлась во что–то плоское и твердое. Крышка. Она в ящике. Кончиками пальцев она нащупала круглые отверстия для дыхания. На этом силы кончились, и рука безвольно упала. Маргарет закрыла глаза. В темноте раздавался бурный стук ее сердца. Ей стало страшно. Будь у нее силы, она бы в панике заколотилась о стены и крышку, закричала, трясла бы ящик, пока… пока… но у нее не было сил, и она лежала тихо, не шевелясь.

«Он похоронит меня заживо, — подумала девушка. — Или сожжет».

Дышать стало трудно, и она дернулась, как рыба на песке, зашарила рукой по груди в поисках застежки. Господи, медальон! Энджел надел на нее медальон! Одеревеневшие пальцы кое–как втиснулись за воротник. Цепочки не было, и Маргарет в панике задергала пуговки. Лиф наконец разошелся, и она поняла, что медальон пропал. Кофточка на корсет была разорвана посередине. Однако потом похититель застегнул на ней платье… зачем? Платье… шаль!

Пушистая теплая шаль оказалась рядом, и Маргарет натянула ее на себя, как одеяло. Теперь ее знобило. Она наконец разобрала доносящееся извне ритмичное поскрипывание, похожее на скрип колес. Ее куда–то везли.

«Энджел, — Маргарет сморгнула слезы и вытерла кулачком глаза, — Энджела не обманешь. Он меня найдет!»

И дядя тоже! Дядю не собьешь со следа всякой магией! Это немного ее успокоило: достаточно для того, чтобы она притихла в своем гробу, сообразив, что лучше не подавать признаков жизни. Девушка была уверена, что ее чем–то усыпили, и, вполне возможно, снова усыпят, если она задергается. К тому же следует накопить силы — на всякий случай. Поэтому Маргарет лежала, грелась под шалью, смотрела на свет из дырочек и слушала ритмичное поскрипывание.

Оно прекратилось, когда свет поблек. Воздух по–прежнему проникал внутрь совершенно свободно, и девушка решила, что повозка остановилась под какой–то крышей. Звуки доносились глухо, но, прижавшись ухом к стенке, Маргарет разобрала чьи–то шаги. Вдруг ящик качнуло; сперва вниз, потом вверх, а потом вообще заболтало, точно кто–то стаскивал его с телеги или повозки, не особо заботясь о содержимом. Содержимое сердито шипело и упиралось в стенки локтями и коленями. Наконец болтанка прекратилась, и ящик стал просто покачиваться, в такт шагам людей, которые его несли.