Кваздапил. Наявули 2

Здесь я не смог промолчать:

– Ты уверен, что сестра хочет именно этого?

– А ты своей сестре счастья не желаешь? Если увидишь что-то, что для нее лучше, чем она сама представляет, неужели не сделаешь для этого возможное и невозможное? Я о своей так же забочусь. Как понимаю, ты давно в горах не был?

– С отъезда.

– Скоро вместе поедем. Готовься.

Телефон умолк, а я еще с минуту бессмысленно глядел в ту же точку на стене, что и во время разговора.

Что делать?

А надо ли что-то делать? Повторять трагические события? Ни в коем случае. Их надо предотвратить, и сделать это проще простого: не идти на поводу у событий. Сработает «эффект бабочки». Даже несколько слов, сказанные вопреки виденному во сне, не говоря о движениях или поступках, повернут судьбу к лесу задом, ко мне передом. Или наоборот.

Хадя. Светлый луч моих грез. В моем окружении таких девушек нет, и появятся ли – неизвестно. Только Леля Милованова, одноклассница Маши, внушала надежду, что не все в жизни так плохо. В отношении Лели для меня плохо другое: ей еще расти и расти, и неизвестно кто ей будет нужен, когда она вырастет.

Когда Леля расцветет, в ее глазах я буду выглядеть древним стариком. Наверняка, она найдет себе ровесника – намного лучше меня. В последнем не сомневаюсь. Я не подарочек, и кое-какие положительные качества, которыми горжусь, с лихвой перечеркиваются недостатками.

О чем бы и даже о ком я ни думал, мысли, естественно, возвращались к Хаде. Не верилось, что роман с ней привиделся, все было словно по-настоящему.

Реальность убеждала в обратном. И если подумать…

Мы с Хадей – люди разных традиций, и кроме как проблемами для всех наш роман не кончался ни в одном из вариантов. Конечно, можно жить с девизом «Через тернии – к звездам» и ломать возникающие на дороге стены одну за другой. Кто-то считает счастьем именно это – тяжелый совместный путь в светлое завтра, кто-то просто готов выдержать его ради возможности того самого «светлого завтра». Я – из последних, ради «зачем» выдержу любое «как». Я готов снова пройти те же испытания, но теперь это не нужно второй стороне – настоящая Хадя не знает, что в моем сне у нас был роман.

Чтобы роман случился, Мадина должна умереть, а Гарун быть расстрелянным и едва выкарабкаться с того света. Если сон вещий, и я каким-то седьмым чувством проник в мировой информационный поток, где узнал обо всех этих событиях – смогу ли обрести счастье с Хадей, зная цену?

Нет.

Вывод убийствен: о Хаде нужно забыть.

А как? Я давно проснулся, а сон не выветривается. Домой к родителям, что ли съездить?

Сокомнатники потихоньку вставали, комната превратилась в вольер для коал и ленивцев. Согбенные фигуры поднимали себя с помощью мата и в порядке очереди плелись в сторону ванной.

Надо было умыться и побриться, пока они ворочались. В ожидании я налил и включил электрочайник.

– Мы в клуб собрались, – проинформировал меня Тимоха.

Он встал следом за мной и уже преобразился. Странно было видеть его живым и веселым. Любопытно, насколько сон вещий?

– В боулинг? – спросил я.

– Ага. – Тимоха пригладил длинные космы пятерней. – Пойдешь?

– У меня другие планы. Дай на минуту свой телефон. Или сам покажи, куда снимки скачал.

Если возмутится или пошлет в дальний пеший поход – извинюсь и сошлюсь на то, что еще не проснулся.

– Ты же спал?! – Тимоха выпучил глаза. – Ну, брат, даешь. Пардон, конечно, сотру сегодня же. Ну, а ты красавчик – сразу с двумя! И с кем – со звездами потока! Белею от зависти.

– Не почерней. Стирай сейчас, при мне.

Прощально смакуя каждое изображение, Тимоха нехотя удалил добычу.

– Теперь понятно, какие у тебя планы. Нам бы такие.

Через полчаса входная дверь за шумной компанией закрылась, и ванная, наконец, осталась в моем распоряжении. Можно потешить себя редким удовольствием – в тишине и покое понежиться в горячей воде.

По захламленности ванная комната превосходила спальню и кухню вместе взятые. Заваленная вещами стиральная машина по одну сторону, раковина умывальника по другую, белье поверх натянутых между стенами веревок, а сзади, на внутренней стороне двери, полотенца на гвоздях, изображавших вешалки. Середину занимал зев пластиковой ванны, на дне валялись грязные брюки Тимохи. Я убрал их в полиэтиленовый пакет, сполоснул белую посудину и, раздвинув сушившееся на веревочках белье, включил воду.

Умывался-брился я неспешно, глядя на медленно поднимавшийся уровень воды и вспоминая невероятные сны. А ведь в самый неподходящий момент ко мне заявилась Мадина!

Я вернулся в комнату и, как был, одетым лег на кровать.

Несколько минут, проведенные за пролистыванием лент соцсетей, ни к чему не привели, никто не входил, никто не вставлял ключ в замок. Я даже выглянул на лестничную площадку, а затем в окно.

Мадины не было.

Почему-то стало тоскливо.

Реальность, наконец, вытеснила сон. Что теперь?

Просто жить, как жил до сих пор. В моих снах у Машки постоянно возникали проблемы, надо съездить и поговорить с сестренкой. Хотелось стать лучше – появился прекрасный повод заслужить ее дружбу и доверие.

Я еще раз выглянул в окно и на лестничную площадку.

Ничего. Ни скрипа подъездной двери, ни шагов по лестнице. Тихо и пусто. А жаль. После того, как любовь к Хаде оказалась сном, а «любовь» с Настей канула в прошлое и в будущем не принесет ничего, кроме нервных разбирательств со снимками, возможное общество Мадины казалось приятным. Мне было одиноко. Как сказал классик, «душа ждала кого-нибудь», и кто бы ни пришел, я буду рад.

Стоило раздеться, погрузиться в воду и расслабиться, как в притворенную дверь ванной комнаты раздался стук.

– Можно? – Не дожидаясь ответа, ко мне вошла Мадина. Скорее, влетела, будто за ней гнались. Глаза искрились, губы расцвели улыбкой: – Привет, это я.

Передо мной в выразительном изгибе струилось обворожительное создание, одетое в накинутую на платье куртку. Наполнение темно-зеленого платья гипнотизировало, песочные часы талии жалили рельефом подробностей, расположенных выше и ниже, прямой взгляд нокаутировал любую мысль о бегстве с поля боя. По выразительным тонким губам пробежал язычок. Обладательница этих чудес пришла за реваншем, противник либо сдастся на милость победителя, либо будет уничтожен.

От Мадины за версту веяло женственностью, искушением и некоей несвойственной возрасту зрелостью. Впрочем, заменим термин спелостью, так будет точнее, и представим не налитое яблоко, не тугой арбуз или размякшую дыню, а сочный персик. Бархатистый и прямо-таки сочившийся.

Слова у меня испарились. Вещий все же был сон. Сбывалось пусть не все, но почти все.

– Нашла тебя очень просто. – Как и во сне, щекотливая ситуация гостью не смущала. Мадина беззастенчиво разглядывала меня, прячущего хозяйство под решеткой скрещенных ладоней, в которых оно едва помещалось. – Спросила, показали. На остановке увидела длинноволосого с татуировкой, а Гарун рассказывал, что у тебя такой сокомнатник есть. От него узнала, что все отправились в клуб, а ты отказался. Твой приятель хотел меня проводить, но когда узнал, что я сестра Гаруна, дал мне ключи. Вот, оставляю, чтоб не забыть, передашь?

Перед носом позвенела и упала поверх тряпок на стиральной машинке небольшая связка.

Во сне Мадина забралась ко мне в ванну. Если все пойдет как во сне, то я могу предотвратить. Другой вопрос: хочу ли?

Перед глазами все еще блестел смертью нож Гаруна. Нож, который должен был меня убить.

Соблюдение древних традиций сломало мою любовь с Хадей и убило нас обоих – во сне. Там я изо всех сил боролся со свободолюбивым настроем Мадины во имя традиций ее брата – и едва не поплатился жизнью. Убить меня должны были те традиции, за которые я ратовал.

Чью сторону принять сейчас? Нелепый вопрос. Здесь, в запертой квартире, находятся две стороны, обе хотят одно и то же. Третья сторона – виртуальная, она мешает двум другим наслаждаться жизнью. Два голоса против одного – решение принято. Да здравствует демократия!