Незабываемость (ЛП)

Ровный баланс.

Кончики моих пальцев скользят по всему разнообразию стеков, пока я не нахожу один с тонкой и полужёсткой ручкой, обтянутой кожей, со сложенным кожаным ремешком на конце. Он способен оставить след от быстрого удара, который не будет достаточно сильным, чтобы повредить или причинить вред ее красивой гладкой коже. Крепко сжав его в руках, я возвращаюсь к этой ослепительной женщине, все еще стоящей на коленях.

Держа стек, я провожу кожей по ее тонким плечам с достаточным давлением, чтобы подразнить ее. Когда я это делаю, ее кожа покрывается мурашками. Остановившись перед ней, я поддеваю кончиком стека ее подбородок и приподнимаю.

- Посмотри вверх, Мойра, - мгновенно меня успокаивает безмятежность ее взгляда. – Ты боишься? - спрашиваю, держа голос под контролем, не позволяя просочиться эмоциям.

- Нет, Сэр, - ее мелодичный голос накатывает на меня мягкой волной. Я чувствую его животворный напев, так же, как и слышу его. Насладившись звучанием ее голоса, я начинаю обдумывать ее ответ.

Она не боится.

Если это ее первый раз, так не должно быть. Тем не менее, она утверждает, что нет.

- Правило номер один - всегда полная и абсолютная честность. Это не подлежит обсуждению. Если ты солжешь мне, будешь наказана. Если это произойдет неоднократно, мы закончим. Скажи еще раз: ты боишься?

- Нет, Сэр. Я не боюсь, - ее губы изгибаются в улыбке. - Я боялась, Сэр. Я почти отказалась от идеи приезжать сюда, в этот клуб или подниматься вверх по лестнице, но теперь, когда я... здесь, с Вами... мне не страшно.

- Ты меня не знаешь.

Ее взгляд не отрывается от моего.

- Нет, но я Вам доверяю. Вы можете понять меня неправильно, - она быстро оглядывает комнату, прежде чем её взгляд возвращается ко мне. - Все это может быть неправильным. Возможно, я ошибаюсь, желая оставаться здесь, желая быть с вами. Однако ответ на Ваш вопрос по-прежнему отрицательный, Сэр, я не боюсь.

Ее соски упираются в кружево.

- Как ты себя чувствуешь?

- Я возбуждена, взволнована и... - ее щеки вспыхивают розовым.

- Поговори со мной, красотка. Мне нужно слышать твой голос.

- Что насчет моих криков?

- Что? – переспрашиваю я, отступая на полшага.

Глава 15

Марджи

- Мои крики, Сэр.

Господин Сантана протягивает мне руку, показывая, чтобы я поднялась.

- Пойдем со мной, Мойра.

Пойти с ним.

Куда?

Я не спрашиваю. Я вбираю его образ. Сегодня он в сером костюме, а галстук соответствует цвету маски, которую он мне прислал. Он высокий мужчина, такой же высокий, как я и помнила. Хотя не могу рассмотреть его лицо полностью, я вижу сильный точеный подбородок, высокие скулы и твердые губы.

Я подношу свою ладонь к его руке и удивляюсь, как она насколько идеально подходит ему. Его твёрдая поддержка помогает мне встать. За то короткое время, что я простояла на коленях, мои ступни начало покалывать. Перенеся на них вес, я теряю равновесия и подаюсь в его сторону.

Одним быстрым движением он склоняется ко мне, обнимая за спину, подхватывая под колени, и без усилий поднимает меня на руки. Этот жест странно обнадеживает, пока я таю, прижавшись к его широкий груди. Его грудная клетка вздымается, когда его нос приближается к моим волосам. Как будто он вбирает в себя мой запах.

Это странно и горячо, потому что его насыщенный одеколон наполняет все мои чувства.

Господин Сантана опускает меня на край гигантской кровати и помогает лечь на мягкое покрывало. Его палец касается моих губ.

- Честность работает в обоих направлениях, Мойра. Не знаю, почему ты упомянула крики, но ты сказала об этом. Если ты спрашиваешь, нуждаюсь ли я в них... - он не ждет ответа. - В конечном итоге, да. Однако рискну предположить, что то, чего хочу я, не то, о чем думаешь ты.

А о чем я думаю?

Я устремляю взгляд на Андреевский крест. С того места, где лежу, я могу видеть только верхушку, но я знаю, что это такое, и для чего он используется.

По одному такому установлено в каждом домике доктора Кайзер. Я транскрибировала записи, в которых Дом описывал подобную сцену. Во многих случаях для него это похоже на ритуал - связывать свою жену, своего сабмиссива, зная, что он причинит ей боль, в то время как сабмиссив охотно принимает свою судьбу. Рассказы женщин отличаются, но только с точки зрения перспективы. Они говорят об очищающем эффекте, который приходит с тростью или кнутом, и что давление мира больше не имеет значения, поскольку единственное, о чем они могут думать, - это обжигающая боль. Они описывают этот опыт с положительной стороны, но, оказавшись в стенах «Кружева и кожи», очевидно, что понятие правильного и неправильного больше не применимо к действительности, или же эти слова приобретают совсем иной смысл.

- Мойра, посмотри на меня.

Я выполняю приказ и тут же теряюсь в его тёмном взгляде, интенсивности и реальности.

- Расскажи, почему ты упомянула крики, - требует он, но его резкий тон, который звучал ранее, чуть смягчился.

- Дороти, - честно отвечаю я.

Он хмурит брови.

- Дороти? Что за хрень?

Я киваю.

- Она сказала, что эта комната звукоизолирована, и люди не смогут услышать моих криков.

На губах господина Сантаны появляются микровыражение или подергивание, которые я не могу определить. И я продолжаю:

- Она сказала, что есть кнопка вызова, если я захочу уйти, - я поднимаю голову, пытаясь осмотреться. - Я не знаю, где она. Думаю, я была слишком ошеломлена, когда вошла сюда.

Костяшки его пальцев ласково скользят по моей щеке.

- Мойра, ты хочешь быть здесь, со мной?

- Да, Сэр. Вы все, о чем я могла думать на протяжении всей недели. Клянусь, я даже оказалась близка к потере работы.

Его скулы приподнимаются, когда он улыбается.

- Я тоже думал о тебе. Комната звукоизолирована. Это факт. Я с удовольствием покажу тебе, где находится кнопка вызова. Я не буду тебе лгать. Однажды я хочу услышать твой крик, но не от боли. Хорошо обученная саба не кричит, испытывая боль. Использование голоса для выражения своих ощущений – это добровольный акт. Ты можешь это контролировать. Хорошо обученная саба будет хранить молчание, если не получит иных указаний.

Я смотрю вверх, слыша не только его слова, но и заботу, с которой он их произносит. Он говорит о том, что причинит мне боль, и о том, чтобы я не кричала, и все же я не боюсь. Он заставляет звучать эти слова так, будто говорит о цели, которую нужно достичь.

Когда я не реагирую вслух, господин Сантана качает головой, и его взгляд опускается на мою грудь и ниже.

- Основываясь на том, как ты опустилась на колени, я подумал, возможно, прошлый раз не был твоим первым опытом.

- С этим? - спрашиваю я, уточняя. - Все, что касается происходящего здесь, является моим первым опытом. Если Вы спрашиваете, девственница ли я, то нет.

Господин Сантана усмехается.

- Как и я. Я не спрашивал конкретно об этом, но теперь, когда мы с этим разобрались...

Я чувствую жар на своих щеках.

- Я и не думала, что Вы могли быть.

- Но у тебя есть какое-то представление обо всём этом, - он окидывает взглядом комнату.

Я не хочу упоминать свою работу.

- Я читала и слушала разные материалы. Полагаю, я хотела, чтобы Вы думали, будто я знаю, что делаю, чтобы Вы были настоящим со мной.

- А ты знаешь, что делаешь?

Я качаю головой.

- Нет, Сэр, но я хочу научиться.

Его взгляд скользит по моему телу, с моего лица к моим высоким шпилькам, каждый дюйм, охваченный его вниманием, обдает жаром мою кожу, будто пламя внутри его темных зрачков усиливается и превращается в бушующий лесной пожар.

- Ты выглядишь потрясающе в подарке, который я тебе послал.

Его похвала наполняет меня теплотой.

- Подтянись вверх к спинке кровати. Я покажу тебе, где находится кнопка вызова.

Делая, как он говорит, я двигаюсь вверх по кровати, пока моя голова не оказывается на подушке.