Страница 19 из 78
Спайк ютился у меня на коленях, наблюдая за пейзажем и изредка издавая небольшое, испуганное нытье. Судя по его реакции, он знал, кого мы навещаем, и не одобрял. Ему не нравилась Луидэд. Никогда не нравилась.
«Все в порядке, Спайк», - сказала я. «Она вряд ли оторвет тебе голову и покажет ее."Это удовольствие было зарезервировано для меня.
Я замедлила ход, когда строение Луидэд появилось слева. Это была куча крошащейся кирпичной кладки и краски, которая выглядела так, будто разрушиться в любой день. Думаю, она единственная арендатор — по крайней мере, надеюсь, что одна. Никто не должен жить таким образом, если это не их выбор. Я заехала на первое свободное место. Скуля, Спайк последовал за мной из машины. Я не могла успокоить его. Черт, я даже не могла успокоить себя.
Дверь Луидэд была установлена глубоко в тени, защищенная шаткой пожарной лестницей. Рама была затемнена и деформирована годами пренебрежения к уходу. Не было никаких коридоров, они ей не были нужны. Подняв одну руку, я постучала.
— Открыто!
Отлично, портал самообслуживания в ад. Как раз то, чего я всегда хотела.
Дверь бесшумно открылась, когда я повернула ручку; Луидэд любит специальные эффекты, а не клише. Я вошла внутрь и задохнулась, стараясь не вдыхать смешанные запахи водорослей, плесени и гниющей рыбы. Темный коридор был заполнен хламом и полупроницаемыми препятствиями; на другом конце, очень далеко, вспыхнул свет. Спайк прижался к моим лодыжкам, прежде чем забраться на бок, чтобы сесть мне на плечо. Дав ему то, что я надеялась, выглядело как обнадеживающие похлопыванием, я начала пробираться сквозь мусор на полу. Вещи двигались в темноте у стен, качались и шипели, и я внезапно обрадовалась, что ночное зрение не такое хорошее, как у моей матери. Спайк прошипел. Я погладила его по голове одной рукой продолжая идти.
Луидэд была на кухне, рылась в картонной коробке с водой. Газовые лампы наполняли комнату смещающимся, тревожным свечением. Она подняла глаза, когда я вошла, спрашивая: «Ты оглядывалась?»
Иногда я думаю, что Луидэд никогда не заканчивает разговор; она просто приостанавливает их, пока ты снова не вернешься в доступный диапазон. — Нет, — ответила я. «И если ты думаешь, что это было легко в час пик, ты сумасшедшая.»
«Я никогда не говорила, что будет легко.»
«Я знаю.» мне хотелось добавить «но я не понимаю», и решил не делать этого. Мне нужно было чтобы она помогла. Разозлить ее было бы плохой идеей.
Она положила руки на бедра и посмотрела на меня. Я ждала. Никогда не торопите тех, кто лично был свидетелем дрейфа континентов.
Луидэд не использует чары, чтобы выглядеть по человечески; она оборотень, и она такой же человек, каким она хочет быть. Веснушки и шелушащийся загар воевали за доминирование над ее чертами, а кусок электрической ленты едва держал ее жирные черные кудри в грубом хвостике. На ней были запятнанный комбинезон и тяжелые док-ботинки, руки и грудь были обнажены. Она могла бы быть в подростковом возрасте или в около двадцати годов. В ней не было ничего фальшивого, и это было чертовски страшно. Она Изначальная и невероятно сильна, но она может так хорошо прятаться, что я никогда не увижу ее приближения. Есть много вещей, с которыми я лучше столкнусь, чем с Луидэд в плохой день. Например Годзиллой.
«Луна сказала тебе, что происходит?»
«Немного."Я нашела довольно чистое место на прилавке и прислонилась к нему, пытаясь игнорировать разбегающихся тараканов. «Она сказала, что слепой Майкл едет, потому что ему нужны новые члены для его охоты.»
«В значительной степени."Она схватила одного из больших тараканов и сунула его в рот. Я поморщилась. Сглотнув, она продолжила: «Он ездит раз в столетие. Прежде чем это произойдет, он посылает своих охотников, чтобы принести ему подходящих детей. Они находят детей, ловят их и приносят к нему.»
«Почему дети?»
«Потому что они достаточно молоды, чтобы стать его». Она покачала головой. «У него не может быть охота без всадников».
«Почему мы его не убили?» Выпалила я и сразу пожалела об этом. Слепой Майкл был братом Луидэд; ее сестры давно умерли от рук детей Титании, и не прощала род Титании за их смерть. Учитывая мое собственное наследие, напоминать ей, что Изначальных можно убить, было не лучшей идеей.
Она сузила глаза, зрачки истончились до змеиных разрезов. «Мы проверяли. Однажды мы с сестрами даже попробовали — мы принадлежим Мэйв, но это не делает нас монстрами. Помни об этом, дитя Оберона: даже мы в состоянии сказать разницу.»
На Даоин Сидхе претендует Титания, а не Оберон. Это не подходящее время, чтобы указывать на это. «Почему не получилось?»
«Потому что есть правила, и они не соблюдались».
Я нахмурилась, дотянувшись до испуганного Спайка. Он прижался к моей шее, скуля. «Что ты имеешь в виду?»
Ты когда-нибудь видела Слепого Майкла?»
Слепой Майкл был частью местного пейзажа. Все знали его имя, все видели его охоту на холмах Беркли в поисках добычи. Умные люди держали дистанцию; если бы вы не были осторожны, вы могли бы оказаться на неправильном конце их копий. Я видела лидеров охоты, и я видела охотников. «Видела ли я Господа? " Не знаю. Ты что думаешь?»
«Ты не видела. Ты бы знала. Слепой Майкл не покидает свои земли, потому что пока он там, правила защищают его, и он в безопасности. Поэтому мы с сестрами не смогли его убить. Ты не можешь охотиться на него в своих землях, ты не можешь следовать за ним в его тьму.»
— Но я видела Охоту.
«Они ездят, когда их порождает фантазия. Он едет только тогда, когда есть дети, на которых можно претендовать. Он один раз в одну ночь из каждой сотни лет — шансы против тебя. Его никто не остановит.
«Я сделаю это», — сказала я с уверенностью, которой не чувствовала.
Луидэд покачала головой. — Это не очередной сумасшедший перевертыш, Тоби. Это Слепой Майкл. Он сильнее, чем я. Я не смогла его остановить. Почему ты думаешь, что сможешь?»
— Не смогу — сказала я совершенно честно. Не стоит врать Луидэд. Она может обидеться и оторвать тебе конечность. «Я, вероятно, умру ужасной смертью.»
«Рада видеть, что ты не потеряла своего фаталистического взгляда на жизнь», — сказала она, хлопая ладонью по другому таракану. «Это всегда была одна из твоих лучших черт. Зачем переживать, если ты знаешь, что потерпишь неудачу?
— Я должна.
«Почему? — спросила она, засунув таракана в рот. «Это бессмысленно. Если тебе так не терпится умереть, просто скажи. Это избавит нас от многих неприятностей.»
«Я не хочу умирать». Вот почему я веду переговоры с женщиной, которая время от времени угрожает мне убийством. Иногда моя жизнь, кажется лишенной какой-либо логики.
— Тогда почему?
— Должна, — повторила я, — он забрал двух детей моего лучшего друга, и есть третий, который не просыпается, независимо от того, что мы делаем, и это не говоря о других детях из Дома кошек. Нужно попытаться. Как я смогу с этим жить, если ничего не сделаю?»
— Понятно, — почти нежно сказала она — если я помогу тебе, а я тебе точно понадоблюсь, ты будешь мне должна. Ты сможешь жить с этим?
— Да.
— Ты уверена?
«Да, Луидэд. Три раза спросила и три раза уверена."Я отрицательно покачала головой. «Ты хочешь мое слово, оно у тебя есть. А теперь прошу. Скажи мне то, что мне нужно знать.»
— Прекрасно — Она скрестила руки на груди, прислонившись к столешнице.
— Ты должна действовать быстро; он начал менять детей, но у него они должны пробыть не много времени, чтобы он не успел сделать необратимых последствий. Прождешь слишком долго, и не спасешь ни одного из них. Пойдешь сегодня вечером, одна, не оглядываясь назад. Потому что так гласят правила. — улыбнувшись так, что показался кончик клыка — Это начало Октобер. Он будет держать их до ночи Хэллоуина, меняя их в соответствии со своими прихотями, а затем они будут ездить. Это его способ вспомнить нашу мать. Ее поездки всегда приходились на ночь Саймона.