Пылающий храм

Стая мертвецов замерла в полусотне ярдов от дома. Вожак вытянул шею и принюхался. Почему–то считать их людьми Натан не мог, хоть раньше они ими и были. Консультант вскользь упомянул, что «упырей и вурдалаков, к счастью, берут пули и сталь, и надо надеяться, что у ифрита недостаточно сил, чтобы создать более опасную нежить». Из чего Бреннон сделал вывод, что «более опасная» нежить, видимо, вообще не имеет плоти, в которую эту самую сталь можно воткнуть.

— Ну, начнем, — пробормотал комиссар и протяжно свистнул. Свист далеко разнесся над улицей. Вожак мертвецов встрепенулся и в несколько длинных прыжков преодолел больше половины разделяющего их расстояния. Натан выстрелил; пунцовое пламя сгустилось вокруг ходячего трупа. Пуля угодила ему точно в голову, но вместо того, чтобы разнести череп, только отбросила падаль назад.

Стая вытянулась узким полумесяцем, нацеленным на ворота. Комиссар прислонился к ним спиной и ощутил покалывание магического тока. Вожак упруго вскочил на ноги и бросился к дому. Остальные ринулись следом, так же бесшумно и молча. Бреннон выстрелил дважды. В дело вступил Рейден: пули на лету объяло яркое алое пламя, они с шипением пронеслись сквозь марево вокруг мертвецов и выбили из строя двоих — вожак запылал и рухнул; второй мертвец загорелся слева от него и заметался, разбив строй.

Однако оставленные пулями дыры в тумане тут же затянулись, а мертвецы, хоть и огибали горящих собратьев, тут же восстановили строй. Но стоило первым из них добраться до ограды, как она опоясалась мерцающей серебристой полосой, от прикосновения к которой трупы с шипением рассыпались в горстки праха. Мертвецы отпрянули; атака захлебнулась, задние ряды смешались с передними.

— Нет уж, тут я главное блюдо, — процедил комиссар и пальнул в толпу для привлечения внимания. Полоса прерывалась только у ворот, не оставляя упырям иного пути. Они перестроились в клин напротив комиссара. От вони его уже подташнивало, а уж про вид и говорить нечего. Мертвые тянули вперед шеи, но не бросались — похоже, разума ифрита хватало на то, чтоб заподозрить подвох.

Глаза тварей горели красным, а потому в темноте Натан отлично видел, куда они смотрят, и когда вдруг вся стая замерла, задрав головы и устремив взгляды поверх ворот на окна дома, в сердце Бреннона что–то екнуло.

«Маргарет!»

Ифрит знал, что она там, и пришел за ней, потому что Маргарет по дикой, невообразимой случайности оказалась рядом с этим вторым чародеем; он, защищая ее дом, пнул ифрита под зад, и теперь нечисть жаждала мести. Свора падали низко, раскатисто зарычала и, как таран, рванула к воротам.

Над головой комиссара вспыхнула корона из серебристых огней. Натан, не вполне доверяя магии, хотел было достать клинком вырвавшегося вперед упыря, но тот, к его изумлению, с визгом отпрянул. Остальные, подвывая, сдвинулись с правого фланга на левый, подальше от узкой сабли.

Серебристое свечение соприкоснулось с пунцовым. Послышался тихое шипение, и воздух окрасился в розоватый. Мертвецы кружили на грани между серебристым и розовым, в трех ярдах от ворот. Миг–другой все застыло в равновесии, а потом розовая полоса стремительно расширилась и залилась пунцовым цветом. Мертвяки с рычанием ринулись вперед. Натан вскинул револьвер; вокруг внезапно полыхнула стена оранжевого пламени. Оно взметнулось к темному небу, сожрало несколько мертвецов и заплясало, словно живое. Со стены спрыгнул Рейден и замер между Бренноном и стаей.

— Ифрит больше так не расслабится, — не оборачиваясь, бросил дворецкий.

Три гадины прорвались сквозь огонь. Пунцовый туман окутывал их так плотно, что языки пламени стекали с него, как вода. Рейден яростно вскрикнул, и огненная стена стала такой плотной, словно была отлита из алой стали. Она отсекла остальных мертвяков; Натан выстрелами уложил двоих, а третьего полоснул саблей. От клинка осталась длинная выжженная рана, мертвая плоть поползла с костей, которые почернели и осыпались. Однако комиссара вновь удивило то, что падаль завопила еще до удара. Оскальзываясь в ошметках мозгов и плоти ее сородичей, Бреннон сбил тварь с ног и дорубил клинком.

— Чума и ад! — прошипел Рейден: его дыхание стало тяжелым и прерывистым. — Они должны гореть, как спички!

— Берегись! — рявкнул Натан. Мертвецы попытались пробить огненную стену, навалившись кучей. Дворецкий с яростным криком вскинул руку, пламя взметнулось выше, обвило их целиком и спустя секунду оставило обугленные кости. Однако от такого усилия стена стала прозрачной, а парень отступил ближе к Бреннону. Пунцовое свечение сгустилось.

— Чем их так пугает эта штука? — спросил комиссар. Клинок поблескивал зеленым.

— Их пугает не эта штука, — сквозь зубы бросил Рейден, — а метка на вашей руке.

За огненной стеной стая вдруг разразилась плачущим воем. Огромный пылающий пес молча врезался в нее, как ядро, и принялся рвать мертвецов на тряпки, вспыхивая в самой гуще стаи то там, то здесь. Ходячие трупы сбились в плотное полукольцо, окутанное густым пунцовым маревом, и поползли к воротам. Пес безмолвно и яростно метался вокруг стаи, раздирая тварей по одной, но не мог разогнать их своим ревом: нельзя было допустить, чтобы они разбежались по всему кварталу. Натан, Лапа и Рейден должны держать их с ифритом здесь, пока Лонгсдейл не закончит.

«А что мы будем делать с ними потом?» — отстраненно подумал Натан. Мертвяки снова протянули объятые пунцовым свечением руки сквозь огонь. Комиссар снес саблей две–три самых настойчивых, вытащил второй револьвер, и тут Рейден вдруг рявкнул:

— Да ну к черту! Не до того сейчас! — и вспыхнул, как факел. Искристая волна скатилась по его телу вниз, превратилась в пылающий прибой, ударилась в стену и окатила ее снизу вверх. Полыхнуло так, что мертвецы с воплями отшатнулись назад, унося на себе языки пламени; а Бреннон так и застыл с отвисшей челюстью.

— Ну?! — резко спросила девушка низким хриплым голосом. — У меня сейчас нет лишних сил на всякую чушь!

Натан издал невразумительный звук, недостойный мужчины, и шарахнулся к воротам. Черные глаза девушки презрительно сузились.

— Матерь Божья… — просипел Бреннон, впервые в жизни ощутив, что близок к разрыву сердца. Мир вокруг потемнел, в голове зашумело, ноги подкосились, словно ватные. Даже живые мертвецы — да что там! даже настоящий ифрит! — не могли сразить его на месте так быстро и успешно, как это сделал… сделала… сделало…

— Не подходи! — взвыл комиссар, когда она (оно?!) шагнула к нему.

— Ну ладно вам, вы ведь уже знали, что мы существуем… — оно вдруг оборвало фразу, смерило Натан долгим взглядом и с непередаваемой смесью насмешливости, ехидства и презрения протянуло: — Ааа, поняяяятно.

— Стой там! — хрипло прошипел комиссар, перекрестив воздух саблей.

— Да успокойтесь вы, — она отвела клинок в сторону и сказала, медленно и раздельно, как дебилу: — Я не превращаюсь из мужчины в женщину и обратно. Я не собираюсь ВАС превращать в женщину. Уймитесь уже.

— Ты кто? — выдавил Натан, когда эти слова более или менее проникли в его сознание, и вернулся дар связной речи.

— Ведьма.

— А… А это? — комиссар описал револьвером дугу вокруг ее лица и… остального. Груди вроде нет, но и кадык не виден…

— Иллюзия. Приходится носить из–за таких ограниченных идиотов, как вы.

— Ты женщина? — оборвал ее Бреннон, торопясь разрешить самое страшное противоречие. Ведьма раздраженно цокнула языком:

— О Праматерь! И это все, что вас волнует? Ну пощупайте, если вас так разбирает!

Из–за огненной стены раздался свирепый и нетерпеливый рык пса. Он явно не оценил такую долгую паузу в их действиях. Ведьма метнулась к стене. Натан кое–как отцепился от ворот и с опаской приблизился к ней же.

— Как тебя зовут?

— Джен, — буркнула она, и у комиссара сразу возникло чувство, что ему врут.

— Не имя, а собачья кличка, — проворчал он. Джен тронула стену пальцем, и в ней появилась прозрачная полоса.

Мертвецов осталось не больше десятка, но зато и пунцовое свечение окутывало их так плотно, что сквозь него виднелись лишь горящие красным глаза. Но все равно воняло крепко. Пес не подпускал ходячую падаль к дому и не давал ей отступить, расползтись по всей улице.