Страница 2 из 87
Пока я пытаюсь справиться с эмоциями, Егор докуривает сигарету и только затем садится за руль.
-Кстати, ко мне можно просто на ты, - его глаза снова на моем лице. Изучают, испытывают.
-Хорошо, - не отвожу взгляда, чувствуя при этом, как румянец горит на скулах. Черт бы побрал стеснительность, с которой я постоянно борюсь. Мне уже девятнадцать, но в этой борьбе я до сих пор проигрываю.
Субботин хмыкает. Ему, наверное, смешно наблюдать за мной. От этого мне ещё более неловко. Чувствую себя едва ли не деревенской простушкой. Хотя это почти так и есть.
Весь путь до дома, где мне предстоит жить какое-то время, я отчаянно пытаюсь найти тему для разговора, но язык будто прирос к небу. Мы с Егором настолько разные, что мне даже сложно представить, о чем с ним можно поговорить. Говорю о каких-то пустяках, разговор не клеится, молчание напрягает.
Субботина же молчание, как мне кажется, не волнует совершенно. Он включил радио, и сейчас отбивает пальцами в такт играющей зарубежной мелодии. Когда песня заканчивается, Егор всё же нарушает безмолвие. Интересуется, как поживает моя мама, сестра. Рассказываю вкратце об обеих, но делаю это с таким напряжением в голосе, словно сдаю экзамен.
-А по отцу уже сколько лет осенью будет? – спрашивает, не глядя на меня.
-Восемь, - отвечаю после некоторой паузы. Годы быстро идут, хотя, кажется, что ещё недавно отец был жив. Мой отец и Егор были двоюродными братьями. Не скажу, что они часто общались, связь между нашими семьями, скорее, поддерживала моя мама. Она очень тепло относилась к родителям Егора. Однако, когда те умерли, общение оборвалось. Егор жил своей жизнью, мы с мамой своей. И всё же, когда понадобилась помощь, мама позвонила Егору. Он, к нашему величайшему облегчению, не отказался приютить меня на какое-то время.
И вот я в чужом городе. Вскоре мы останавливаемся возле одной из пятнадцатиэтажек в спальном районе, я с волнением выхожу из машины. Чувствуя, как легкий ветерок касается моей разгоряченной кожи под пожеванным долгой дорогой сарафаном, облегченно выдыхаю. Однако облегчение недолгое, снова приходят мысли о том, как ужасно я, наверное, сейчас выгляжу. В очередной раз ругаю себя за то, что не подготовилась к встрече тщательнее. Поднимаю руки, чтобы затянуть хвост потуже, и обеспечить приток свежего воздуха к влажной шее.
Пройдя еще одно испытание в виде поездки с Егором в лифте, наконец оказываюсь в квартире. Сразу же напрягает тишина, царящая здесь.
-Все ещё спят? – удивленно поворачиваюсь к Субботину. Язык не поворачивается называть его дядей. Какой он дядя? Вообще не выглядит на свой возраст. Ему точно за тридцать пять? Может, мама что-то напутала?
-Кто все? – он бросает мне под ноги домашние тапочки, сам же босиком направляется вглубь квартиры. – Проходи, - зовет за собой.
Осторожно ступаю за ним, по пути разглядываю окружающее пространство. Ремонт в квартире свежий. Вещей мало, детских не вижу совсем. Это настораживает.
-Ну, Лера и Катя, - упоминаю о жене и дочке Егора.
-А, - мужчина наконец понимает, почему я так всполошилась, - я уже давно в разводе. Они отдельно живут. Катю иногда на выходные сюда забираю. Успеешь ещё познакомиться.
-Как? – я замерла посреди гостиной комнаты. – Мне же мама говорила, что…
-Не стал рассказывать ей. Какая разница? - с легкостью отмахивается он. – Есть будешь? – вопросительно смотрит на меня.
Я же не могу прийти в себя. Получается, мне придется жить с Егором в этой квартире вдвоем? От этой мысли становится не по себе. Мне неуютно в компании этого человека, рядом с ним я чувствую себя бесцветной тенью. Он неосознанно подавляет.
-Но я же купила подарки, - растерянно шепчу. Не мигая, смотрю на мужчину. – Мама же рассказывала, что у вас всё хорошо, что вы вместе.
-Ложь во благо, - улыбается он. – Не хотел расстраивать твою мать. Я помню, насколько она у тебя близко принимает всё к сердцу.
-Ложь во благо? – не понимаю я смысла слов. – По-моему, это обычная ложь. Можно было просто рассказать, - я хоть и стеснительная по жизни, но всегда стараюсь говорить правду. Не приемлю вранья.
-Алин, - морщится Егор. – Принципиальная маленькая девочка? - его на этот раз несколько циничный взгляд снова скользит по мне. – Пойдем, перекусим. Ты же с дороги.
Иду за Субботиным на кухню. В расстроенных чувствах достаю гостинцы, которые мы с мамой купили.
-Не нужно было тратиться, - заявляет Егор, глядя на гору продуктов, которые я кладу на стол.
Я вижу, что он недоволен. Мне неприятно от этих слов. Мы с мамой и сестрой, конечно, не богато живем, но, поехать в гости с пустыми руками, нет, такого допустить мы не можем, как бы тяжело нам не было.
-Нужно, - упрямо заявляю я.
Его непонятный взгляд выбивает из колеи. Такое чувство, что я его сейчас раздражаю. Очень раздражаю.
Егор включает чайник, я же присаживаюсь на край кухонной скамьи. Если честно, есть не хочется совершенно. Мне бы лучше попить прохладной воды и прилечь.
-Ты всегда такая принципиальная и зажатая? – раздается неожиданно его прямой вопрос.
-Да, - отвечаю без раздумий. Не раз слышала в свой адрес обидное «зануда». К чему скрывать это? Мы будем общаться с Егором, поэтому даже если бы я сейчас сказала нет, он всё равно однажды понял бы, что я соврала.
Да, принципиальная, да, зажатая, да, временами стеснительная до пунцовых щек. Но это не самые страшные грехи в жизни, чтобы скрывать их.
Субботин безмолвно кивает. Достает разделочную доску с полки, из холодильника сыр, ветчину. Наверняка, собирается делать бутерброды.
-Я только чай буду, - предупреждаю, стараясь не обидеть. Но, честно, не представляю, как смогу впихнуть в себя хоть что-то.
-На диете? – очередной острый взгляд на моё лицо, тело.
И снова мои щеки пылают. Я никогда не была совсем уж худышкой, поэтому, действительно, иногда устраиваю разгрузочные дни. Однако я не привыкла обсуждать это с… мужчинами, даже если они мои родственники.