Обернись моим счастьем

— «Играют в рамках установленных правил», — сказали вы. Но… Это же ложь, — Ральф вздохнул, понимая, что теперь, когда все открылось, его горячая и своенравная львица-артефактор ни за что не пойдет на компромиссы.

— Это — военная хитрость, — отрезал Питер Марлоу. — А главное — результат. Жаль, что я не могу объяснить это своим.

— Жаль.

Они замолчали. Закат устал. Он отдал всю душу, он горел на разрыв аорты, но рано или поздно все заканчивается, и он погас…

— Так что с бабушкой Алекс? — спросил Ральф у Питера Марлоу, мысленно прощаясь с солнцем.

— Она, как и полагается, родила ребенка. Все переживали, кем он будет. Дед сделал артефакт. Разделил магическую силу будущего ребенка на два отдельно развивающихся потока. Ребенок должен быть либо оборотнем, либо артефактором.

— И что у них получилось?

— Получилась дама своеобразная во всех отношениях. От папы она взяла огромный талант, а от мамы — норов оборотня.

— Как у Алекс?

— Ну, что вы! У моей дочери золотой характер! Она немного упряма, не больше. А вот ее мама…

Ральф рассмеялся.

— Амелия… была, — голос артефактора внезапно дрогнул, — удивительная. Выдающаяся. Ей бы командовать флотилиями пиратов, пить ром и сжигать города!

— С ума сойти!

— При этом скромна. Все страсти кипели внутри. Глубоко. Не отыщешь, если не знаешь. Глаз не подымет лишний раз. Классный артефактор. Классный безопасник. И…

— ЧТО?! — прорычал герцог Арктур.

— Она курировала безопасность со стороны артефакторов. По сути, я имею в виду. Она принимала принятый порядок вещей и с ней считались. Считались, потому что получали результат. Все просто. Потом, когда Амелия родила дочь — она решила отойти от дел. На воды отправилась с семьей. А вон как получилось. Кто-то их раскрыл. Погибли все, кроме Алекс. А я не успел. Никогда не прощу себе этого. Не успел…

— И кто это был?

— Какая разница? Они мертвы. Мертвы исполнители, мертв заказчик. Это все, что я мог для нее сделать. Другое дело, что ни Амелию, ни ее семью это уже не вернет…

Ральф смотрел на Питера Марлоу. Артефактор прикрыл глаза, словно не хотел видеть этот мир, что отнял у него… кого отнял? Кем была для него эта женщина, Амелия? И может быть, Алекс все-таки его дочь? Мало ли…

— Послушайте, — Ральфа вдруг осенило. — А вот остались же от этой выдающейся женщины какие-то тайники?

— Что?

— Тайники, схроны, сейфы! Питер?

— Конечно. Но даже я в них не полезу. Честное слово, есть более простые способы убиться. Не переживайте так сильно за меня, друг мой, не стоит, право слово! Дела давно минувших дней знаете ли…

— Да я не о вас!

— Не обо мне? А вот это уже в некотором роде бестактно, Ральф и даже обидно…

— Питер! Мне надо чем-то удивить Алекс! Понимаете?

— Нет. Зачем? — Питер протянул льву пустой бокал.

— Чтобы она поняла, насколько мне дорога. Не колье же ей покупать, в самом деле. Платья я уже предлагал. Руку и сердце — тоже. Не очень хорошо получилось. Я было подумал добыть ей какой-то редчайший ингредиент для ее исследований. Но у нее все есть! Вы постарались со своими бесконечными тайными странствиями, Питер! В ваших подвалах есть даже «слеза моря»! Вы! Именно вы не оставили мне, бедному оборотню, ни единого шанса! Просто безвыходная ситуация. Вот как произвести впечатление на девушку?

— Может, достать документы о том, что ее признают артефактором? Она будет приятно удивлена.

— Уже, — Ральф кивнул на стену, где, как знал Питер Марлоу, за симпатичным горным пейзажем прятался сейф.

— Так отнесите ей.

— Сначала я не мог прорваться в Льярру. А потом меня опередила Ариадна. Так что — вперед!

— Куда?

— Добывать подарок!

Артефактор вздохнул, но перечить не стал. Зачем? Уж кто-кто, а он, Питер Марлоу, прекрасно понимал, что оборотни-львы — хуже ослов!

…

Заброшенный особняк в центре Хоммерсета смотрелся весьма внушительно. Жилище старинного, уважаемого львиного рода, но никак не дом артефактора. Те дома, зажаты со всех сторон другими, как у Питера Марлоу — добротные, основательные, но при этом неприметные. Перед ними же был небольшой дворец, окруженный со всех сторон деревьями. У герцога Арктура был подобный.

— Почему его еще не передали короне, раз он пустует столько лет? — спросил Ральф. — И почему его никто не замечает?

— Морок, — пожал плечами Питер Марлоу. — И потом его величество прекрасно знает, чьи это владения.

— Артефакт до сих пор действует, но сколько же времени прошло?

— Считайте. Алекс двадцать.

— Сильно.

— Я бы сказал — сильнее не бывает, мой златогривый друг! Ну как? Все еще хотите забраться в этот дом?

Герцог Арктур упрямо кивнул:

— Я не просто хочу. Я туда заберусь.

— Вам с Алекс действительно надо пожениться. Больших упрямцев я не видел. Мне идти с вами?

— Ни в коем случае! Это мой подвиг. Я или выживу, или Алекс меня простит. Без нее… Без нее жизнь все равно не имеет смысла.

Питер Марлоу улыбнулся, но спорить не стал:

— Удачи.

Герцог Арктур кивнул. Не оборачиваясь, мужчина легко перемахнул через высокую кованую решетку и направился к парадному крыльцу.

— Мальчишка… — вздохнул Питер Марлоу и принялся ждать, спиной прислонившись к решетке.

Мало ли, придется вытаскивать этого упрямого льва.

— А какие у этой парочки пойдут дети! — вслух продолжал ворчать он и вдруг широко и ясно улыбнулся. — Будут потом ко мне оба бегать, и Ральф, и Алекс. Ой, да в кого они? Ой, да мы никогда…

Артефактор тихонько рассмеялся собственным мыслям. Потом посмотрел на дом. Сердце сжалось. От невыносимой боли. От невосполнимой потери. От счастья, которому не суждено было сбыться. От любви, что все эти годы жила в нем.

— Амелия, Амелия…

Лев подкрался к дому, нюхая носом ночную тишину. Желания ворваться в дом — решительно и нахрапом — не было. Он только усмехнулся, вспоминая, как в азарте собирался брать штурмом дом Питера Марлоу. Там он, кстати, не чувствовал особой опасности, исходившей от дома, который, понятно, является главным артефактом хозяина. А тут… чувство иррациональной жути пронзило насквозь — каждая шерстинка дыбом встала! Он обернулся. Руки дрогнули. Значит, не просто морок был на доме…

По замыслу хозяйки он, похоже, должен был броситься наутек. Но он не может. Не сегодня. Не в этот раз. Вместо этого герцог Арктур приложил ладони к стене особняка и как в тот страшный момент, когда понял, что Алекс в ее доме нет, и они опоздали, тихо попросил:

— Мне надо зайти. Пожалуйста…

Он вспомнил Алекс. Ее смех. Решительный, упрямый взгляд. Ее губы — сладкие, манящие. Ее холодное: «Нет, я не буду вашей женой». Тяжело выдохнул. И почти не удивился, когда замок едва слышно щелкнул.

Ральф вошел вовнутрь и замер. Надо же! Ни следов разрушения, ни даже пыли. Все ждало хозяев, которые вот-вот должны вернутся.

Он прошелся по первому этажу, открывая и закрывая двери. Потом прислушался к себе и отправился в кабинет. В подвал он все-таки не полезет. Да, он сошел с ума от любви, готов на подвиги, но… Не настолько.

Первое, что обнаружилось в кабинете — коллекция алкоголя. И не шампанского или изысканных сортов вина. Крепкие напитки. Присутствует ром. Вот от кого у Питера Марлоу страсть к подобным коллекциям. Или наоборот? Бокалы чистые, словно прислуга их только что намыла и перетерла до блеска.

Он снял картину со стены. Улыбнулся. Пейзаж написан явно детской рукой. Льярра. Несколько песчинок и огненных волосков прилипли в углу. В детстве они все это делали — мастерили кисточки из собственной шерсти вместе с сильфами.

Алекс… Тот же самый оттенок. Его огненная львица. Как она прекрасна! Льва бросило в жар. Он подумал о том, что его возлюбленная волею судеб была лишена всего этого. Решил, что все это он ей обязательно вернет, только бы она его простила, зарычал и отбросил рисунок в сторону.