Страница 1 из 13

Император Николай II. Екатеринбургская Голгофа

Мультатули Петр Валентинович

Пётр Мультатули

Светлой памяти Святейшего Патриарха Московского

и всея Руси Алексия II, благословившего этот труд

Сайт издательства www.veche.ru

Предисловие

Читатель держит в руках книгу, которая впервые вышла в свет в 2006 г. под названием «Свидетельствуя о Христе до смерти. Екатеринбургское злодеяние 1918 г.: новое расследование»[1]. За прошедшие тринадцать лет она выдержала семь изданий[2] в России и одно в Сербии[3]. Почти сразу книга получила благословение покойного Святейшего Патриарха Алексия II, а в 2015 г. – Его Святейшества Патриарха Сербского Иринея, почтившего своим присутствием презентацию сербского издания в Белградской Скупщине. Только сегодня мы в полной мере можем понять истинность слов следователя Н.А. Соколова: «Скорбные страницы о страданиях Царя, говорят о страданиях России»[4]. Не вызывает сомнения, что понимание сути подвига Царской Семьи приводит к пониманию того, что произошло с Россией в ХХ веке. Нельзя не согласиться с американским историком Р. Пайпсом: «Цареубийство стало первым шагом человечества на пути сознательного геноцида. Тот же ход мыслей, который заставил большевиков вынести смертный приговор Царской Семье, привёл вскоре и в самой России, и за её пределами к слепому уничтожению миллионов человеческих существ, вся вина которых заключалась в том, что они оказались помехой при реализации тех или иных грандиозных замыслов переустройства мира»[5].

Убийство Императора Николая II и его Семьи было не просто большевистской расправой по политическим соображениям и тем более не сговором кучки исполнителей из так называемого Уралоблсовета. Убийство в Ипатьевском доме явилось результатом осуществления планов глобалистского сообщества по установлению в мире нового безбожного мирового порядка[6]. Император Николай II, и в силу своих личных свойств, и в силу того, что он был Православным Царем, был главным врагом мировой революции. Поэтому убийство Царской Семьи носило не характер политического или уголовного акта, а имело сакральные и духовные причины. Убийство Царской Семьи является изуверским злодеянием. Известный литературный критик и поэт Г.В. Адамович назвал «день 17 июля 1918 года» «одним из самых темных, самых бесчеловечных», выражая надежду, что настанет то время, когда в России открыто признают грех цареубийства и «если этого дня никогда не будет, лучше бы не быть русским»[7].

Сегодня иногда приходится слышать нелепые и малодушные высказывания, что в Екатеринбурге убили не Царя, а «гражданина Романова». Но как отмечал Святитель Иоанн Шанхайский: «Под сводом екатеринбургского подвала был убит Повелитель Руси, лишенный людским коварством Царского венца, но не лишенный Божией Правдой священного Миропомазания»[8]. А.Н. Боханов в свою очередь утверждает: Николай II «оставался национальным символом, знаком русской государственной традиции, живым образом Великой Православной Империи. Поэтому и уничтожали в Екатеринбурге не “бывшего полковника Романова”, не “бывшего Императора”, а именно – Царя, последнего не только в отечественной, но и в мировой истории»[9].

Пьер Жильяр точно выразил это мировое значение Царской жертвы: «Государь и Государыня верили, что умирают мучениками за свою Родину – они умерли мучениками за все человечество»[10]. В связи с этим последствия убийства русского Царя тяжким возмездием легли на весь мир. Святитель Иоанн (Максимович) свидетельствовал: «Убийство Императора Николая II и его семьи является исключительным как по виновности в нем русского народа и других народов, так и по его последствиям»[11]. Простой анализ позволяет сделать однозначный вывод: злодеяния большевизма, нацизма, маоизма, красных кхмеров, уничтожение Дрездена, атомная бомбардировка Хиросимы, – стали возможны только после убийства Божьего Помазанника, то есть Удерживающего.

Нам до конца неизвестны ни обстоятельства убийства Царской Семьи, ни его исполнители. Слова одного из организаторов злодеяния, П. Войкова, «мир никогда не узнает, что мы с ними сделали», до сих пор не утратили свою актуальность. Тема ритуального убийства Царской Семьи у многих исследователей вызывает чувство отторжения, хотя сам факт существования ритуальных убийств признается сегодня и правоохранительными органами, и общественностью. Причины такого отторжения заключаются, с одной стороны, в навязывании отрицательных стереотипов, определяющих любые попытки исследования этой темы как «ненаучные» домыслы, вызванные «антисемитскими» предрассудками, а с другой стороны, в упрощении темы, сведению ее к несуществующему «еврейскому» ритуальному убийству. В своей работе мы уходим от этих крайностей.

Настоящее издание заметно отличается от предыдущих. Введены в оборот и осмыслены новые источники, более тщательно проработаны некоторые главы. Мы также сочли необходимым ввести часть о так называемых Екатеринбургских останках, ибо то, что было сотворено с телами убиенных, являлось, по нашему мнению, частью изуверского ритуала. Можно предполагать, что и манипуляции в «Поросенковом логу» во многом были связаны с этим же ритуалом, хотя и спустя много десятилетий после злодеяния в Ипатьевском доме. Естественно, что из-за специфики исследуемого вопроса некоторые источники, а также выводы могут показаться читателю необычными. Эта необычность вызвана тем, что ни сами источники, ни их анализ долгое время не принимались во внимание большинством исследователей.

Убийство Государя Императора Николая II и его Семьи стало следствием всей жизни и деятельности последнего Самодержца и тем нравственным выбором, который он сделал и которому был верен всю жизнь: верности Христу, России и долгу царского служения. Императору Николаю II было даровано Свыше особое духовное качество – чувствовать Волю Божью при решении важнейших вопросов, определяющих судьбу России. Покорность Воле Божьей для Николая II иногда означала отказ от своих желаний и решений, какими бы верными они ему бы ни казались. Отсюда вытекало особое отношение Николая II к своему служению как к жертве, мученичеству во имя России: «Быть может, необходима искупительная жертва для спасения России. Я буду этой жертвой. Да свершится Воля Божья!»[12] Полковник Е.Э. Месснер определял Императора Николая II как Великомученика «с первого дня царствования (с Ходынки) и до последнего дня (отречения во Пскове). Каково величие души: царствовать в сознании обреченности и под мученичеством безнадежности выполнять свой царский долг, нести бремя державности!»[13]

Россия не вдруг пришла к Екатеринбургскому злодеянию. Год за годом русское общество отступало от Христа и Его заповедей, превращая Православие в обрядность, традицию, теряя при этом живую веру. Член Царствующего Дома Великий Князь Александр Михайлович называл Православие «опасной сектой». По словам протоиерея Валентина Асмуса: «Даже в недрах Святейшего Синода прокладывал себе путь антимонархизм, в данном случае на волне клерикальных настроений»[14].

Чем больше люди отходили от Христа, тем они меньше понимали Императора Николая II. Л.П. Решетников отмечает, что «неприятие именно такого Царя создавало условия для распространения различных измышлений о профессиональных и человеческих качествах Государя. Царь, говоря современным языком, оставался в православном “поле”, а его оппоненты из политической и интеллектуальной элит давно это поле покинули»[15].

Поэт Д.С. Мережковский называл Самодержавие «невежеством прошлых веков»[16], а граф Л.Н. Толстой – отжившей «формой правления, могущей соответствовать требованиям народа где-нибудь в Центральной Африке»[17]. Отсюда к началу ХХ в., по словам А.Н. Боханова, «понятие “Царь” не воспринималось больше сакральным символом, в “обществе” никто и не вспоминал, что “Царь – устроение Божие”. В Миропомазаннике видели только властителя, наделённого, как немалому числу людей казалось, слишком широкими властными полномочиями. Общественное сознание постепенно становилось не только просто нерелигиозным, но и активно антицерковным, а потому и антицарским»[18].