Невеста на уикэнд

— Отлично, — хмыкнула я. — Значит, я все-таки миленькая?

— Когда не занудствуешь, — усмехнулся начальник.

Мы уже перешли дорогу и двигались к его дому. Я, в общем-то, уже успокоилась, и признание Колчановского даже немного польстило мне. Может он и не рассматривал меня, как женщину, но оценка личностных качеств мне понравилась — она была достаточно точной. Однако…

— Ты следил за мной, — уверенно произнесла я.

— Ну, я бы так это не назвал, — пожал одним плечом Костик. — Я наблюдал и делал выводы. Следить у меня нет времени. Для этого есть специально обученные люди. Я нанял частного детектива.

Я остановилась и воззрилась на шефа. Он повернулся ко мне и развел руками, спрашивая: «Что?». Медленно выдохнув, я покачала головой. Это выходило уже за грань моего понимания. Что вообще творится в голове у этого человека?! Ради того, чтобы выиграть спор с приятелем, он готов тратиться на слежку, на оплату услуг лже-невесты, терпеть ее в своем доме и имитировать любовь с совершенно чужим для него человеком, которого даже не воспринимает, как женщину. Нет, я решительно ничего не понимаю. Ни-че-го!

— Что ты получишь, если выиграешь спор? — прямо спросила я, пытаясь понять своего начальника.

Нет, конечно, можно было возомнить, что всё это ради того, чтобы сблизиться с моей неотразимой персоной. Что на самом деле КГ давно и безнадежно влюблен в своего бухгалтера, и сейчас готов стоять на голове, чтобы заполучить желанную женщину. Я даже почти услышала треск волос, вырываемых с широкой начальничьей груди, и рев дурниной: «Моя!». Однако для таких фантазий я была слишком трезвомыслящим человеком. И как бы ни мечталось в тишине моей спальни о неземной любви, которую я могу пробудить в мужчине, но мечты оставались мечтами, и в реальной жизни ничего подобного ждать не приходилось.

Да и имей Колчановский ко мне интерес, он бы вряд ли стал разыгрывать весь этот спектакль со спором. К тому же он уже признался, что на работе он работает, и интрижек вне офиса ему вполне хватает. Нет, он не врал — Костик действительно поспорил с другом, и теперь из кожи вон лез, чтобы не опростоволоситься и выиграть. Вот это было реальностью, а не те бредни, которые мне на секунду пришли в голову. Потому я отмахнулась от блажи и снова воззрилась на шефа, ожидая его ответа.

— Во-первых, это дело принципа, — чуть помедлив, ответил Колчановский. — Это долгая история, и по сути тебя никак не касается. Твоя задача помочь мне, получить свое вознаграждение и наслаждаться жизнью и воспоминаниями.

— Обалдеть, — покивала я, — воспоминаниями в первую очередь, куда без них. А что во-вторых?

— Я с тобой не разговариваю, — фыркнул Колчановский. — Я обиделся. Ты не оценила своего счастья, меркантильная женщина.

И только я открыла рот, чтобы снова съязвить, как меня взяли под руку и дернули с места, словно репку из грядки. Я пыталась упираться и высказать протест против такого обращения с бухгалтерами, но шеф теперь хранил гордое молчание. Он снова обнял меня за талию, приподнял над землей и легко понес в сторону своего дома. Такой способ передвижения меня не устроил, и я пообещала без тени иронии:

— Не отпустишь, разведусь еще до субботы.

— Пойдешь сама?

— Пойду, но вопрос остается открытым, — заверила я, и меня вернули на земную твердь.

Независимо тряхнув головой, я зашагала в нужную шефу сторону, и больше он не стал хватать меня ни за руки, ни за талию. Шел рядом, как приличный человек, и продолжал молчать. О чем думал Костик, не знаю, но физиономия у него была сосредоточенная. Я поглядывала на него время от времени, и, пользуясь затишьем, заново изучая знакомое лицо.

Я привыкла видеть его непроницаемую маску. Иногда лицо Колчановского казалось усталым, и это, пожалуй, была единственная эмоция, которую я привыкла на нем видеть. КГ мог вежливо улыбнуться, мог нахмуриться, изучая документы, но никогда не издавал громких звуков: не смеялся, не орал, не стучал кулаком по столу. Это был индеец. Не вру! Всегда уравновешенный, он не повышал тона даже если был зол. Чеканил слова, был сух, иногда отстраненно холоден, и потому воспринимался не то, чтобы не человеком, но чем-то вроде каменного истукана, которому мы дружно покланялись всем коллективом.

Я знала, что некоторые мои коллеги женского пола были, если и не влюблены, то совсем не против «замутить» с шефом. Он, как сказал сам, не замечал никого, и это порождало тихие сплетни, порой совсем не добрые. Уязвленные красавицы мстили за невнимание и равнодушие колкими замечаниями в адрес пассий Колчановского. Иногда проходилось и по нему, но шепотом и в компании единомышленниц. Правда, посудачить с ними любили и мужчины. Да кто не любит перемыть кости начальству?! Все мы люди. Ну вот и наши время от времени обсасывали шефа и его слова и поступки во всех подробностях. Я больше молча слушала, предпочитая воздерживаться от сплетен. И это привело меня в пособники афериста…

Но, в общем-то, я не об этом. Просто я вдруг увидела в Колчановском живого человека. Всё его поведение в этот вечер, эти шуточки, подначки… Будто я с другим человеком общаюсь. Я еще раз пригляделась к шефу и спросила с подозрением:

— У тебя случайно нет близнеца?

— Нет, близнеца нет, — рассеянно ответил Котик. — И не близнеца тоже. Я вообще один такой. Эгоист.

— Самокритично, — с уважением отозвалась я.

Он покосился на меня и спросил:

— А у тебя?

— Нет. Я у себя одна.

— Сам по себе бухгалтер, — усмехнулся шеф, переиначив фразу из мультфильма: — Свой собственный.

— Все мы в какой-то степени сами себе бухгалтеры, — философски заметила я.

— За это стоит выпить, — подмигнул Костик, открывая передо мной дверь подъезда. — По коньячку?

— Сначала контракт.

— Зануда, — коротко вздохнул Колчановский.

— Я за безопасные отношения, — возразила я.

— Верный подход. Риск — дело благородное, но необязательное. — Согласился со мной шеф, и мы вошли в лифт.

ГЛАВА 4

В этот раз никто из соседей нам не попался, и до квартиры Костика мы добрались без новых репетиций и вранья. Даже не разговаривали. Я пялилась на собственное отражение в зеркальной стене лифта, пытаясь понять, что не так с моим плащом и блузкой. А мой спутник, привалившись плечом к стенке лифта, прикрыл глаза и, кажется, отключился от внешнего мира.

Я посмотрела на шефа в зеркальное отражение и развернулась к нему. Вид у Костика мне показался усталым. Мне стало его жалко, вот так вот, чисто по-женски, когда хочется обнять и сказать, что всё будет хорошо. Я даже сделала к нему шаг, но остановилась, вспомнив, как КГ умеет портить момент неожиданным замечанием. Вновь осмеянной или быть награжденной новым прозвищем мне не хотелось, и я вернулась к созерцанию своего плаща. После пожала плечами — хороший плащ. Мне нравится. И блузка тоже. Скромная и со вкусом. Моим. А к своему вкусу я относилась с уважением.

Лифт остановился, добравшись до своей цели, и Костик открыл глаза. Он посмотрел на меня и сделал приглашающий жест:

— Прошу, Вероника Андреевна, приехали-с.

— Благодарю, дружочек, — вырвалось у меня как-то само собой.

Колчановский фыркнул и ядовито ответил:

— После подобных слов, сказанных высокомерным тоном, положено давать на чай.

— Сотка моя, — ответила я. — И как насчет — гусары денег не берут-с?

— У них просто не было бухгалтера, — невозмутимо возразил Костик. — Мой мне запрещает игнорировать деньги. Запрещаете, Вероника Андреевна?

— Запрещаю, — не стала я спорить. — Из ваших денег складывается моя зарплата. Берите, голубчик, но не у меня. Откуда деньги у бедного бухгалтера? До понедельника полковник Кудасов нищ.

Колчановский окинул меня взглядом, после с усмешкой покачал головой и подтолкнул в сторону своей квартиры:

— Ступайте, полковник, вам еще нужно харч заработать. Задаром, как вам известно, даже прыщ на носу не вскочит.

— Меркантильный вы все-таки тип, Константин Георгиевич.