Дитя Ириса. Истоки

– Мы пришли сразу после тебя, – старик распахнул тунику на груди и сжал пальцами одну из костяных бусин. – Из горных племён пришли молодые целители, да и Антьен после перехода был наполнен силой.

– Антьен? – недоуменно переспросила я, с трудом вспоминая худощавого ирисийца, тенью следовавшего за Упхеттом. – Ваш ученик?

– Да, мы вместе прошли путь Ринаэрна, – старик отпустил бусину и махнул рукой. – Путь от Чёрных Камней до Храма Сильвы наполняет силой целителей, я уже говорил тебе.

– Да, было что-то такое. Почему я вас здесь не видела? – я взглянула на четверых мужчин, начавших подниматься. Как можно было их не заметить?

– Нам не было нужды общаться с остальными, мы пришли в Храм, – произнёс Антьен. Теперь он мало напоминал бледного юношу, виденного мной в Носсеа. Скорее молодой мужчина: тёмные волосы заплетены в несколько косичек, связанных в узел, глаза смотрят открыто и дружелюбно.

– Но ведь ты не был в горах. Разве не там начинается путь Ринаэрна? – теперь я смотрела только на молодого целителя, подмечая изменения во внешности. Не только меня переход сделал другой.

– Ринаэрн был хранителем горных людей, его пути многочисленны и скрыты от недостойных, – напыщенно процедил один из ирисийцев, слишком смуглый, чтобы сомневаться в том, откуда он родом. – Не тебе об этом судить, лесная дева.

– Ил’Урик, я предупреждал, – мрачно сказал Упхетт, глядя на целителя. – Все мы – дети одной крови. Если гордыня мешает видеть, тебе не место среди нас.

– Не тебе это решать, старик, – высокомерно ответил мужчина и усмехнулся. – Ты доживаешь последний десяток, а нас больше. Все знают, что только горцев Ринаэрн наделяет своей силой.

– Не искушай судьбу, Ил’Урик, – тихо сказал Антьен, но его никто не услышал.

Из-за дерева медленно вышла та самая старуха, чьи слепые глаза провожали меня пустым взглядом. Она приблизилась к горцу, будто знала, где он стоит, заглянула в лицо невидящим взглядом.

– Не достоин, – выдохнула старуха, отстраняясь. – Не просто пройти путь Ринаэрна, но с этим справился каждый, живущий здесь. Ни один не получил благословение Сильвы. Камни даруют силу, но только Сильва решает, будешь ли ты её использовать.

– А ты кто такая? – брезгливо поморщился Ил’Урик и скрестил руки на груди.

– Всего лишь старая женщина, – улыбнулась она и хлопнула в ладоши. Сотни бабочек вспорхнули с дерева, закружились над головой старейшины. – Вы почти два месяца ползаете на коленях перед Сильвой. Одарила она только одного из вас, остальные – лжецы! Лицемерные выскочки, считающие, что все должны преклоняться перед ними.

– Кто? Кто получил благословение? – прорычал Ил’Урик, вглядываясь в лица мужчин. Антьен опустил глаза, а Упхетт широко улыбнулся. – Зачем дряхлому старику сила?

– Ты не только глуп, но ещё и слеп, – прокаркала Модена, стоявшая позади меня. – Как только бури перестанут выть голодным зверем, целители должны покинуть Храм. Антьен, благодарим тебя за честность и отвагу. Упхетт – тебя за ученика.

Старуха старейшина отвернулась, а Модена указала мужчинам на выход. Не на тот, через который пришли мы. Справа от дерева спряталась почти не заметная ниша, и целители скрылись в ней, а я осталась. Модена отошла от меня на пару шагов, а старуха, наоборот, приблизилась.

– Ты привела её, – проскрипела она дребезжащим голосом. А ведь минуту назад казалась такой бодрой.

– Да, как ты и просила. Мне уйти?

– Можешь остаться, это ведь и твоя история, – устало махнула рукой старейшина. – Итак, ты говоришь, что тебя зовут Оливия?

– Да, это моё имя, – она позвала меня, чтобы спросить об имени? Рёбра болели, руки дрожали, а ноги еле держали. Но вот я стою в таинственном Храме Сильвы и говорю о том, как меня зовут. Чокнутая старуха!

– Ты не дитя Ириса. Как тебя назвала мать при рождении? – упрямо переспросила женщина.

– Оливейя, она назвала меня Оливейя, – неожиданно для себя ответила я. Мне казалось, я забыла прошлую жизнь, но воспоминания всё равно причиняли боль. Наверное, это из-за Упхетта – он напомнил о том, что не нужно было вспоминать.

– Хм… тогда всё верно, – старуха покачала головой, а потом уселась на корень дерева, согнав бабочек, которые тут же приземлились на ветке.

– Верно что? Что я правильно назвала своё имя? – я начинала злиться. Сначала поединок, потом Зунейн с Ингрэмом, недвусмысленные намёки, ненормальные целители и теперь старуха.

– Да. Имя. Знаешь ли ты, что это за дерево? – старуха смотрела прямо на меня, хотя я точно знала, что она меня не видит.

– Откуда мне знать? – резко спросила я, поворачиваясь к Модене. Я надеялась, что она объяснит, что здесь происходит, но женщина молчала.

– Значит, ты не чувствуешь его силу? – старуха будто знала, кем я была. Мне стало страшно. – Скажи, его сердце ещё бьётся?

– Понятия не имею, о чём вы говорите, – прошептала я, содрогнувшись – почему-то вдруг стало холодно. Я потёрла предплечья, пытаясь согреться, но это движение отозвалось болью и в рёбрах. Вздохнув, я опустила руки.

– Это священное Древо Сильва. Только Страж, обладающий силой, может вернуть его к жизни. Я ждала, когда ты придёшь, Оливейя, но ты слаба, – старуха нахмурилась и причмокнула губами.

– Что значит, вы меня ждали? Откуда вы могли знать, что я сюда приду? – приглушённо спросила я, ощущая, как волосы на затылке становятся дыбом. Вряд ли это от грозы.

– Как ты думаешь, сколько мне лет? – старуха уставилась на меня белыми зрачками, и на секунду мне почудилось, что она пытается проникнуть в мой разум, как это делал Араисон.

– Понятия не имею, лет сто? Судя по тому, что вы еле живая, может и больше, – мне стало страшно. Очень страшно. Но я отвечала дерзко, будто специально напрашиваясь на грубость. Совсем как раньше. Я думала, что переросла это.

– Мне пятьдесят четыре года, – она усмехнулась, а я не нашла слов и просто стояла с открытым ртом. – Дай угадаю, ты сейчас рот открыла от удивления?

– Эмм…. Ну да, – я смотрела на неё и не верила. Седые волосы, едва достающие до лопаток, сухое истощённое тело, испещрённое морщинами, впалые глаза с мутными зрачками. Это не могло быть правдой! Даже в сто-сто пятьдесят лет ирисийцы выглядели моложе!

– Я пророк и вижу грядущее. За это приходится расплачиваться. Каждый из нас платит свою цену за силу, которой обладает. Будущее открывается мне, даже если я не хочу этого, но я отдаю слишком много энергии за этот дар. Я чувствую тебя и твою силу, но не могу понять, что ты такое. Ты ведь не Страж?

– Хотела бы я сама знать, кто я. Не так давно я была Стражем, а теперь не знаю… теперь я просто Оливия.

– Ты была Стражем? – Модена подскочила ко мне с ножом, явно намереваясь перерезать мне горло. – Хонейда, ты обманула меня!

– Сядь, Модена! Она нужна нам всем! – старушка даже не пошевелилась, но в её голосе было столько силы, что я поморщилась, а Модена послушно опустилась на землю, выронив нож.

– Давай я расскажу тебе одну историю, Оливейя. Начнём с того, что меня зовут Хонейда. Я была рождена в пустыне, как и ты, но я была рождена в изгнании. Мы с матерью ютились в жалкой лачуге и трудились на почти бесплодных землях «Дома Сильвы». Когда начался мой первый переход, я увидела это место.

Дерево, окружённое волшебными мотыльками. Оно звало меня, манило, словно аннона. И когда я нашла к нему путь, древо открыло мне будущее. И это будущее – ты. Ты должна пробудить Сильву. Ты несёшь в себе перемены, разрушение и хаос, но твоя сила – то, что нужно этому умирающему миру.

– Я не понимаю… – я вспомнила рисунки Стивена, неужели и он в пятьдесят лет станет дряхлым стариком?

– Наш мир умирает. Радиация изменила нас, но мы не сможем спасти всю планету. Когда Ирис начал менять природу, делая её пригодной для жизни, он вмешался в естественный процесс очищения земли. Если ты разбудишь священное Древо, оно откроет тебе истину, даст силу, способную изменить мир. Но я вижу, что ты слишком слаба. Неужели я ошиблась?