Страница 19 из 26
— Да ну на? А я этот, как его… Тони Старк! Давай выпьем, бро!
— В вашем мире принято давать при рождении имена несуществующих людей?
Похоже, от слов Хейма Денис стремительно трезвел. Только этого не хватало. Мало того, что по всему университету пойдет слух, что Вера знается с неадекватом, но ведь Денис, протрезвев, может распустить язык там, где не следовало. Там, куда сама Вера не так давно собиралась звонить ради спасения Земли.
Впрочем, ее опасения оказались напрасны. Самовлюбленные эгоисты мыслят иными категориями. Вот и Дэн, слегка отойдя от выпитого, осознал, что именно происходит. Что девчонка, которую он уже считал одним из порядковых номеров в коллекции, вовсе не страдала в его отсутствие и не качала пресс с ягодицами в попытке дотянуть до непонятного идеала. Более того, очень быстро нашла замену. Да еще такую, на фоне которой Денис выглядел стремным задротом.
— А ты кто вообще? Ты чего забыл в доме моей… девушки?
— Дом Осинской на другом конце города. Я не твоя девушка, забыл? — раньше Вера бы растеклась лужицей от счастья, сейчас же подобное заявление пьяного Дэна ничего, кроме злости, не вызвало.
— Что я здесь делаю? — прищурился Хейм, явно забавляясь поведением парня, который изо всех сил хорохорился, пытаясь сохранить лицо. — А я тебе отвечу. Я встретил ту, что заставила мое сердце биться, как безумное. Ту, чьи глаза подобны глубинам замерзших океанов, а волосы — лучам заката светила, преломившегося в пиках самого чистого льда. Чья кожа, словно бескрайние снега, озаренные сиянием утренних планет. Ту, любовь которой подобна яростному пламени, но которая никогда не позволит тебе в нем сгореть. А вот что здесь забыл ты и почему в столь пренебрежительном тоне говоришь о моей возлюбленной, ты нам так и не поведал.
— Офигеть можно! — пьяно захихикал Денис, хлопнув в ладоши. Бутылка «Джек Дэниэлс» с глухим стуком упала на пол. — Сам придумал, или заплатил нищему поэту, чтобы написал тебе подводку к постели? Верка, твою мать, я жду объяснений!
О, Вера его уже не слышала. От произнесенных слов в груди разлилась ненасытная эйфория, безбрежная и неподконтрольная разуму. Она ширилась, согревая, заполняя собой, и ничто больше не имело значения. В словах Хеймдаля было столько искренних чувств, едва высказанной тоски по тому, чему никогда не исполниться, восхищения и уважения, что она едва не кинулась ему на грудь — и вовсе не для того, чтобы позлить Дениса!
Хейм забыл про незваного вторженца. Смотрел на Веру с нежностью, и в голубых глазах плескались волны чувства, которое ни с чем не спутать.
— Все ясно! — прервал их молчаливый диалог Денис, встал, при этом едва не свалившись. — Фу, шаболда, сняла альфонса на стероидах и думает, что впереди вечная любовь. Да лузерша ты стремная! И да, бро, патлы у нее крашеные, если ты не в курсе. В постели она тоже полный ноль!
— Ве-ра, — спокойно произнес Хеймдаль, с сожалением разрывая повисшее между ними волшебство. — Можно я вышвырну его прочь по этим покатым сходням?
— Можно! — с улыбкой ответила Вера. — Только прошу тебя, не насмерть. Чтобы все выглядело, будто он сам упал.
Она не знала, откуда взялась поразительная легкость, естественная и приятная, будто не было ее униженных попыток прогнуться под парня, недостойного даже целовать ее обувь. Просто рядом с Денисом самооценка тонула, силы уходили, направленные на постоянное доказательство соответствия. С Хеймдалем же все было иначе. Да, он нес для планеты ощутимую опасность и даже не скрывал этого, но с ним Вера была обласкана восхищением и желанием настолько, что и сама не заметила, как переродилась, перестала сомневаться в себе и кроить себя согласно абстрактным идеалам. Пришелец из холодной Асгардии принимал ее настоящей, такой, какая она есть. Вот почему с ним было так восхитительно, исчезали комплексы даже в сексе, думать над каждым словом не приходилось. А как он смотрел на Веру тогда, в торговом центре — как будто для него не существовало других женщин, да и всего мира тоже. Никто и никогда не относился к розоволосой скромной девочке так, как гость из чужой галактики.
Удовольствие оттого, что Денис потерпел фиаско, было сильным, будто воздаяние за год унижений и слез. Вера, скрестив руки на груди, наблюдала, как Хейм подошел к Денису — медленно, спокойно, без спецэффектов в виде разминания кистей. Просто подошел и схватил его за воротник бомбера. Ничего не изменилось на его спокойном, волевом лице.
— Однако ты оскорбил мою возлюбленную. Я не сбираюсь так это оставить, — внезапно произнес Хеймдаль, приподнимая руку. Рукав чуть сполз, обнажив браслет. Хейм, сосредоточившись, что-то прошептал, и Денис открыл рот, явно пытаясь что-то сказать. Но у него не получалось.
— Я думаю, трое земных суток молчания научат тебя, как недостойно говорить не думая, и этим оскорблять деву. А теперь на выход!
Вера смотрела, как мужчина ее сердца легко, не напрягаясь, волочет враз протрезвевшего от страха, мычащего Дениса к двери. Как открывает ее, толкает незадачливого Вериного кавалера в спину. Шум падающего тела, мычание. Хеймдаль так же спокойно, не меняя выражения лица, поднял бутылку виски и куртку, выкинув на лестничную клетку вслед за Денисом.
— Что… что ы с ним сделал? — поинтересовалась Вера, не испытывая никакой жалости к одногруппнику.
Хейм закрыл входную дверь на замок, улыбнулся одним уголком чувственных губ:
— Ничего такого. Трое суток он не сможет говорить, его речевой аппарат в оковах холода. У нас используют это для того, чтобы заставить рабов молчать. Применение на свободных запрещено.
Кольнуло что-то от спокойного определения «рабы», словно Хейм уже считал ими всех землян. Но эйфория была сильнее. Вера шагнула вперед, прижалась к его сильному телу, чувствуя, как тепло согревает ее, принося умиротворенность. И как житель холодной планеты может быть таким горячим?
— Мы раньше встречались, типа… ну, я так думала… но у меня никогда не было к нему никаких чувств… — сбивчиво затараторила Вера, но Хейм приложил палец к ее губам. Его улыбка была ласковой и одновременно грустной, будто он в тот момент думал о том, что вскоре привычной ему Земли, тихого уюта накануне Нового года, счастливых часов наедине с Верой уже не будет.
— Я все понял по твоим глазам. И для меня твое прошлое не имеет значения.
— Совсем? Наши мужчины заморочены иногда вопросом девственности своих партнерш.
— У наших дев равные права с мужчинами.
«Ага, и политический брак. Ты уже проговорился!» — подумала Вера, прижимаясь еще теснее.
Почему так? Ей на голову в буквальном смысле слова упало настоящее сокровище, чувство, о котором все девочки мечтают с рождения. И надо же было случиться такому — этот подарок грозил гибелью ее родному миру. Но сейчас, ощущая его тепло, рельеф тренированных мышц, Вера кусала губы, проклиная себя за недавние мысли. Она действительно хотела сдать его спецслужбам? Какой ненормальный, глупый и подлый порыв! А жить потом с этим она бы смогла? Да и нет никакой гарантии, что Хейму помешали бы. Скорее, разозлили б до такой степени, что никто из асгардийцев не стал бы панькаться с людьми. Выморозили бы планету одним махом, и все.
— Ты встревожена, — прошептал Хейм, проведя костяшками согнутых пальцев по Вериной щеке. — Из-за него?
Вера покачала головой. Слезы подступили к ее глазам, грозясь пролиться на длинные пальцы мужчины.
— Хейм, прошу, не уничтожай мой мир. Ты не знаешь, но не все здесь такие, как Денис, как те, кто хотел схватить тебя на катке в день нашей встречи. Наши правители вовсе не гаранты воли простых людей. Мы не хотим ничего из этого, ни войн, ни жестокости…
— Ве-ра! — с грустью выдохнул воин ее имя, легкое на его устах, словно невесомость. — Поверь, я не могу ничего изменить. Это мой долг. Ты бы сделала то же самое. Если бы твоей планете грозила гибель от жара жёлтого светила, разве отказалась бы ты спасти соотечественников, переселив их в иной мир? Или позволила им сгореть в огне, потому что обитатели того мира просили бы тебя не мешать им жить?