Страница 7 из 288
Утром первого сентября мы собрали всё необходимое: всякие носки-трусы, зубные щётки, полотенца и прочее нужное, но не указанное в списках. Я сразу оделся в школьную форму, и мы с Джоном, сложив вещи и сундук в багажник, отправились на вокзал. Сова будет жить дома, ведь в основном писать придётся Найтам, чтобы переправить мне задания из обычной школы, да и инициаторами обыденной переписки решили выступить они. Найты рассудили, что я могу и позабыть писать письма домой, погрузившись в изучение нового и невероятного.
У вокзала Кингс-Кросс мы уложили пожитки в тележку, простились-попрощались, и я покатил к переходу на платформу «девять и три четверти». По непонятной мне причине, профессор МакГонагалл не сказала, как туда попасть, но по сказке о Гарри Поттере мне известно, что нужно пройти сквозь стену между девятой и десятой платформой.
Подкатив тележку к предполагаемому месту перехода, я потыкал в стену пальцем — преграды не оказалось. Вообще странное ощущение, вызывающее когнитивный диссонанс — ты видишь препятствие, но нащупать его не можешь. Вокруг то и дело сновали обычные люди, но словно что-то отводило их взгляд от этого места. Без всякого разгона я прошёл через этот странный барьер, и мир вокруг заиграл другими красками. Это действительно так.
Вокзал со стороны обычного мира крайне сер и мрачен. Ну не подразумевает вокзал богатство красок! Здесь же всё яркое — даже красные кирпичи стены́. Если обычные люди одевались консервативно, мрачно, ведь спешили по делам, на работу и прочее, то здесь фасон свободный, цвета — на усмотрение волшебника. Разнообразие. Были и обычные, привычные одежды, были комбинации из них, были и длинные платья в пол, мантии… А были и Уизли. Если рассматривать стиль бохо как концепцию «что нашёл, то и надел», то эта рыжая семейка является ярыми поклонниками такого стиля. Заострять своё внимание на них я не стал и быстро покатил тележку к одному из алых вагонов. Мне всегда чем-то нравились паровозы, и сейчас я старался не смотреть в его сторону. Мало ли, ещё не хватит выдержки, пойду рассматривать, донимать кого-нибудь с вопросами. Ещё я старался не обращать внимание на учеников и их родителей.
На входе в нужный мне вагон стояла кудрявая девочка, а погрузка сундука явно вызывала у неё трудности. Вот и почему здесь нет грузового вагона? Это было бы логично. Вот только волшебники могут уменьшать вещи, левитировать их, помещать в разные сумки с незримым расширением. У них, похоже, отсутствует сама концепция грузового транспорта за ненадобностью.
— Помочь? — спросил я девочку, остановив свою телегу рядом.
Она чуть ли не подскочила, резко оборачиваясь, смотря на меня удивлённо. Могу поспорить, что это Гермиона. Похожа на ту актрису, но есть какие-то неуловимые отличия. Сложно сказать, я очень плохо помню… как её там? А, не важно.
— Да, было бы здорово, — кивнула она, вернув лицу немного важности. Можно даже подумать, что мне одолжение делают. Мило.
— Тогда секундочку, — я выгрузил свой сундук из тележки, накинул на плечо лямку рюкзака, пристроил тележку рядом с ещё несколькими пустыми.
Взял сундук девочки за ручки и бодро затащил в вагон, вышел и так же поступил со своим. Девочка зашла следом. Хорошо то, что сундуки можно катить одной стороной по поверхности — хоть до этого додумались.
— Спасибо большое, — кивнула девочка, пока мы шли по коридору в поисках свободного купе.
— Да не проблема.
Купе мы нашли практически в конце вагона. Разместились быстро, затолкав сундуки под сиденья, и сели друг напротив друга.
— Я Гермиона Грейнджер, — представилась девочка.
— Максимилиан Найт. Просто Макс.
— Очень приятно.
— Взаимно.
Гермиона посмотрела в окно. Пара секунд молчания, и она заговорила. Довольно быстро и малость восхищённо.
— Это просто невероятно! — девочка повернулась ко мне. — Макс, а ты знал, что ты волшебник? Я вот нет и была ужасно удивлена, когда получила письмо из Хогвартса. То есть, приятно удивлена, конечно же. Мои родители совершенно обычные люди, и сам факт того, что я волшебница — просто невероятен.
Выдохлась. Смотрит выжидающе. Это что, собеседование? Забавная девочка. Интересно, как бы я отреагировал, будь помладше умом?
— Ну, мои родители волшебники, но рос я в семье обычных людей по независящим от меня причинам. По идее, я не должен был обладать способностью к магии, но вот, еду в Хогвартс. И я не хотел бы об этом говорить.
— Ладно. Ты знаешь, я выучила все учебники за первый курс. Думаешь, этого хватит, чтобы быть лучшей в учёбе?
— Не знаю. Мне кажется, что очень важна практика. Но и без знаний она будет неполноценна. Но и знания без практики — лишь слова из книг. Мне кажется, что успех не может заключаться в чём-то одном.
— Возможно… — Гермиона задумалась, а поезд тем временем уже тронулся. Что я, что она вытащили книги и решили почитать, при этом улыбнувшись друг другу. Ну то, что Гермиона решит почитать, я не сомневался.
Через полчаса девочка решила продолжить разговор. Она прикрыла книгу, придерживая пальцем на нужной странице.
— Макс, как думаешь, на какой факультет ты попадёшь? Я очень надеюсь, что попаду на Гриффиндор. Это самый лучший факультет! Там учился сам Дамблдор!
— А на Слизерине учился сам Мерлин, — усмехнулся я.
Гермиона уже было открыла рот, чтобы возмутиться, но резко передумала.
— Скажу тебе по секрету, — продолжил разговор. — Распределять нас будет древний артефакт. Возможно, он предложит выбор, если ты подходишь нескольким факультетам, но это лишь догадка. Вот ты для чего едешь в Хогвартс?
— Учиться, конечно же!
— А какой факультет лучше всего подходит именно для обучения?
— Рэйвенкло. Его я тоже рассматривала в качестве варианта.
— Там даже есть небольшая библиотека в гостиной, правда, о том, что именно там хранится, мне неизвестно.
На слове «библиотека» глаза Гермионы буквально засветились от любопытства. Была бы у неё возможность, то она уже была бы там. Забавная она.
— Говорят, что на Гриффиндоре слишком шумно и суетливо, — продолжил я свои мысли. — На Хаффлпаффе приветствуется трудолюбие, там дружный коллектив, который никуда никогда не лезет и не выделяется. Потому их считают ни на что негодными тупицами. Глупость, как по мне.
— А Слизерин? Везде пишется, что это факультет тёмных магов и там даже учился Сам-знаешь-кто.
— Волдеморт, что ли? Ну да, учился. И Мерлин там учился. Знаешь, я живу в довольно тихом и приличном пригороде, но я не слепой и не раз видел темнокожих, что толкают наркоту, участвуют в бандах, грабят, наверняка на них и пара трупов найдётся, — хоть это и моменты прошлой жизни, но менее правдивыми они от этого не стали. — Но что это значит?
Гермиона не отвечала, и я сразу продолжил:
— Все темнокожие плохие? Без исключения? А как же… ну допустим, Чарли Паркер? Арт Тейтум? Шикарнейшие джазовые музыканты начала и середины двадцатого века. Тоже плохие?
— Но в книгах же написано…
— Книги пишут люди. Люди могут ошибаться. Людям можно промыть мозги. Людей можно взять под контроль, стереть память или вложить ложные воспоминания. Умелая пропаганда идей национализма привела к процветанию нацизма и Второй Мировой. Думаешь, итальянцы и немцы на протяжении всей истории только и делали, что взращивали эти идеи? Холили да лелеяли, но лидера не было, а тут бац! И понеслось! Так, что ли? Нет, конечно.
— Однако книги одобрены Министерством Магии и в них не может быть неправды.
— Один человек с промытыми мозгами написал книгу, другой такой же выпустил в печать, третий пропустил через цензуру, четвёртый сертифицировал. Почему нет? А ещё есть взятки, шантаж, да что угодно!
— Ну это уже слишком! — обиделась то ли на мои слова, то ли на идею Гермиона.
— А почему бы и нет? Ты слышала такое выражение: «Историю пишут победители»?
Девочка кивнула и продолжила цитату.
— Поэтому в ней не упоминаются проигравшие. Артур Дрекслер.