Пле(мя)нница

Глава 13.

18 июля, суббота

Алина

Понимаю, что сидеть в ванной и ждать, пока утром Егор уйдет на работу, не вариант. Да и уйдет ли? Завтра, вернее, уже сегодня, суббота, то есть выходной. От мысли о том, что Егор может остаться дома, трясусь, словно осиновый лист.

Боже, что я натворила? Что он натворил? Как мы оба могли допустить подобное? Мой мозг взрывается от того, что между нами произошло. Инцест… Страшное слово, которое я слышала пару раз, но уж точно никогда не думала, что оно будет применимо ко мне.

Боже… Боже… Боже… Как же стыдно! Какой позор! Как после этого выйти из дома? Как смотреть людям в глаза? Как смотреть в глаза маме, сестре?

И самое главное… Как после произошедшего примириться с собой? Как жить со своими мыслями, совестью? Как снова научиться верить в себя? Как поверить в то, что я заслуживаю чего-то хорошего? Заслуживаю ли? Очень сомнительно…Ниже пасть было просто невозможно.

Дрожащей ладонью вытираю запотевшее зеркало и с презрением смотрю на свое отражение. Как же я ненавижу себя. Хочется ударить кулаком по стеклу, чтобы оно разбилось и отражение стало кривым. Таким же кривым, какой я сама оказалась внутри. Кривой. Гнилой. Испорченной.

За дверью раздаются тяжелые шаги. Прислушиваюсь. Егор в который раз проходит мимо ванной. Снова собирается курить? Не это ли самый лучший, если можно так выразиться, момент, чтобы спрятаться в своей комнате?

Испытываю очередной приступ ненависти и презрения к себе, когда, словно крыса, бегу из ванной в свою комнату. Прячусь за дверью, жалея о том, что на ней нет никакого замка. Да, совершив один из самых страшных грехов, я боюсь посмотреть в глаза даже тому человеку, который вместе со мной падал в эту же пропасть. Даже не сомневаюсь, что Субботин тоже жалеет о том, что натворил.

Что это было? Зачем я попросила его остаться? Нет, я, конечно, не хотела, чтобы случилось подобное. Искренне хотела, чтобы он просто побыл рядом. Можно было даже не касаться. Как мы очутились в объятиях друг друга? Что потом на нас нашло?

От размышлений меня отрывает толчок в спину. Егор отчаянно пытается открыть дверь. Отступаю в сторону. Когда Субботин входит в комнату, отворачиваюсь от него и подхожу к окну. В спальне относительно темно. Хорошо, что Егор не стал, как чуть ранее, включать свет.

Некоторое время мужчина молчит, не двигается. Ощущаю лишь его тяжелый взгляд. Уверена, он так же растерян, как и я. Каким бы ни был Субботин деловым, раскрепощенным, но, думаю, случившееся даже для него никак не вписывается в рамки допустимого.

-Почему ты не ложишься? – мрачно спрашивает он.

-Лягу, - пялюсь в черноту за окном, желая всей душой раствориться в ней навсегда.

-Алин… - чувствую, что он подходит ближе.

-Не нужно. Уйди, - несмотря на то, что хочется удавиться сейчас, мой голос, на удивление, тверд. – Пожалуйста, - все-таки срываюсь я. Готова умолять, но пусть сейчас уйдет. Мне нужно побыть одной. Мне нужно попытаться хоть как-то примириться с тем, что мы сделали. Попытаться понять, как жить дальше. И нужно ли жить дальше?..

Субботин некоторое время недовольно сопит за моей спиной, но все же уходит.

Падаю на кровать, чувствуя себя самым ужасным, отвратительным человеком на всём земном шаре. Сжимаюсь под одеялом, давая волю рыданиям. Зачем я ехала в этот город? Хотела денег? Красивой жизни? Верила, что, возможно, однажды встречу здесь свою любовь?

Не получилось красивой жизни!

Засыпаю, наверное, ближе к утру. Когда совсем нету сил даже на то, чтобы убиваться.

Когда просыпаюсь, солнце уже ярко освещают комнату. С трудом моргаю, оглядываясь по сторонам. Не то, чтобы я думала о том, что Субботин будет сидеть рядом, но бессмысленно скрывать - первая мысль после пробуждения, конечно, о нем.

Сажусь на кровати. Ни физических, ни моральных сил. По-прежнему хочется исчезнуть с лица земли, чтобы даже не вспомнил никто, что я когда-то существовала.

Но подобному желанию не суждено сбыться. Не так легко. Говорят, за грехи нужно платить. Кто-то боится умереть и попасть в ад. Мой же ад уже здесь, на земле. Наверное, долго придется гореть, пока душа наконец не будет испепелена дотла, и я перестану что-либо чувствовать.

Хожу, как привидение, по комнате. Потребности выходить за отведенные границы нет. Не хочу ни в туалет, ни умываться, ни завтракать. Единственное глупое желание, которое никогда не исполнится, это повернуть время вспять. Никогда не ехать в этот город… Никогда не встречать Егора… И уж тем более никогда не просить его побыть со мной…

Часы идут, бегут минуты. Но легче мне не становится. Лишь хуже. Вариться в котле из стыда, сожалений, ненависти к самой себе беспощадно больно. Мысли о том, что всё могло бы быть иначе, если бы…. Этих «если бы» столько много, что на глаза опять наворачиваются слезы.

Снова рыдаю. До тех пор, пока не чувствую, что слез больше нет. Из груди рвутся всхлипы, но глаза уже сухие. Постепенно в груди становится пусто, всё становится безразлично. Заползаю с пола на кровать, кутаюсь в одеяло, проваливаюсь в терзающий душу сон. Нет успокоения, нет покоя.

Когда снова открываю глаза, солнце уже катится к горизонту. Вокруг, как и при прошлом пробуждении, тихо. Решаюсь выйти из своей клетки. В квартире я одна. Не знаю, стоит ли радоваться этому. Или было бы лучше, если бы Субботин был дома?

Нет. Нет. Даже не представляю, как мы теперь посмотрим друг другу в глаза. После того, что мы натворили, мы должны, как можно быстрее, вычеркнуть другу друга из своей жизни.

Мозолить друг другу глаза? Так будет только больнее. Мы друг для друга напоминание того, какой страшный грех совершили. Будет лучше, если мы никогда больше не увидимся. Постараемся забыть всё! Возможно, когда-нибудь это получится сделать. Возможно, когда-нибудь мы сможем забыть… Отпустить… Перешагнуть… И, возможно, простить себя!