Страница 44 из 78
Луна стояла с закрытыми глазами, пока они втроем выходили из зала. Слезы текли по ее щекам и к тому времени как они вышли она со вздохом сказала: «Итак ты познакомилась с моей мамой.»
«Ты могла предупредить меня.»
«Нет не могла. Я могла бы попытаться если бы думала, что ты доберешься до ее леса живой,» — призналась она даже не вздрогнув. Когда я уходила в земли Слепого Майкла, она не ожидала, что я вернусь.
Открыв глаза, она грустно посмотрела на меня и спросила: «Это она тебе дала?»
«Она просила принести это тебе».
«Она сказала зачем?»
«Потому что она скучает по тебе и помнит, что ты любишь розы? Я не знаю. Луна, какого черта здесь происходит? — я уставилась на нее, не скрывая своего разочарования. — Меня превратили в ребенка, Кети превращается в лошадь, мой Фетч ждет меня в машине, ты отправила меня умирать, и я почти уверена, что Слепой Майкл-твой…»
«Он мой отец, — теперь ее голос был спокоен; она смирилась. -
Я сказала тебе быть осторожной со всеми его детьми, ты знаешь. Ты ни когда не слушаешь. Я видела как ты уходила отсюда и знала, что ты больше не вернешься, я не сказала своему мужу потому, что он бы не отпустил тебя. Я люблю тебя Тоби. Всегда любила. Но своего отца я ненавижу больше и когда ты предложила мне свою жизнь в замен моей собственной, выбор стал очевиден. Ты должна была слушать меня когда я сказала быть осторожной. Теперь у него есть ты, хочешь ты этого или нет, и я не знаю сможешь ли ты спастись.»
Я застыла: «Что?»
«Сколько раз я должна это сказать? Да он мой отец, и да я отправила тебя на смерть. По крайне мере мама говорила, что он мой отец, а ей я верю. Она ни когда не освободиться от него, — Луна горько улыбнулась. — Они воссоздали Волшебное царство точнее чем мечтали; она не любит его и не любила веками, но она вращается вокруг него, как луна вращается вокруг земли. Он знает это и ненавидит ее, и они никогда не покинут друг друга. Привычка держит их.»
«Но…»
«Но что? Я была последней из их детей, рожденной, когда они думали что смогут любить друг друга. Тогда он все еще позволял солнцу подниматься, — ее улыбка дрогнула исчезая. — Тогда было солнце и Радуга. Когда-то мы жили в его чертогах, я помню это. Но все изменилось. Они разлюбили друг друга. Солнце перестало подниматься. Было слишком поздно покидать его земли — мои братья и сестры исчезли, рассеялись, и они не могли нас спрятать — поэтому мы с мамой побежали в лес. Деревья были сильными, потому что мама была сильной, и розы были сильными, потому что я была там. Я смотрела как Охотники прочесываю болота в поисках детей… меня, — она покачала головой, — я часть того что он ищет. Его потерянная маленькая девочка. И я не собираюсь возвращаться.»
«Как тебе удалось скрыться?»
«Сбежала. Разве не так всегда удирают? Один убегает. Необходимо выбрать любой доступный путь и выйти. Методы не имеют значения.»
«Иногда это так.»
«Нет, они этого не делают, выражение ее лица не изменилось, но ее голос… она умоляла, и я не знала, о чем она просит. — Пожалуйста, Октобер, поверь мне. Они не имеют значения.»
Я посмотрела на нее. Мне хотелось задать ей тысячу вопросов, а прошлое говорило о том, что не стоит. Почему меня должно волновать, откуда она? Она была моим другом и моей госпожой, и Сильвестр любит ее. И она отправила меня на смерть.
Были причины задавать вопросы. Были причины чтобы промолчать. Ответы такая неприятная вещь, как только ты их получишь они твои, их нельзя вернуть обратно. Было ли мое желание получить ответы настолько сильным, чтобы соглашаться жить с любым знанием которое она мне даст?
Нет. Не думаю. С трудом сглотнув я произнесла первое что пришло мне в голову: «Ну, думаю это объясняет Розель».
«Да это так. Кровь сказывается. Я пыталась претвориться что это не так, но кровь всегда влияет. Мы все несем бремя наших родителей- она вздохнула протянув руку легким властным жестом. — Роза моя, не могла бы ты?»
Мне хотелось поспорить. Потом я увидела в ее глазах горькую печаль, сокрушение и смирение и молча протянула ей. Она обхватила стебель пальцами, тяжело вздохнула, и закрыв глаза прошептала: «Привет, мама».
Роза начала мерцать, как звезда, становясь все ярче и ярче, пока все не скрылось, кроме Луны и розы. Была вспышка черного и серебряного света, горящего розовым по краям, как закат, и Луна исчезла, замененная кем-то, кого я не знала.
Она была выше Луны, с мраморно-белой кожей и волосами, которые переходили от бледно-розового цвета у корней до красно-черного на кончиках. Шкура упала ей на колени, запутавшись в верёвке шиповников, которые опоясывали ее травяное зеленое платье. Она выглядела так как-будто раньше я ее ни когда не встречала, и это ранило мое сердце, пока я не отошла от нее, протягивая руки в безмолвной надежде, что я смогу оттолкнуть ее. Она была красивой, но не моей.
«Мама, пожалуйста…», — прошептала она. Голос был все еще голосом Луны.
Я закусила губу. «Луна?»
Женщина с розой открыла глаза. Они были бледно-желтыми, как пыльца. А потом она ушла, оставив Луну стоять на месте. Уши Луны были плотно прижаты, хвосты дико махали. Кровь стекала между ее пальцами там, где колючие шипы розы проткнули кожу. Они были длинными и злобно острыми; я не могла понять, как мне удалось избежать их.
На этот вопрос было легко ответить: на ней не было шипов пока я держала ее, потому что она предназначалась не мне.
«Луна…»
«Она не пыталась причинить мне боль, — Луна подошла к ближайшей вазе с изысканной осторожностью пряча окровавленную розу в других более приземленных цветах. — Она просто забывает в эти дни кто я.»
«Кто ты?» — я чувствовала ее кровь в воздухе, но она мне не говорила ни чего, что я бы смогла понять. Ее наследием были не Кинуцэ. Это совсем не то, что я знала.
Она посмотрела на меня и грустно улыбнулась: «Кем я всегда была: Луна Торкилл, Герцогиня Затененных Холмов. Я Кицунэ, несмотря на то, что у меня есть несколько больше… необычных черт, чем у большинства. Я также дочь моей матери, но я не так сильна, как она меня помнит. Большая часть моей силы тратится на то, чтобы оставаться такой, какая я есть».
«Кем ты была?»
«Кем-то другим, когда мир был моложе и в нем было больше места для роз.»
«Ох,» — сказала я. Что еще в нем было? Это имеет смысл точно так же как все в мире Фейри: боком и вверх ногами, словно смотришь в подводное зеркало.
Луна, подняла раненую руку, осматривая ее: «Я заплатила за право истекать кровью, когда что-то ранит меня. Мама этого не поймет, и я не могу на это рассчитывать. Это не в ее характере.»
«Что не в ее характере?»
«Кровотечения,» — она сжала руку.
Я с дрожью посмотрела на нее: «И что теперь?»
«А теперь забирай остальных детей и иди домой, — она слабо улыбнулась. — Сильвестр и я… мы помиримся. Мы сделаем все возможное для детей которые останутся здесь, и для возлюбленной Квентина. Должен быть способ чтобы обойти то, что сделал мой отец. Заклинание всегда можно разрушить.»
«Хорошо, — сказала я кивая. — Вернусь как только смогу.»
«Ты уверена? — ее улыбка угасла. — Мой отец знает твое имя, и ты выбрала свою смерть в качестве водителя. Я уверена, что она сладкая смерть, та которая носит твое лицо, это даже мило, но она все равно Смерть. Мне жаль стать частью причины, по которой она здесь, но если ты вернешься, то это будет просто чудом.»
«Я вернусь.»
«Как скажешь, — она посмотрела вниз, наблюдая за тем как кровь стекает по ее пальцам. — Тебе нужно идти. День подходит к концу.»
Я знала о увольнении когда услышала это. Поклонилась и развернулась к двери, я вся дрожала не смотря на то что в зале было тепло. Все было не так, как должно было быть; я даже не уверена, что знаю кто такая Луна. Не знаю кто я такая, и теперь я должна умереть. Неделя становиться все лучше.
Я вернулась в мир смертных, закрыв глаза и захлопнув за собой дверь, пытаясь сориентироваться. Шок перехода всегда присутствует, когда мы перемещаемся между мирами; просто еще одно небольшое последствие того, что мы есть.