Слово атамана Арапова

Атаман присел около Крыгина на песок:

– Ты пошто у воды отираешься, а не ходишь дозором округ лагеря?

– Да вот Демьяна ишшу, – поспешно солгал Гаврила. – Казал, околя бережка пройдусь и приду, а сам эвон как сквозь землю провалился.

– И давно ль исчез он?

Арапов напрягся, почувствовав что-то неладное, и внимательно посмотрел Крыгину в глаза:

– Ты пошто мне о том сразу не доложил?

– Дык он энто не так давно отлучился, бляшечки. А мож, кабанца встренул? Их вона поди цела стадо в дубняке ночью похрюкивало, а у Демьяна руки чесались по охоте.

Неподдельный испуг, отразившийся на лице Гаврилы, заставил атамана поверить в «искренность» высказанной им легенды. Он встал, несколькими пригоршнями речной воды освежил лицо и, видимо, передумав купаться, пошагал в сторону лагеря.

– Василь Евдокимыч, дык мне што дееть, Демьянку здеся дожидаться? – прокричал ему вслед Крыгин.

– Иды спи, – не оборачиваясь, бросил атаман. – Без тя его сыщем.

Наступившее утро казаки встретили на корчевке. Работалось тяжело. Пни, мокрые от обильной росы, были неподатливы и скользки. Ругань неслась над лесом. Но иной казак, бросив крепкое словцо, выпрямит заболевшую спину, посмотрит вокруг и затихнет, будто околдованный сказочным видением. Рядом, безмолвный и нежный, стоит сакмарский лес – теплым золотом солнечных лучей осыпаны белые березы, жарким пламенем рдеют клены, сиреневыми листьями поникли ольхи, топорщатся синие ели, а темный мох под ними весь разукрашен пестрыми пятнами. А над всем этим великолепием – небо. Высокое, легкое, в подвижных облаках – то небо, которое не обманывает видимостью свода, а дает ощущение воздушности и бесконечности.

Поискать в лесу Демьяна атаман решил сам. Не следует отвлекать казаков от работы. Уже середина лета, а они мало что успели сделать для постройки крепости. Конечно, для строительства землянок и частокола вокруг поляны время еще было, но остро ощущалась нехватка рук. Сегодня Василий хотел организовать укрепление вокруг атамановой избы, но пришлось искать Демьяна, которого, видишь ли, угораздило за кабанами походить!

Охота на кабана – дело сложное и довольно-таки опасное, потому и интересное. Казаки обычно ватагой охотятся. В камышах или в лесу обходят заросли, ищут следы, выставляют людей на каждом возможном направлении движения кабанов. Обычно по двое – для подстраховки. Кабан хитер. Несмотря на свою мощь, размеры и кажущуюся неуклюжесть, он шустр и поворотлив. Двигается быстро и тихо. Раненый кабан опасен. Но не так, как раненая свинья. Если раненому кабану есть куда отступить, он уйдет. А свинья – та свирепа. Она, как собака, становится, начинает рвать и кусать, грызет прямо.

Конечно, мясо кабана не помешало бы поселенцам – запасы еды заканчивались. Казаки планировали большую охоту, но позже. Пока переметы рыбой выручали. Как только Демьян найдется, придется принародно наказать. А то дисциплина разладится, и начнут казаки своевольничать, от работы отлынивать и тайком бегать то на охоту, то на рыбалку.

Мясо кабанье очень вкусное. Оно легкое и нежирное. А вот мясо лося во многом схоже с говяжьим как по вкусу, так и по питательности. Придется скорее охоту объявить, запасы пополнить и развлеченье казачкам устроить.

Рассуждая таким образом, Арапов дошел до дубняка. Перепаханная вокруг деревьев земля не оставляла сомнений в том, что стадо кабанов действительно пировало здесь минувшей ночью. Но следов Демьяна нигде видно не было. Конечно, не застав кабанов в дубняке, он мог последовать за ними. Охотничий азарт мог возобладать над разумом казака, лишив его осторожности и чувства ответственности.

Арапову хорошо было известно, что такое азарт. А как же! Охотничий азарт отличается от боевого. На своей первой охоте он убил трех кряковых селезней. Вот тогда-то и познакомился с охотничьим азартом. Пока отец не подарил ему ружье и не взял с собою на охоту, Василий про это ничего не ведал. Слышал много, но только и всего. Но подстрелив уток…

Вообще, охотник – это от природы. Либо есть, либо нет. Стоит взять в руки ружье, и словно с ума сходишь. Ждешь охоты так, как в юности свидания с любимой девушкой.

Где-то хрустнула ветка, атаман пристально вглядывался в глухую чащу: может быть, сейчас вон там, в густых зарослях, истекает кровью раненный кабаном Демьян?

Ему было обидно, что никак не может найти казака. Наверное, все будет впереди: и олени будут, и медведи, и кабаны, и даже, наверное, волки… Ведь лес принадлежит теперь не самому себе, а им, казакам, и все его тайны скоро будут открыты.

– Эгей, Демьян? – остановившись, позвал он. – Отзовись, коли слышишь.

Лес ответил ему измененным голосом, издалека, непонятно откуда. Сверху упала ветка.

Прокричала птица – неизвестно какая.

Листья и кора, пропитанные утренней росой, пахли остро, вкусно, необыкновенно, как могут они пахнуть только летом в начале дня. Атаман жадно, до головокружения, вдыхал полной грудью запахи леса.

Поблуждав еще немного, Арапов решил вернуться в лагерь. Если Демьян не вернется к вечеру, то на следующее утро придется искать его всенародно. За такое нарушение ослушнику придется…

Атаман вышел на просеку. Выкорчеванные пни торчали корнями вверх. Просека утыкалась в озеро; под высоким берегом покачивались на воде скатившиеся с очищенной от леса поляны бревна.

Он прошел по просеке и снова вошел в лес. В лагерь решил возвращаться вдоль реки. Любуясь ею, Арапов как будто впервые разглядел, как порывистое течение начисто промыло русло, и сквозь хрустально-прозрачную воду был виден обкатанный гравий. На извилине реки образовался перекат – здесь не глубоко, но не настолько, чтобы можно было перейти вброд всю величественную реку. Стремительное течение Сакмары так и крутит, того и гляди собьет с ног.

Вдоль берега лежали почерневшие коряги, обглоданные водою стволы. Атаман столкнул одну корягу в воду – река подхватила ее, закружила и легко понесла вперед. Но на перекате коряга застряла, и вода побежала дальше, через и вокруг нее, с насмешливым говорком.

Арапов присел и прислонил к деревцу ружье. Где-то неподалеку сонно закуковала кукушка. Однотонное кукование подчеркнуло тишину. Посидев, атаман нехотя поднялся и пошагал к лагерю.

Он шел как следопыт, ко всему внимательный, все подмечая. Арапов думал, прав ли он был, приведя с собою людей на берега Сакмары. Ведь он честно предупреждал: вас ждут большие трудности…

– Василь Евдокимыч?! – Вынырнув из кустов, перед атаманом остановился Степка Вороньежев, крепкий шустрый мальчуган лет десяти, сынишка Нестора и Марфы. – Батько атаман, мы тя по всей округе ишшым. Тама… – Мальчуган замолчал и судорожно проглотил ком слюны.

– Што стряслось? – Арапов схватил Степку за плечи и слегка его встряхнул.

– Тама Нечай Санков с дядькой Данилой Осиповым перемет проверяли.

– И што?

– Дык снять не могли, он за дно зачыпылся.

– Беда в чем? В этом, што ль?

– Да не… – Мальчуган шмыгнул носом и продолжил: – Мырять стали. Батько мой замырнул, перемет ослободил. А кады на берег его вытащили…

– Так што белугу помали? – заглядывая в бегающие глаза Степки, попытался угадать атаман.

– Не-а. Сома, поди, пудов на пять будет! А ешо… – Мальчик облизнул пересохшие губы и разом выпалил: – Демьяна утопшего. Того, который с Кочегуровым вслед за нами на Сакмару приплыл.

Степное озеро протянулось через степь у подножия высокого сланцевого холма верстах в двадцати от поселения. Зимой вьюги набивали в камыш сугробы снега; с первыми лучами весеннего солнца талые воды питали озеро.

Мелководное, обильное водоплавающей птицей озеро, окруженное густой осокой и камышами, показалось неожиданно, лишь только кони подняли повозку на сланцевый холм. У Никифора стеснилось дыхание – таким заманчивым показалось оно ему. Рядом с озером, у подножия холма, лепились серые, сложенные из дикого камня укрытия. Хозяева укрытий, киргиз-кайсаки, с табунами овец, лошадей и верблюдов кочевали в глубине степи и вернутся к озеру для охоты только осенью.