Страница 66 из 67
Но она не двигается, не приходит в себя, смотрит на меня не мигая, и ее глаза кажутся мне мертвыми. Я давлю ей на грудь, всё сильнее и агрессивнее вдыхаю воздух, но результат тот же.
Неожиданно в дверях появляется Громов и громко кричит:
— Стой, ты сломаешь ей ребра! Стой!
И я наконец замираю.
Громов подлетает к нам, опускается на колени, прислоняет к Жданиному лицу ухо:
— Она дышит, ты что, не слышишь? Тихонько, но дышит!
Тоже прислоняю ухо к ее носу.
— И правда дышит… Но почему тогда не двигается, даже не моргает?
Громов машет у Жданы перед глазами рукой, щелкает пальцами.
Вдруг во вздохе моей рыжей пропажи появляются какие-то хрипы.
— Мне кажется, ее чем-то накачали… Ее надо в больницу! — командует Громов.
Беру мою девочку на руки и только тут замечаю, насколько легче она стала, если сравнить с тем, когда жила у меня. Оглядываю ее тело, облепленное мокрым платьем. Кажется, она похудела и сильно, хотя с той ночи, когда видел ее в последний раз, прошла лишь неделя. Скулы заострились, щеки впали.
«Маленькая моя…»
Прижимаю ее к себе, иду из спальни первым. Слишком переполнен эмоциями, слишком громко в ушах стучит пульс… Не знаю, как по-другому объяснить то, что не услышал шагов кудрявой мрази.
Он стоит, шатаясь, в конце коридора и целится в нас из пистолета.
На морде такая мерзкая ухмылка, что хочется не раздумывая вмазать кирпичом.
— Тупые придурки… Прежде чем бросать связанным, хоть потрудились бы проверить карманы… Вдруг у меня нож есть?
— Мудак… — слышу за спиной голос Громова.
— Ты ее не заберешь! — орет Войтов и взводит курок.
Он целится не в меня... Такое ощущение, что он собирается выстрелить именно в Ждану. Вижу в его взгляде дикое желание убить.
«Лучше я, чем она…» — тут же для себя решаю.
Резко подаюсь вбок, поворачиваюсь к кудрявому уроду спиной, стремлюсь максимально закрыть собой Ждану и слышу выстрел. Он оглушает, лишает способности думать. Стою без движения, готовясь почувствовать резкую, всепоглощающую боль. Однако ее всё нет… как и новых выстрелов.
Я осторожно оборачиваюсь и смотрю туда, где еще недавно стоял кудрявый ублюдок. Вижу, что тот лежит на полу, а на его груди расплывается красное пятно.
— Выдыхай, Карц, противник обезврежен… — басит детектив, убирая пистолет.
И тут до меня наконец доходит: стрелял не Войтов, а Громов!
Мрази, похитившей Ждану, больше нет в живых, а моя дорогая девочка дышит!
В мире нет ничего, что обрадовало бы меня сильнее…
Эпилог
На следующий день:
Суббота, 27 августа 2022 года
5:45
Ждана
Резко открываю глаза и какое-то время лежу, боясь даже громко вздохнуть, вспоминаю липкий кошмар, который не хочет отпускать. Ужасный сон, где я не могу двинуть даже мизинцем, лежу в ванной и наблюдаю, как уровень воды поднимается сантиметр за сантиметром, миллиметр за миллиметром, а потом она заполняет мои уши, ноздри, но я не в силах себе помочь и начинаю задыхаться.
Утонуть в ванной — смешно и глупо одновременно, а еще страшно. Мне никогда в жизни не снились такие кошмары.
«Стоп… Кажется, это был не сон!»
Воспоминания о вчерашнем обрушиваются на меня подобно снежной лавине, заваливают по самую макушку, вселяя панику. Как хорошо было бы, будь это и правда всего лишь сон!
Никогда не думала, что в мире бывает что-то ужаснее выключения разума при помощи гипноза. Оказывается, это сущие пустяки в сравнении с действием Майса.
Лежу тихо, боюсь даже попробовать чем-нибудь шевельнуть — не переживу, если окажется, что не смогу. Вдруг наркотик привел к серьезным нарушениям, и я навсегда потеряла способность двигаться?..
«Хватит себя накручивать!»
Осторожно шевелю рукой, и о чудо, она слушается! Поднимаю ее, любуюсь кистью, тем, как легко она поворачивается в разные стороны — какое же блаженство иметь возможность ею двигать!
«Где я нахожусь?»
Оглядываюсь и почти сразу понимаю — в больничной палате, одноместной и очень уютной, чем-то похожей на гостиничный номер. Тут тебе и холодильник, и телевизор, и чайник в углу на кофейном столике. В паре метров от меня рядом с окном стоит большое мягкое кресло, а в нем сидит… Натан!
Точнее, спит, подперев голову рукой. Новорожденные солнечные лучи золотят ему волосы.
Вдруг резко вспоминаю, как мечтала о вздохе — об одном лишь вздохе! — и совершенно серьезно жалела, что я не какая-нибудь там рыбеха, которая умеет получать кислород из воды. Вот такие глупые мысли приходят в голову, когда человек на грани. Однако стоило только перешагнуть эту грань, стоило тьме поглотить меня, как появился он — мой спаситель! Его теплые руки, губы, дарящие воздух… Я была бы благодарна Натану до конца своих дней лишь за это… Но он сделал больше, намного больше! Он подарил веру в то, что мужчины всё же умеют любить, причем бескорыстно. Он пытался закрыть меня собой!
Я видела Войтова в последние секунды его жизни и кристально ясно понимала, что он целился в меня. Даже знала почему. Этот ублюдок совершенно точно предпочел бы убить «Элену», чем отдать кому-то другому. А Натан прикрыл своим телом! Не раздумывая, в ту же секунду… Как по мне — это подвиг, поступок настоящего мужчины. Не обещание луны с неба или завтраков в постель, а дело, великое дело.
Улыбаюсь, вслушиваясь в родной, до боли знакомый звук — любимый частенько похрапывает во сне. Я слушала его рулады долгими ночами, когда засыпала рядом. Есть женщины, которые храп ненавидят, но я к их числу не отношусь. Не знаю, кто как, а я храпом Натана предпочитаю наслаждаться.
Карц словно чувствует мой взгляд и открывает глаза. Долго смотрит и наконец говорит:
— Ты самое прекрасное и в то же время самое взъерошенное рыжее чудо, какое мне доводилось видеть…
Жду, что подойдет, присядет рядом, может, обнимет. Но он почему-то этого не делает, а потом вдруг произносит:
— Ты правда меня ненавидишь?
— Почему? — хмурю лоб в попытках понять ход его мыслей.
— Ты сказала по телефону…
Да, сказала, но у меня такое ощущение, что с тех пор, как звонила из свадебного салона, прошла вечность или даже две.
«Неужели он действительно так думает? И всё равно побежал спасать?!»
Кое-как сползаю с кровати. На мне лишь трусики и какая-то белая майка, но мне плевать. Забираюсь к Натану на колени, покрываю поцелуями его щеки, лоб, нос, прижимаюсь к нему.
— Я тебя совсем не ненавижу, нисколечко!
Он тоже осыпает меня поцелуями, обнимает.
— Знаешь, я дал себе обещание, что если найду тебя, обязательно отпущу… Не стану удерживать…
— Что за глупости! — тут же фырчу. — Ишь ты, надумал меня куда-то там отпускать… Никуда не пойду, даже не надейся!
Снова его целую, трусь щекой о его щеку, а Натан вдруг спрашивает:
— Скажи, а этот кудрявый урод, Войтов, успел тебя… изнасиловать?
Вижу, с каким трудом ему даются эти слова, и спешу поделиться:
— Войтов — импотент… был… В общем, у нас с ним за пять лет ни разу дальше шлепков по мягкому месту так и не зашло…
— Это про него ты говорила, когда рассказывала, что не все джентльмены берут девушек для секса?
— Да…
Чувствую, как он хочет спросить еще много всего, и про себя молю: «Пожалуйста, не спрашивай меня о других!»
Ведь теперь не совру… А сказать правду будет слишком больно, причем и мне, и ему. Без этой боли мы вполне можем жить.
Натан будто слышит мои молитвы, чувствует мой настрой, больше ничего не спрашивает, только улыбается и как-то слишком подозрительно косится на мою прическу.
Вытаскиваю у него из кармана телефон. Включаю камеру, смотрюсь в нее как в зеркало.
— О боже, я же чучело огородное!
— Ты очень красивое чучело!
— Заберешь меня домой, Натан?
— Конечно же, я заберу тебя домой!