Страница 6 из 32
Медведь дико рявкнул от страшной боли, бросил поверженного охотника и, в одно мгновение поднявшись на задние лапы, кинулся на татарчонка. Тот, казалось, только и ждал этого. Нагнув голову, он сам бросился под грудь страшного зверя и вонзил ему в живот короткий широкий нож.
Зверь захрапел и, как подрубленный дуб, медленно повалился на землю, яростно махая лапами. Он чуть не задавил в своём падении молодого татарчонка, но тот, с быстротою кошки, высвободился из-под поверженного противника.
Только в это мгновение пришёл в себя пан Седлецкий и пустил стрелу в околевающего зверя.
– Опоздали, пан ясный! – с усмешкой проговорил Туган-мирза. – Слава Аллаху, опасность миновала.
С этими словами он бросился к старому Бельскому и помог ему подняться на ноги. Кроме легких царапин он не успел получить других повреждений, но нервное потрясение было велико, и старик еле держался на ногах.
– Кто убил зверя? – были первые его слова.
– Последний выстрел был мой! – развязно заметил Седлецкий.
– По мёртвому зверю – это правда! – вмешался в разговор пан Доронович, один из близко стоявших панов, человек лет за сорок, видевших всю сцену битвы, но не поспевший на выручку.
– Значит, я лгу? – воскликнул с гневом Седлецкий.
– Пусть сам пан ясный воевода решит, стоило ли стрелять по зверю с пропоротым брюхом, – с улыбкой отвечал Доронович.
– Но кто же убил зверя? Кому же я обязан спасением? – всё ещё допытывался Бельский.
– По чести и справедливости говорю и подтверждаю, – произнёс торжественно Доронович, – честь охоты принадлежит нашему молодому хозяину: он сначала стрелой поднял зверя, а потом поразил его ножом. Я это видел своими глазами!
– И я! И я! – подтвердили несколько голосов.
Молодой татарин стоял несколько поодаль, словно дело не его касалось.
Старый Бельский подошёл к нему.
– Прости меня, молодой витязь, – начал он торжественно, – что я усомнился в твоей храбрости, кланяюсь тебе и первый говорю: виват!
На медведя с ножом
– Виват! Виват! – подхватили несколько голосов.
– Я ещё не кончил, – заявил старый воевода, – ты, кроме храбрости, обладаешь ещё одним великим качеством: ты скромен. В этом твоя сила и слава, ты – достойный сын своего отца. Помни, мирза Туган, мой дом всегда открыт для тебя – я тебя готов счесть за сына!
С этими словами старый воин открыл объятия и горячо обнял молодого татарина, который, окончательно сконфуженный, едва нашёлся, чтобы поцеловать воеводу в плечо.
– Ну, панове! – возгласил Бельский, – надеюсь, теперь охота кончена, едем же обратно к старому князю, поблагодарим его за гостеприимство, да и по домам!
Тронулись в обратный путь. С десяток татар-загонщиков, привязав громадную тушу медведя на большую жердь, с усилием тащили её сквозь чащу. По мере того, как приближались к улусам, навстречу охотникам высыпали всё новые и новые толпы любопытных, желавших видеть трофеи охоты.
Вид громадного дикого зверя смущал многих, и восторгу татар не было предела, когда стало известно, что его убил молодой мирза Туган.
Рассказав в нескольких словах подвиг молодого человека его отцу, Бельский с любезностью кровного поляка поздравил старого мирзу со счастьем иметь такого героя-сына и взял со старика слово, что сын его на этих же днях отдаст ему визит в его замок Отрешно.
Это приглашение было такой большой честью, что её редко добивались даже самые родовитые паны из соседей и дружинников Витольда. Старый мирза дал слово, и Бельский со всеми поляками уехал из становища, сопровождаемый радостными криками всего населения.
Согласно задуманному плану, на другой же день, по возвращении в Отрешно, он отправился к великому князю, гостившему тогда в своих родных Троках.
Ему хотелось передать Витольду о том, что он видел в лагере под Ак-Ташем и о новом способе боя с рыцарями.
Глава IV. Витовт
Среди громадных дремучих лесов, среди крайне пресеченной местности вдруг перед утомлённым взором путника мелькает вдали голубая полоска воды; он подходит ближе, и перед ним развёртывается чудное тёмно-синее озеро, словно в прихотливой раме заключённое в зелёнеющих, доросших вековым лесом берегах. Длинный и узкий остров с огромным замком, построенным на нём, виднеется среди этого водного раздолья. От берега на остров и обратно снуют лодки и челноки, берега кое-где застроены рыбачьими хижинами, и только одинокая белая башня, возвышающаяся на берегу против замка, хоть немного гармонирует с роскошью построек на острове.
Это и есть известный в истории Литвы Трокский замок, бывшее легендарное обиталище знаменитого литовского героя Кейстута Гедиминовича и его красавицы-супруги, не менее знаменитой Бируты.
Великий Кейстут, герой всех литовских песен, без спору уступил власть своему брату Ольгерду и сам довольствовался только славой первого бойца Литвы и Жмуди. Ярый ненавистник немецкого владычества, он всю жизнь провёл в борьбе с Орденом меченосцев, неоднократно разбивал их полчища, прославился бешеной отвагой, почти невероятным уходом из немецкого плена и, наконец, отчаянным штурмом Полунги – литовской крепости, захваченной немецкими рыцарями и превращённой ими в первоклассную каменную крепость, названную Полунген[9].
Полунга лежала на берегу моря и, по древнему преданию, могла быть взята штурмом только тогда, когда погаснет в ней огонь Знич, вечно горящий перед изображением Прауримы, языческой литовской богини. Стражами этого вечного огня были вайделотки, литовские весталки, обязанность которых, кроме безбрачия, состояла в том, чтобы поддерживать неугасимо огонь костра дубовыми сучьями.
Захватив Полунгу обманом, немецкие рыцари тоже узнали про легенду о вечном огне и, кажется, поверили ей. Дело в том, что они не только не уничтожили Знич, но, напротив, дали ему стражу и дённо и нощно охраняли вайделоток. Чтобы замаскировать перед другими народами такое языческое суеверие, Знич, по их словам, стал не чем иным, как маяком, благо огонь Знича был виден далеко с моря.
Во время взятия Полунги Кейстутом главной вайделоткой была знаменитая красавица Бирута, дочь одного из мелких литовских князей; она сама охотой пошла на служение богини Прауримы и долго не хотела соглашаться на убеждения влюбившегося в неё героя Кейстута стать его женой. Но для Кейстута не было ничего недостижимого: он силой выкрал Бируту из храма и силой взял её в жены.
Бирута покорилась, и великий Витовт с братьями были плодами этого союза.
Долго жил Кейстут со своей Бирутой в Трокском замке, доставшемся ему в удел, пока не погиб в междоусобной войне со своим племянником Ягайлой, задушенный в тюрьме не в меру усердными клевретами последнего[10].
Тяжёлое пятно в этом преступлении падает на Ягайлу, но он, как известно, умел оправдаться, как в глазах своей невесты Ядвиги, так и перед сыном покойного – Витовтом, сохранившем к нему самую сердечную дружбу.
Теперь вновь доставшийся Витовту Кейстутовичу Трокский замок был заново отделан, и князь часто оставлял Вильню и гостил в отцовском замке. Крайне скромный в пище и питье, Витовт не любил пышности и охотно удалялся от всяких торжеств. Величайшим наслаждением для него были, во-первых, охота, а во-вторых – обучение войска. Он целые месяцы проводил, обучая и готовя к бою свои избранные дружины, в которые принимал без разбора национальностей и поляков, и литвинов, и русских.
В Троки же он ездил только с небольшой дружиной, но отобранной из самых испытанных воинов, чтобы быть настороже от всякого, даже внезапного нападения, к которым его приучили своими набегами меченосцы.
Трокский замок, построенный, как мы видели, на острове, был безусловно недостижим для внезапного налёта, и потому не мудрено что великий князь чувствовал себя в нём гораздо спокойнее, чем где бы то ни было.
9
Ныне Паланга, морской курорт в Летуве.
10
Кейстута задушили в подвале Кревского замка 15 августа 1382 г. Ему было 85 лет. Бируту утопили в реке Мухавец возле Бреста. – Ред.