Страница 9 из 43
Ну хотят мужчины показать класс и поразить даму. Вот пусть показывают и поражают. Что ж я буду им мешать?
— Слушай, — Иван смотрит на своих с детским восторгом. — Что ж мы про «Качели» забыли? И концертную программу не поставили.
— А ты их в детстве не напелся? — А вот Артур эту песню не любит, вон как скривило. А ты думал? Мало того, что перечислю песни, так еще и назову ту, которую ты любишь или умеешь петь? Ага, сейчас. Что ж я, зря ваши концертные программы отсматривала?
Кто кровожадный?! Я! Кому коварство второе имя? Мне!
Но ребята сдаваться не привыкли и вызов, судя по тому, как зашевелились — любили.
Лев оторвался от наигрывания чего-то страдальческого, похоже, собственного сочинения. У Артура заблестели глаза, он словно очнулся. Иван и Сергей, правда, как что-то расписывали на нотных листах, так и продолжили.
— Только мне текст нужен, — не поднимая головы и быстро что-то набрасывая и одними губами напевая, проговорил Иван.
— Не, молодец какой, — возмутился Артур. — Он текста не помнит, можно подумать, мы всю ночь учили.
— Ты их все равно не помнишь, — беззлобно поддел его Иван.
— Да ладно, сейчас все будет. — Лев уже колдовал у ноута в другом конце репетиционного зала. Зашуршал принтер.
— Готово. Текст. Ноты.
— Ты тональность на две ступени вниз убери, — бросил Иван, взглянув на листы. — Мы взопреем там петь.
— Не по десять лет.
— Ой, где наши десять лет…
— Ага. По четыре часа утром, по четыре — вечером. Жизнь за станком. Хор мальчиков-зайчиков, — проворчал Артур.
— Можно подумать, ты когда-то хотел по-другому, — тихо проговорил Сергей. — С того самого момента, как первый раз на сцену вышел. И почувствовал зал.
— Ладно. Хватит философии, — скомандовал Лев. И обернулся к Ивану: — Ты партии накидай пока.
— Пять минут.
Отложил одни листы, принялся за другие. Сергей прикрыл глаза. И на лице у него расплывалось широкое, безграничное блаженство.
— Ванька у нас гений, — с внезапной искренней теплотой и гордостью проговорил Артур-
— Я думала, вы все тут…
— Как бы мы не гордились и порой не кичились своими вокальными данными и выучкой, но гений тут один.
— Перестань, ты меня отвлекаешь, — проворчал Иван.
Вот честно, я думала, что Лев возмутится. Но он лишь улыбнулся одними глазами, тепло и мягко. Не думала, что он так умеет. И согласно кивнул. Сел за рояль — и в зале поплыли звуки «Качелей».
Вот так просто. С листа. На две ступени ниже. Какая прелесть.
Лев вдруг поднял голову и внимательно посмотрел мне в глаза:
— Слушайте, а можно мы попросим вас выйти.
— Почему?
— Надо выставлять слушателям что-то готовое. И мы хотим…
— Конечно.
Я поднялась:
— Только можно слушателей у вас будет двое?
— В доме еще кто-то есть?
— Моя дочь. Вот она занимается музыкой серьезно.
— Это ж замечательно.
Я написала на нотном листе свой номер телефона, чтобы они позвонили, как будут готовы и отправилась на второй этаж, посмотреть, как там Машка.
Глава седьмая
Отдалась работе. Думала по любви.
Нет, оказалось, за деньги
(С) Безбрежный Интернет
— Мамааааа, — подняла на меня глаза Машка. — Мамаааа. Этооооо. Этооооо.
Она сидела с кошкой в обнимку на ступеньке лестницы и похоже, слушала, не шевелясь. Мы с Клео вздохнули: ой, мы ее теряем.
— Мама, я хочу у них учиться!
— Попробуем, конечно, только. Дочь. Не всегда тот, кто умеет делать что-то сам хорошо, умеет учить. Это разные навыки.
— Я понимаю, но… Мам, какая постановка голоса. Я так тоже хочу.
— Их в интернате учили, с семи лет, — вздохнула я. — И с детством, как я понимаю, у них большие проблемы.
— А ты бы меня сдала? — блеснула глазами дочь. — В интернат.
— А ты б захотела? — спросила я у нее и кивнула на дверь, откуда лились знакомые всем звуки. Короткие жесткие команды в исполнении Льва. Слов пока не было, была музыка. To «ла-ла-ла», то «м-м-м-м», то «а-а-а-а».
— Вот бы их уговорить кусочки репетиций пописать. И на ютуб выложить. Да подписчиков будет миллион, — дочь с жадностью прислушивалась.
— Да?
— Мам, да за эту кухню люди…
— Так, погоди. Кухня. Пошли, я тебя покормлю.
— Мы с Клео уже ели. Что мы — маленькие что ли?
— Пошли все равно. Ребята не хотят, чтобы их репетиции черновые слышали.
— Пошли, — недовольно вздохнула дочь. Но все-таки поднялась.
Минут через тридцать на кухню заглянул Артур. Клео тут же исчезла, словно накинула на себя специальную кошачью шапку-невидимку.
— Вот вы где.
— Здравствуйте, — широко улыбнулась ему Маша.
— Привет. Ты — дочь Олеси Владимировны?
Машка смутилась.
— А у меня тоже дочь, — и в глазах плеснулась такая тоска, что нам с дочерью стало неловко, как будто мы подсмотрели что-то настолько личное, совершенно не предназначенное для чужих.
— Мы готовы! — словно очнулся Артур. — Пошлите слушать.
Машка вскочила, чуть не перевернув стул. Смутилась, жгуче покраснела.
— Ты хочешь учиться петь? — тихо спросил у нее Артур.
— Да!
— Если мама разрешит, я могу давать тебя уроки.
— И на форте петь научите?
— Я постараюсь.
Хор мальчиков-зайчиков выстроился. Позади рояля с недовольным Львом — Сергей. Безмятежный, как на видео фота того года, когда он ушел. Ой, как не хорошо. На переднем плане, перед роялем, две стойки для теноров.
— Это Маша, — представил мою дочь Артур. — Она учится петь.
Вот я снова ошиблась. Честно говоря, я ждала от них снисходительных взглядов, по типу «ой, девочка, куда ж ты лезешь». Но участники вокальной группы «Крещендо» посмотрели ка нее спокойно и серьезно.
— Чем можем — поможем, — сказал Лев.
Визг Машки просто оглушил. Я посмотрела на нее с укоризной, парни рассмеялись.
— А какая у мамы песня любимая? — тут же спросил Артур.
— «Кружат ветра», — не задумываясь, выпалила Маша. Тут же перевела взгляд на меня — не сболтнула ли она чего-то.
Я закатила глаза и недовольно посмотрела на Артура. Вот у ребенка информацию обо мне выуживать… Нехорошо.
— Простите, — он изумительно покаянно потупил глаза.
Вот просто взять словарь Ожегова — тяжеленный, на хорошей бумаге, и как врезать!
— Нам очень интересно. Кого принесло по нашу душу, — серьезно проговорил Лев. — Нам все-таки работать вместе.
— Давайте всю информацию вы будете узнавать у меня.
— Если вы будете выдавать ее, а не утаивать.
Какая у него, у этого самого Льва улыбка. Особенно когда искренняя, как сейчас. С ума сойти.
— Я предлагаю вечером поужинать вместе. Заказать, кто что любит — и поиграть в интереснейшую игру.
— В бутылочку? — ляпнул Артур, посмотрел на Машку — и покраснел: — Что-то я дикий стал. Простите.
Машка фыркнула, типа, открыл Америку. Теперь на дочь посмотрела уже я. Потом — на квартет. Много чего пообещала взглядом. Как я поняла, язык взглядов и жестов они читали просто на ура.
— Так в чем суть игры, — спросил Сергей.
— Мы задаем друг другу вопросы. Сначала — вы мне по одному. Потом все разом, например, Сергею. Потом Льву, Артуру и Ивану. Порядок установим. Если кто-то не хочет или не может отвечать на вопрос, то спрашивающий может задать другой.
Все четверо переглянулись. Кивнули. Меня вот просто завораживало, как они делали все это вместе. Как будто репетировали.
— А теперь песня, — улыбнулся Лев. Четверка разошлась по своим микрофонам.
Машка подняла руку.
— Что? — спросил у нее Лев, уже успевший опустить руки на клавиатуру.
— Можно я записывать буду? — ребенок вытащил телефон.
— Ну, во-первых, репетиции пишутся, мы потом материал отсматриваем и отслушиваем, что понаработали. А во-вторых, — он взглядом посоветовался с остальными: — Можно, только без разрешения в сеть не выкладывать.