Страница 33 из 78
«Откуда ты знаешь мою мать? — спросила я открывая глаза. Спайк поднялся к моему плечу, когда я села, рассматривая себя. Мои ноги снова были плотью: болезненной, болезненной плотью, но все же плотью. Я провела рукой по своему боку. Не было никакой шероховатости; даже моя головная боль исчезла. — Кажется, все знают ее, но никто не говорит мне, почему».
«Однажды она была очень… заметна. Давным-давно, до того, как она сделала выбор. В тебе есть ее частица. Я должна была увидеть это раньше. Я бы хотела, но я не знала, что у нее есть ребенок. Я думала, ее род закончился. — я посмотрела вверх, чтобы встретиться взглядом с Акацией, она наблюдала за мной с легкой улыбкой. — Поверь мне, я не оставила тебе сюрпризов; ты такая же, как была, когда впервые пробралась в мой лес. Я не смогла убрать рубцы, но рана зажила.»
«Почему?» — спросила я, смущаясь.
«Ты не предашь мою дочь, — она отрицательно покачала головой. — Должно быть, она хороший друг.»
«Она».
«Она… хорошо себя чувствует?»
Возможно, все дело в тоске в ее голосе; возможно, дело в том факте, что я знаю, что значит потерять ребенка. Если бы кто-то предложил мне информацию о Джиллиан, возможность узнать, что она процветает…
Что бы это ни было, я поверила ей. Как бы странно это ни казалось, что она была матерью Луны. Я не могла доверить ей ничего важного, но что плохого может принести небольшая новость? Акация пощадила мою жизнь — черт, она спасла мою жизнь. Я обязана ей.
«У нее все хорошо, — сказала я. — Сейчас она замужем; у нее есть дочь.»
«Дочь, — она перекатывала слова на языке, как дорогое вино. — Как ее зовут?»
«Розалин»
«Разалин — роза, — Акация засмеялась. — Она назвала дочь розой»?
«Да.»
«Она все еще в герцогстве роз?»
«Так называемые… — я остановилась. Некоторые люди называют Тени холмов герцогством роз из-за садов Луны. Я не знаю другого места с таким названием. — Да. Она все еще находится там.»
«Так и думала что она там будет, — она опустила фонарь, улыбка увяла превращаясь во что-то более грустное. — Не знаю, куда еще она могла пойти. Она никогда не могла оставить свои розы.»
«Я не понимаю, как она может быть твоей дочерью, — сказала я, сильно рискуя. — Луна не… она не Дриада.»
«Не когда была. На ней была кожа Кицунэ, когда она ушла от меня, но ты могла бы увидеть правду о ней, если бы знала, на что смотреть. Кем она была, с чего начинала, она всегда была рядом. Так будет всегда.»
«Я не понимаю. «Кицунэ» — это не скинхефтеры — они либо одни, либо нет. Они не похожи на Селков или Лебедей, которые могут отдать свою сущность.»
«Все в порядке, ты и не должна понимать. Просто поверь мне, когда я скажу тебе, что она моя дочь, и что она жила здесь со мной однажды, прежде чем уехала жить туда, где могут расти розы.»
Я выскользнула из гамака, придерживаясь за сетку, когда ноги коснулись земли. Ощущение было такое словно в мои ноги вонзилось тысячи иголок и булавок, но это было приятное ощущение; это означало, что они снова мои. «Мне нужно идти. Я должна спасти своих детей.»
Акация кивнула: «Я понимаю. Дети важны. Где твоя свеча?»
«Я… о, корни и ветки, — я отдала свою свечу Квентину. Неизвестно, где он — и чем для него все это закончилось. — Она у Квентина.»
«Маленький Даоин Сидх? Ах. Он на краю леса, он думает, что спрятался, — ее голос выражал удивление — я не захотела его разубеждать.»
Значит моя свеча не спрятала его полностью. Это имело определенный смысл; Луидэд использовала мою кровь, а не его, когда делала ее.
" Я… — я остановилась, осознавая, как близко была к тому, чтобы сказать спасибо. Есть некоторые вещи, которые этикет фейри не прощает. — Могу я пойти к нему?»
«Я не буду тебя задерживать, — она снова подняла фонарь, в глазах светилось торжество. — Но я попрошу об одолжении, если ты позволишь.»
Дочь Титании, одна из Изначальных Фейри, просила меня об одолжении? Каждый раз, когда я думаю, что мир больше не сможет меня ни чем удивить, он сразу же находит способ.
«Чего ты хочешь?»
«Подарок, — раздался шелест ткани, и она протянула ко мне розу. Лепестки были черными, серебристыми, мягкими и выветренными, как древний бархат. — Для моей дочери.»
«Ты хочешь, чтобы я взяла ее?»
«Пожалуйста.»
«Это…»
«Она не отравлена. Я бы никогда с ней так не поступила. Пожалуйста.»
Я сделала паузу, нахмурившись. Она отпустила меня; ей это не нужно, и она это сделала. Какой вред может причинить роза? «Хорошо, — сказала я. — Могу взять ее с собой».
Акация не говорила — что она могла сказать, не поблагодарив меня? Она кивнула и протянула мне цветок. Я кивнула в ответ, заправляя стебель в локоны за правым ухом. Надеюсь, что он останется на месте.
Она подняла одну руку и указала на край леса, говоря: «Иди туда, и ты найдешь его. И когда увидишь мою дочь, скажи ей, что я скучаю по ней.»
Больше нечего было сказать. Собрав последний кусок придворного этикета, который мне удавалось подобрать за годы моей работы, я сделала в глубокий, формальный поклон. Выражение лица Акации, когда я снова выпрямилась, стоило усилий; она выглядела потрясенной и удовлетворенной, как женщина, которая только что получила неожиданный подарок. Я улыбнулась, развернулась и ушла. Свет ее фонаря тускнел позади меня, пока не стало ничего, кроме темноты деревьев. И я пошла дальше, к отдаленному зову моей свечи.
Глава 14
Квентин сидел на краю леса, глядя на равнины, как будто ожидал, что они поднимутся и нападут в любой момент. Учитывая все, что произошло до сих пор, я бы не удивилась, если бы так и случилось. Моя свеча была в его правой руке; пламя горело мягким зеленым пламенем, которое переходило в кобальтово — синее, по мере моего приближения. По-видимому, такая реакция происходит, когда приближаются союзники, это полезная информация.
Он так зациклился на горизонте, что не услышал, как я приближаюсь. Я положила руку ему на плечо и сказала: «Квентин». Он вскочил на ноги, но не смог закричать, разворачиваясь ко мне лицом. Хорошо, он начал учиться.
Сложив руки за спиной, я усмехнулась: «Привет. Скучал по мне?» Спайк чирикнул приветствие, гремя шипами.
«Я… ты… я… — выдохнул он».
«Да, я подкралась к тебе, и ты позволил мне это сделать, — сказала я, пытаясь скрыть, свою радость видеть его живым и невредимым. — Если бы я была чем-то враждебным, ты бы уже был мертв. Ты забыл все, чему я тебя учила? А теперь верни мне мою свечу.»
Он смотрел на меня, широко раскрыв глаза, прежде чем обнять меня объятия были настолько крепкими, что я боялась что он сломает мне что-нибудь. Например шею: «Ух ты! Квентин, Эй, давай, отпусти…»
«Я думал, что ты умерла! — запричитал он — ты упала, а потом эта женщина вышла из леса, и я попытался следовать за тобой, но деревья все заслонили, и я не мог видеть…»
«О, Квентин, — я обняла его, как смогла, учитывая наши относительные размеры, и держала его, пока дон не перестал дрожать. — Все нормально. Я тоже испугалась».
Он был храбрым, дерзким, раздражающим, упрямым ребенком, который прошел со мной через многое, но он все еще был ребенком. Если ему понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться, он мог их заполучить. Даже если бы я сказала ему остаться дома.
В конце концов он отстранился, вытирая глаза. Я посмотрела на него и спросила: «Ты в порядке? — дождалась пока он кивнет произнесла — Я тоже. Хорошо. Что случилось? Как тебе удалось выбраться?»
«Как только ты дала мне свечу, они как будто перестали меня видеть.»
«Хорошо. Это означает, что заклинание Луидэд не просто скрывает меня; если что-то случится, ты можешь взять свечу и вернуться домой.»
«Не без тебя, — сказал он упрямо, — и не без Кэти».
«Верно, — сказала я, подавляя вздох. Нет ничего более упрямого, чем молодежь, за исключением, возможно, стариков. — Тем не менее, приятно знать, что случае необходимости это можно будет сделать..»