Страница 2 из 4
– Ещё раз здравствуйте Кирилл, – приветливо улыбнулась мне Ирина.
– Здравствуйте, – хмуро буркнул я единственное, что мне оставалось.
Так вот посмотришь на нас со стороны – идеальные напарники. Добрый и злой. Оптимист и пессимист. Ох и Ах.
От неожиданного сравнения я невольно хмыкнул. Лишь бы теперь доктор на свой счёт не приняла. Но вроде пронесло.
– Извините за вторжение, – вполне правдоподобно покаялась Ирина. – Я к вашим коллегам приезжала, гляжу, вы в коридоре кофе берёте, решила зайти. Не помешала?
Если быть до конца откровенным, то я и сам для себя это пока не решил. С одной стороны я являюсь заслуженным обладателем тяжёлого, скверного характера. А главное переменчивого. Я могу с лёгкостью найти общий язык практически с любым человеком и в тоже время замкнуться в себе и стать неразговорчивым бирюком. Очень не люблю когда мне навязывают своё общество и лезут с разговорами, когда я к этому не готов. Именно это у Томашевской получается лучше всего. И это меня слегка напрягает.
А с другой стороны Ирина была мне очень симпатична. На столько, что даже пугала.
– Присаживайтесь, – я кивнул на стул возле рабочего стола. – Рассказывайте.
Ирина присела, с манящей элегантностью закинув ногу на ногу. Конечно не Шерон Стоун, да и брюки смазали эффект, но основной инстинкт никуда не денешь. Главное не акцентировать внимание на белой полупрозрачной кофточке.
– Кирилл, вы помните татуировку на руке Артёма и Вениамина? – с вопроса начала разговор Ирина.
– На память пока не жалуюсь, – заинтригованно похвастался я. – Обычные наколки, что с ними не так?
– Начнём с того, что молодые люди делают тату по разным причинам. Во-первых, для красоты, – начала свой ликбез доктор. – Однако в нашем случае этот вариант не подходит. Изображения тузов были ужасающего качества, явно выполненные рукой непрофессионала.
– Согласен. Что, во-вторых?
– Во-вторых, тату призвана подчеркнуть индивидуальность и независимость человека. Кроме того она очень много говорит о характере, интересах и даже сфере деятельности своего обладателя.
– Предположим, – я сделал умное лицо, словно сам всё это прекрасно знал и до того. И вообще, всё, что касается татуировок и их символики я ас, профи и кандидат наук. Практически докторскую защищал. – В чём подвох?
Томашевская поёрзала на стуле, задумчиво постучала крашеными ноготками по полированной поверхности стола и наконец, определившись с выводами, произнесла:
– Второй пункт нам тоже не подходит.
И замолчала, глядя в окно. Как издевается. Я теперь гадать что ли должен, что у неё там на уме?!
– Почему? – терпеливо процедил я сквозь стиснутые зубы.
– Одна и та же татуировка у двух друзей это уже не индивидуальность. Тут скорее общие интересы, – Ирина открыла сумочку и достала сложенный в четыре раза лист бумаги. – Вот. Я навела справки, кто и для чего делает наколку в виде туза пик.
Доктор развернула листок и протянула его мне. На нём красивым женским почерком было написано:
1. Криминал. Вор в законе.
2. Азартные игры. Шулер.
3. Оккультизм. Эзотерика.
– И что это нам даёт? – спросил я, отложив листок в сторону. Хотя мысли были о другом – стоит сказать Ирине, что она занимается ерундой или дать поиграть в детектива? В первом случае может обидеться, во втором зазря потратить кучу времени. Дилемма, однако. Почти, как у Гамлета.
Томашевская, записав мой задумчивый вид на свой счёт, что, по сути, было верно, с пылом и жаром истинного энтузиаста принялась объяснять мне детали:
– Криминальная тема отпадает сразу. Право на такую татуировку имеют только могущественные, авторитетные воры в законе. А наши молодые люди даже не привлекались, если не считать мелкие хулиганства Артёма.
– У него этой мелочи с запасом на двоих, – уточнил я, припомнив сколько раз его задерживали за пьянку в неположенном месте, дебош и ночные гонки. Другому уже давно влепили бы пару лет с отбыванием в колонии-поселении, но Сорокин-старший всегда умудрялся отмазать сыночка даже без условного срока.
– Всё равно этого недостаточно.
Тут я с доктором был полностью согласен.
– Что по второму пункту?
– Здесь тоже всё просто. Туза пик на руке обычно накалывают профессиональные картёжники. Считается, что он приносит удачу.
– Вот, это уже похоже на правду, – похвалил я Ирину. – Мажоры славятся своим пристрастиям к азартным играм.
Глубоко капнула сыщик-любитель. Возможно это зацепка. Предположим, что Артём проиграл солидную сумму, просить деньги у отца побоялся или тот не дал, вот его и убили. А Вениамин? Тот же фокус. Проигрался и согласился убить друга в счёт списания долга. Потом под гнётом угрызений совести наложил на себя руки. Звучит, вроде, правдоподобно.
– Возможно, – Томашевская вновь задумчиво постучала ноготками по столешнице. – Хотя Вениамин увлекался шахматами, Артём бильярдом. Не похожи они на карточных игроков.
– Одно другому не мешает, – резюмировал я, решив пока придерживаться этой версии. – Кстати, откуда информация об их увлечениях?
– Поговорила с друзьями ребят, – укоризненно посмотрев на меня, ответила Ирина.
Понятно. Камень в мой огород. В непрофессионализме обвинила. А зря. Помнится я и сам хотел с ними пообщаться, но после покушения Шилова дело дальше не пошло.
– Я так понимаю, лично вам больше нравиться третий пункт, – уязвлённый за живое я решил не стесняться язвительного тона.
– Восхищаюсь вашей проницательностью и способностью к аналитическому восприятию действительности, с детальным разбором существующих фактов.
Кучеряво загнула. Или я дурак, или лыжи не едут. Одно из двух. Ибо я не понял ни единого слова. Хотя сомневаюсь, что в них был какой-то смысл. Скорее всего, дипломированный психолог на ходу сочинила этот набор слов, чтобы достойно ответить на мой язвительный выпад.
– И не надо лохматить бабушку, – я строго погрозил пальцем, бессовестно копируя подполковника Сабурова.
И тут мы оба рассмеялись.
Именно в такой деликатной, я бы даже сказал пикантной ситуации нас и застал старший лейтенант Кириленко.
– Анекдоты травим? – со скорбным лицом высказался Егор. – У нас труп. Поехали.
Говорила мне бабушка, много не смейся, может заворот кишок быть и вообще плохая примета. А плохие приметы, в отличие от хороших, имеют свойство сбываться.
– Работа, – развёл я руками, выразительно посмотрев на Томашевскую. – Договорим в следующий раз.
– Да, конечно, – Ирина встала со стула, верно истолковав мои слова. – До свидания.
– Приятно было пообщаться, – кивнул я на прощание.
– Честь имею, – видно насмотревшись исторических фильмов Кириленко, учтиво приподнял несуществующую шляпу.
Юморист, блин. Ещё бы каблуками кроссовок щёлкнул.
– Рассказывай, – велел я Егору, когда за доктором закрылась дверь, и двумя глотками допил остывший кофе. – Что произошло?
– Я тебе, что вечерние новости? – удивился на меня Кириленко. – На месте разберёмся.
Место это оказалось дальним запущенным углом двора хрущёвской пятиэтажки. И там уже вовсю кипела работа. Возле натянутой ленты было выставлено оцепление, с задачей предотвратить возможные попытки охочего до зрелищ праздно шатающегося населения вмешаться в работу следственной группы. Наш штатный криминалист дядя Вася, в миру и по ксиве Василий Николаевич Разгуляев, сидел на четвереньках возле тела убитого мужчины и вполне себе профессионально шмонал у того карманы. Рядом с дядей Васей околачивался незнакомый ещё совсем молодой лейтенант, во все глаза заинтересованно наблюдая за работой «карманника».
– Приветствую, – поздоровался я. Кириленко просто молча пожал лейтенанту руку и кивнул криминалисту. – Что тут у нас?
– У нас тут труп, – в своей излюбленной манере проворчал Василий Николаевич. В обычной жизни вполне себе нормальный, адекватный мужик во время работы он превращался в вечно недовольного зануду.
– Личность установили? – поинтересовался я, разглядывая тело.