Страница 14 из 15
Будь здорова, моя дорогая. За меня не беспокойся. Будем живы – увидимся. Как крепко хочется, чтоб этот час настал быстрее.
До свидания. Целую тебя твой…
18.03.1944 г. Дорогая Нинусь! Вот пятнадцать дней прошло с тех пор как мы начали наступление. Я тебя заранее предупреждал, что в марте от меня частых писем не будет. Так оно и получилось: за эти две недели пишу первое письмо и не знаю смогу ли его отправить тебе. Почта наша крепко отстала и не ведаю, когда свершили последний обмен, тем не менее решил написать, т. к. получил такую возможность. Нахожусь сейчас в теплой хате, в небольшом городишке, который 3 часа тому назад вырвали у немцев, а бой за него вели со вчерашнего дня. Немцы утром перешли в контратаку и на полтора часа нас было вытеснили из половины, которую мы уже занимали, но решительным ударом их отбросили. Мерзавцы за эти полтора часа успели с территории, которую мы уже захватывали, расстрелять 16 человек мирных жителей. Кое-кого из этих зверей поймали и тут же у трупов жителей одного повесили и пять расстреляли. Условия наступления: ужасная грязь непролазная, противник бросает технику и автомашины и буквально на четвереньках старается от нас удрать. Весь путь нашего наступления усеян немецкой техникой и автомашинами. Я уже не говорю о разбросанной фрицятине. Тринадцатого марта форсировали реку Буг-южный, троих представили к званию Героя Советского Союза. Одни из них разделся и с поднятым автоматом переплыл реку и, выскочив на берег, вступил в бой голым. Нашлись и смелые женщины, которые под огнем противника подскочили к нему и одели его во что-то женское. Под его прикрывающим огнем, двое других перекинули трос и установили паром.
Нанесенный удар пахнет катастрофой для гитлеровской Германии. От этого удара оправиться будет ему очень и очень трудно. Единственно, где он нас сможет задержать, так это на Днестре, но это вряд ли. Река Буг считалась границей между Румынией и немецкой Украиной. Под нашими ударами крепко подорвана вера в Гитлера, имеется не мало фактов, говорящих о наличии примеров разложения в немецкой армии. Отступающие солдаты неоднократно говорят о том, что Сталин гут, а Гитлер – капут. Отступающие начали вступать в пререкания с офицерами и даже в одном месте избили офицера-пропагандиста, проволокой скрутили руки и отправили судить! В одном городке эсэсовцы расстреляли одного офицера из немецкой же части, тогда солдаты этой части избили 12 эсэсовцев. Все происходящее нам в значительной степени способствует и приближает крах гитлеровской Германии. Особо крепкого сопротивления противник сейчас не оказывает, дерется только крепко там, где большие его скопления, на узлах дорог, да и то сопротивляется для того, чтоб дать выскочить этому скоплению.
Крепко тебя целую. Твой…
19.07.1944 г. …Ты все пишешь, чтоб я приехал – да это мечта не маленькая. Я даже послушал тебя и поставил этот вопрос, но сейчас жалею, т. к. в конечном итоге получил упрек: «не решил ли я, что война уже закончена». Ну что ж ладно, больше ждали, а сейчас как будто осталось ждать меньше. Представлялась одна возможность ехать на 10 дней в дом отдыха в фронт. тыла. Это где-то около вас, но не вышло. Так что этого вопроса ты в своих письмах не ставь, в этом свидании я не в меньшей мере заинтересован, чем ты.
Будешь иметь возможность съезди, посмотри, где мы дрались. Переправлялись через Днепр мы в Сваролеве. Первый населенный пункт, за который крепко дрались за Днепром, это Лютеж – от него ничего не осталось. Сзади Лютежа лес, опаленный эскарпом. Для того, чтоб зацепиться за этот лес, бойцы становились друг на друга, преодолевали эскарпы и выбивали фрица из траншей. Нашим же участком явился Вышгород, старые и новые Петровцы.
О себе писать сейчас нечего. Будь здорова. Привет Тане.
22.07.1944 г. Здравствуй, Нинусь! Должен прямо сказать, что мой приезд к тебе не состоится, т. к. сама постановка этого вопроса вызвала только неприятности. Единственно на что могу надеяться, так это на какую-либо случайность или разве сдохнет зверь в румынском королевском лесу, в котором мы вынуждены провести много.
Я здоров, но настроение поганое, не знаю и сам почему. Единственно разве, что изменится обстановка и это вольет новую струю и мы вылезем из своих земляных нор, которые осточертели порядочно. Твой намек в отношении часов меня коробит, т. к. из письма вижу, что это приложение без которого можешь обойтись, но тебе его хочется иметь. Будь счастлива, целуй Киру.
07.08.1944 г. Здравствуй, Нинусь!
Почему ты не пишешь как решился у тебя вопрос с квартирой и практикой. Я по этому вопросу писал письмо в киевский обком партии. Считаю, что в какой-то степени должны помочь. Тебе, вероятно, стало слишком мало времени для того, чтоб систематически писать, ведь не спроста ты стала писать всякую чушь, что ты ставишь о приезде, потому что прошло уже три года, что уже не можешь обходиться без часов, без которых обходилась больше 37 лет. У тебя даже оказались хорошие друзья, с которыми имеешь возможность выпить за мое здоровье, а теперь заговорила о товарке, которая осталась и начала заглядывать на хлопцев и расценивать их качества, вообщем, галиматьи порядочно. Считаю, что достаточно иметь минимум такта для того, чтоб не писать мне о таких вещах. Пожалуйста, не считай нашего брата настолько незрелыми и непонимающим того, что война в семейные взаимоотношения у очень многих внесла определенные изменения. У некоторых эти количественные изменения примут такие качества, которые безусловно нарушат семью. Но все эти вопросы, на мой взгляд, ты великолепно знаешь, и в определенных условиях нашей жизни я высказывался не раз, поэтому считаю лишним твою попытку всякой чушью растревожить меня и привести в такое состояние, когда я должен стать на путь попирательства государственных интересов, лишь для того, чтоб увидеться с тобой, а, с другой стороны, ведь все это можно расценить как попытку легализовать уже совершившиеся факты и примирить меня с этим. Не нужно это делать, воевать с тобой не собирался, если только останусь живым, выход и решение вопроса будут найдены. Я знаю на это письмо не замедлит прийти ответ с обилием эпитетов, вроде «дурной», но факт остается фактом, что за все время войны, впервые я вынужден писать тебе подобное письмо. Привет Кире и Тане.
31.08.1944 г. Здравствуй, Нинусь! Вот уже и кончился август, а завтра сентябрь. С Румынией дело можно считать в основном законченным. Прорвали такую линию обороны, что и сами удивляемся. Доты так густо были насажены, что буквально не оставили ни какого мертвого, т. е не простреливаемого пространства. Теперь все это позади. Рассчитываю, что в ближайшее дни под нашими ударами вынуждена будет капитулировать Венгрия. Я здоров, жив и этим даже сам доволен. Почему-то я стал оглядываться, т. е. часто мечтать о возвращении домой. Неужели это будет? Мне думается, что это так. Ну будь здорова. Писать крепко некогда. Целую тебя и Киру.
04.09.1944 г. Здравствуй, Нинусь! Я здоров и жив, правда нужно признаться, что за последние дни это просто какое-то недоразумение, но оно нам на руку. Будем рассчитывать и надеяться, что врагу ни хрена нашего брата не угробить. Сегодня взяли в плен венгров. Постараемся сделать все, для того, чтоб и Венгрия запросила пощады…. Будь здорова, Нинусь.
Целую тебя крепко. Целуй Киру, привет Тане. До свидания, твой…
10.09.1944 г. Здравствуй, Нинусь! Вот прошло уже порядочно время с момента как кончилось наше сидение в обороне с 19 августа, как только прорвали укрепленный район противника, мы беспрерывно наступаем. Воюем в горных условиях. Последние пять дней я был в своеобразной «туристской» экспедиции по горам. Противник никак не хотел оставлять позиции в одном горном проходе, пришлось его обходить, а обходить, это значит двигаться по горам с лесными завалами, кручами без каких бы то ни было тропинок. Вот в такую экспедицию попал и я. Задачу выполнили мы образцово и успешно, но ты не представляешь каких сил и энергии это стоит. Двигаться в горах, значит все на себе, а самое главное боеприпасы, люди бросают шинели, но боеприпасы несут, знают, что они будут решать многое, т. к. по этим горам, по которым двигались, не проходят даже вьючные лошади. Трудности на каждом шагу и с пищей и с водой. Последние двое суток двигались без маковой росинки. Моральный дух наших бойцов исключителен, преисполнен чувством законной гордости победителя. Нет ни единого случая нытья, жалобы, ни один боец не отстал в пути, хотя и двигались по существу по непроходимым местам. Прямо скажу эта картина боевого духа запомнится мне, если останусь жив, на весь отрезок остального жизненного пути. Героизм, мужество, выносливость нашего солдата такова, что навряд ли найдется художник, который достаточно полно и правдиво осветил бы эту картину.