Даша и Медведь

— Вы странный, Глеб…

— Правда? — В его усмешку вернулась злость. — Как так вышло, Даша, что ведьма понятия не имеет о том, кто она такая… или пытается пудрить мозги о том, что не имеет. Но весьма успешно — я почти верю.

Я тяжело сглотнула. Он — псих. Больной на всю голову. А мне, похоже, конец.

— Вот опять, — спокойно просканировал меня, — пугаешься натурально, начинаешь пахнуть страхом… Или тебя идеально натаскали. Но неужели я этого стою?

— Меня никто не таскал, — набралась немного смелости я. — Меня зовут Дарья Воронцова, старший сотрудник маркетингового отдела холдинга «Сурьга». Мне двадцать четыре года, школу закончила с отличием, а институт — с красным дипломом. Из семьи остался только папа… — В этом месте Глеб сузил глаза, но я уже начала привыкать к этому его взгляду. — Я ехала в отпуск в санаторий «Бархатный край»…

Он слушал так, будто мое досье у него уже на почте, и там ни черта не совпадают данные с моим рассказом.

— И у тебя нет никаких способностей? — спросил вдруг. — Не знаю, с птичками не разговариваешь? Глаза в темноте не светятся?

— Издеваетесь? — напыжилась я.

— Отнюдь, Даша, — сложил он руки на столе. — У меня для тебя плохие новости…

— Я не стану подавать на вас в суд, — перебила его. — Все это — просто результат этого ужасного дня! У вас он тоже был не очень… давайте просто разойдемся!

Он долго смотрел на меня насмешливо:

— Куда ты сейчас собралась расходиться — ночь на дворе?

— Ну… а… у вас нет здесь автомобиля?

— Есть, но ты предложила разойтись, а не отвезти тебя…

— Хорошо, Глеб, вы можете меня отвезти? Мне надо в аптеку как минимум, и к психиатру — как максимум.

— Тебе плохо? — сузил серьезно глаза мужчина, да так, будто я сказала что-то типа «сейчас упаду в обморок».

— Мы не предохранялись, Глеб! — сдали нервы. Ну что он будто и правда одичалый какой-то?! — В нашем мире просто так нельзя кончать в незнакомую женщину, она может быть против того, чтобы родить от вас ребенка!

А вот на этой фразе его желваки на скулах едва не побелели, а взгляд налился такой тяжестью, что у меня вдох застрял в груди.

— Прекрати истерить, — холодно приказал он, а у меня мурашки по спине пробежали табуном. — Успокойся, выпей вина и поешь. Я все равно тебя никуда не повезу сегодня. Все проблемы решим. Не дергайся.

— Боитесь медведя? — ошалело моргнула я.

— Медведь не придет, пока я с тобой.

— У вас с ним договоренность? Он набрасывается на машины с девушками, и те бросаются спасаться в вашем душе? То есть, доме? — я укоризненно глянула на полупустой бокал.

Глеб посмотрел на меня хмуро и поднялся:

— Мне надо позвонить, — подхватил чашку с вином и удалился в кабинет.

3

Я замер посреди кабинета и медленно вдохнул, прикрывая глаза. Появление этой девчонки не только выдрало меня из зверя, но и поставило под угрозу спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Уже было ясно — мне не хватит одного раза, чтобы насытиться. И это не простая жажда. Либо что-то третье, и это беспокоило еще сильнее. Я привык все контролировать в своей, и не только, жизни. Проблемы были ни к чему, тем более — плохо поддающиеся контролю.

Мне далеко за тридцать, но одиночество устраивало полностью. Более того — было условием безопасности. Меня все устраивало — бизнес, люди вокруг, свобода сбежать в любой момент в лес и побегать зверем по окрестностям… Добегался! Сначала эта ведьма появляется тут и пахнет так, что у меня внутренности кипят, а потом изображает из себя недотрогу, и, похоже, не врет! А когда она сказала про ребенка, мне мозги отшибло. Я вдруг понял, что убью ее, если узнаю, что направилась в аптеку избавляться от последствий. Теперь, похоже, придется либо искать лечение на двоих, либо… принимать решения, к которым не был готов. Либо убирать проблему радикально. Но пока что я не готов расстаться с девчонкой, а тем более избавиться от нее. Слушал ее голос, а сам чувствовал лишь голод, который корежил разум и все, что к нему прилагается. Хотелось кого-нибудь убить…

…или хотя бы позвонить.

Сделав большой глоток из кружки, я вытащил выключенный мобильный из ящика и включил, что делал здесь очень редко. Пропущенные посыпались, как из рога изобилия, но разбирать их не собирался. Быстро нашел нужный номер и надавил на значок вызова.

— Глеб? — послышалось усталое на том конце.

— Мирослав, привет, не отвлекаю? — медленно шагнул к окну, стараясь говорить негромко.

— Если по работе, то отвлекаешь. — Карельский никогда не изображал любезность, если не был на нее настроен. За это, а еще за многое другое, я его и уважал.

— По личному, — тяжело вздохнул я.

Никогда бы не подумал, что скажу это ему.

Взгляд упал в окно на останки машины моей ведьмы. Да, знатно она меня взбесила — отыгрался я на ее колымаге. Но тогда я решил, что ее подослали. Редко, но у нашего брата мозги сбоят на таких изысканных самок, если какие-то там звезды сложились, и я всегда держал в поле зрения этот вариант. Врагов у меня хватало — бизнес всегда было сложно делать. Карельский как раз был вынужденным экспертом в этой деликатной области взаимоотношений с ведьмами.

Вообще, наши отношения с ним начались с рабочих, потом стали более близкими. Я даже навещал как-то его стаю.

— Ко мне сегодня ведьма забрела…

— Не повезло, — усмехнулся Мирослав.

— Кому?

— Наверное, обоим. Если бы не запал на нее, не звонил бы мне…

— Я думал, ее подослали.

Он помолчал какое-то время.

— Я тоже думал, Глеб, — вздохнул устало, — и натворил много бед… Могу сказать только, что у тебя проблемы.

— Мирослав, я с ведами вообще не близок. А ведьма, похоже, не знает о том, что она ведьма. Я не чувствую лжи. Но, насколько я знаю, на другую меня бы так не повело…

Карельский был своего рода первопроходцем, благодаря которому популяция оборотней хотя бы перестала катастрофически исчезать. Теперь каждый оборотный знал, что если не повезло с истинной своего племени, все равно есть шанс найти свою женщину у ведов. Мы не особо жалуем этих ведунов, но ради женщин примирились с их соседством. Теперь выживаем вместе. Вернее, выживаем мы, а они вроде как иногда не против нам в этом помочь. Жена у Карельского, по крайней мере, очень даже «за», судя по атмосфере взаимопонимания, которая царит в их семье. Уже троих детей вырастили, а будто вчера влюбились друг в друга. Я даже немного позавидовал… один вечер, когда ужинал у них. А потом все вылетело из головы и потонуло в работе. Мне ни к чему был этот розовый туман, хотя тот же Карельский умудряется сочетать в себе мягкость по отношению к паре и жесткость в бизнесе и стае.

Но у меня не было стаи.

— Рад, что тебя, наконец, повело, — хрипло усмехнулся Мирослав. — А ей… надо как-то все объяснить.

— С бригадой психиатров, — покачал головой я, оборачиваясь к дверям. Слух подсказывал, что гостья так и сидела за столом, поджав под себя ноги.

— Слушай, я дам тебе телефон их главного в Питере. Позвони, скажи, что от меня — они решат, что делать с твоей ведьмой. Хорошенькая?

— Как по заказу, — рассеянно кивнул я.

Все это дико не нравилось.

— Глеб, — голос Карельского стал серьезным, — это время — очень тяжелое. Если она — твоя пара, и твой зверь ее присвоил, будет нелегко. Именно поэтому нам в стае легче — есть, кому поддержать. — А я был одиночкой — на это намекал Мирослав. — Обратись как можно скорее в институт к Косте, и мне звони в любое время, или приезжай с ней…

— Ты меня не успокаиваешь, — усмехнулся я.

— Ты — взрослый мальчик, все понимаешь. Ломать — не строить. В первом мы, к сожалению, лучше.

— Мирослав, у нас запуск нового программного обеспечения через неделю, было тяжело обеспечить зеленый свет…

— Думаешь, тебя решили убрать таким образом?

— Мы не единственные оборотные в этом деле, — хмурился я.