Опасные игры

Поцелуй был недолгим и нежным, и когда Кэмден отодвинулся в сторону, она увидела в его глазах только печаль. Может быть, он уже знал, что девочка разрушит его жизнь.

К тому времени как Кэмден выехал на дорогу, ведущую к каньону, его плохое настроение ушло, и он вновь настроился на разговор.

– Когда-нибудь слышала о Guano Padano? – спросил он, доставая айпод. Машина подпрыгивала. Небо над нами, чёрное в крапинках звёзд, над горными пиками светлело, переливалось фиалково-синим.

– Что это за хрень? – поинтересовалась я, придвигаясь ближе. Ветер бросался песком в машину, взбивал мои волосы, осыпая их словно пастой для укладки на основе сухой глины. Кэмден улыбнулся, и моё сердце перевернулось. Я улыбнулась ему в ответ, как идиотка, не замечающая, что грязные пряди лезут ей в лицо.

– Это группа такая, – ответил он. – В юности ты неплохо разбиралась в музыке.

– Ага. – Я тут же почувствовала себя очень глупой. Я почти ничего не понимала в новых направлениях, и хотя обожала музыку, отдавала предпочтение уже знакомым и любимым группам. – Нет, никогда о ней не слышала. Что это за группа?

– Западный рок, – сказал он и нажал на кнопку. Я услышала медленный барабанный бой, скрипку, лёгкое посвистывание. Идеальный саундтрек для фильмов Сержио Леоне окутал нас и растворился в ночном воздухе. Он завораживал и очень-очень мне нравился.

– Похоже на Calexico, – сказала я, радуясь новому музыкальному открытию. – Одну из моих любимых групп.

Он кивнул.

– Это итальянцы. Но мне кажется, в составе группы как раз кто-то из Calexico. Хочу переслать тебе несколько песен. Уверен, тебе понравится. Они напоминают мне о тебе.

Я нахмурилась, растянула губы в усталой улыбке.

– Обо мне?

Он пожал плечами, вырулил в сторону, чтобы обогнать старый «Кадиллак».

– Они одновременно грубые и милые.

Рассмеявшись, я заправила за уши грязные пряди.

– Насчёт грубости согласна, со вторым поспорю.

– Вижу, ты по-прежнему себя недооцениваешь, – иронично заметил он.

Да уж, подумала я. После того, чем всё закончилось столько лет назад, в жизни бы не подумала, что он считает меня милой. К тому же я не была милой. Я собиралась ограбить бедолагу, о чём всё время забывала. Удивительно, как шикарная задница, мощные бицепсы и широкая улыбка способны испортить женщине лучшие планы.

Надо было взять себя в руки. Думать головой, а не половыми органами, сосредоточиться на том, что действительно важно: деньгах.

Мы припарковались за баром под названием «Медный бак». Несколько музыкантов в оранжевом свете ламп выгружали инструменты, которыми были битком набиты их маленькие машины.

– Хочешь, побуду твоим техническим менеджером? – предложила я, но он лишь улыбнулся и сам вытащил из машины гитару и аппаратуру. Когда он выносил их, высоко держа над головой, его рубашка поднялась, и я увидела мощные мышцы живота и тонкую полоску волос, сбегающую к низко сидевшим трусам-боксерам. Я отвернулась, прежде чем он успел заметить мой взгляд, и постаралась не думать о том, что смотрю на него украдкой, как и он на меня.

Не то чтобы я застукала его за этим занятием. Но я чувствовала его взгляд на своей заднице, когда мы пробирались в тёмный и удивительно прокуренный клуб. В Калифорнии с курением в помещениях было строго, но посетители «Медного бака» явно не заморачивались. И, быстро оглядевшись, я поняла почему. Здесь собрались сплошь неформалы: готы, панки, металлисты и чёрт знает кто ещё. Судя по тому, что все они к семи вечера уже изрядно надрались и несли чушь, тут поблизости был бар. Это существенно упрощало мой план.

– Я могу тебя угостить? – спросил Кэмден, разместив аппаратуру.

– Можешь, конечно, – сказала я и вслед за ним пошла к бармену. Кэмден кивнул ему – очевидно, они были хорошо знакомы.

Я придвинулась ближе к Кэмдену, кокетливо наклонила подбородок.

– Ты здесь часто выступаешь?

– По возможности часто, – он тоже придвинулся ближе, коснулся обнажённой рукой моей руки. Искры, конечно, не посыпались, но я ощутила несколько разрядов, пробежавших вдоль тела и как следует ударивших между ног. Я постаралась не обращать на них внимания.

– А где остальные участники группы?

– Они вряд ли приедут раньше девяти. Мы же начинаем часов с одиннадцати.

Я удивлённо вскинула брови. Бармен передал Кэмдену два стакана, в которых плескалось что-то похожее на колу.

– С одиннадцати?

– Да, обычно мы выступаем после менее известных групп. Я просто хотел перед концертом пообщаться с тобой. В память о старых добрых временах, так сказать. – Он вручил мне стакан. – Не волнуйся, он алкогольный. Я же не святой.

– В этом я не сомневалась, – ответила я и вдохнула запах напитка – насыщенный, фруктовый. В нём плескались пузырьки. Я сделала глоток.

– Бурбон, вишнёвая кола и лайм, – сказал он. Мне понравился напиток, и я подумала – интересно, как он догадался, что я люблю бурбон? В машине от меня, наверное, разило самогонкой.

– Пошли присядем? – спросил Кэмден и, прежде чем я ответила, поволок меня к красным кожаным диванчикам, стоявшим сбоку у сцены. Я не могла не заметить, как вытянулись лица женщин, когда мы проходили мимо них. Всем им явно требовались нагрудники, так обильно они пускали слюни, и я ощутила гордость от того, что этот мужчина пришёл со мной.

Ещё я не могла не заметить, как крепко он сжимал мою ладонь, какой напористой была его хватка. Когда он наконец отпустил меня, я ощутила холод и одиночество.

Я протиснулась между скрипучих диванов и плюхнулась на блестящие подушки, знавшие лучшие времена. Кэмден сел рядом, и наши ноги соприкоснулись. Отсюда был виден весь бар – отличное место. Хотя близость Кэмдена меня смущала. На этот раз я решила выбрать тему для разговора и спросила, как ему живётся в Лос-Анджелесе, лучше или хуже, чем в Палм-Вэлли.

– Мне там нравилось. – Он задумчиво кивнул, сжав полными губами соломинку. – Нравились пляжи, погода… зимой достаточно тепло, летом достаточно прохладно. Нравилась культура, бары, шоу, даже люди, когда не вели себя как засранцы.

– Тогда почему ты переехал?

Он чуть сузил глаза.

– Долгая история. И… сложная.

– Мой любимый тип историй, – сказала я, побуждая его говорить.

– Если коротко, тут было проще и выгоднее открыть салон.

Я придвинулась ближе, смерила его пристальным взглядом, стараясь не вдыхать его пьянящий запах слишком глубоко.

– И я хотел начать всё сначала. Ты ведь тоже за этим приехала.

Я вопросительно посмотрела на него.

– Почему ты решил, что я хочу начать всё сначала?

– Разве не за этим люди возвращаются в прошлое?

Наши глаза встретились. Оба мы старались раскусить друг друга, распознать скрытый смысл слов.

– Ладно, тогда почему ты захотел начать всё сначала? – спросила я, не отвечая на его вопрос.

Он облизнул губы, опустил глаза, стал рассматривать свои руки, крутившие стакан. Я пыталась не думать о его руках, тяжёлом серебряном кольце на большом пальце правой руки, веснушках у костяшек. Кажется, у меня внезапно появился новый фетиш.

– Тяжёлый развод, – наконец ответил он. – Я не мог больше жить с ней в одном городе.

Я не знала, почему меня так удивило, что он был женат. Почему бы и нет? Хотя нам было всего по двадцать шесть, он был слишком красив, чтобы не попасться в капкан.

– Ой, – сказала я, не зная, что ещё сказать. – Мне очень жаль.

– Да, и мне тоже, – он переключил всё внимание на сцену, на лохматую группу в обтягивающих джинсах. – У нас к тому же общий сын.

Это удивило меня ещё больше. У него сын? Я почувствовала что-то странное. Разочарование? Ревность? Трудно было сказать точно, но явно что-то неприятное.

– Сколько ему лет? – спросила я.

– Три с четвертью, – сказал Кэмден с улыбкой. – Его зовут Бен.

– Красивое имя.

Его глаза зажглись гордостью, улыбка стала шире.

– Спасибо. Она добилась полной опеки, и она меня ненавидит, так что я вижу его реже, чем мне бы хотелось. Но по крайней мере я стараюсь платить больше алиментов, чем положено. И письма ему пишу. Так что не такой уж я паршивый отец.