За нами Москва.

Бозжанов хитро улыбнулся и налил полный стакан, а бутылку поставил рядом с ним.

Кирсанов отмеривал расстояние на карте, чертил множество треугольников, то транспортиром, то целлулоидным кругом измерял углы, записывал данные на полях карты, снова измерял, снова рассчитывал, проверяя свои записи, — он решал множество тригонометрических задач.

Я, как и час назад Бозжанов, с нескрываемым любопытством следил, как сосредоточенно и аккуратно работал капитан. Без ложной скромности скажу, что я, неплохой чертежник и артиллерист, Кирсанову завидовал: он работал вдумчиво и красиво.

Вдруг раздался зуммер полевого телефона. Я поднял трубку.

— Товарищ Момыш-улы?

— Слушаю вас, товарищ генерал.

— Как у вас там, с «Марией Ивановной» все улажено? Как со связью?

— Готово, товарищ генерал...

— Летуны сообщили, что на станции скопление войск, — видимо, это его второй эшелон по Капрову стукнуть собирается, дайте туда для начала два залпа.

Кирсанов, быстро проверив свои расчеты, взял трубку другого телефона.

— Огневая, цель номер... угломер... уровень... прицел... пока пристрелочный. Готовность доложить!

Затем он подошел к радиостанции, надел наушники и, держа в руке микрофон, начал:

— «Буря», я «Молния». Прием!.. Цель номер... Пристрелочные. Прием!.. Хорошо... Следите... Доложите... Я на приеме.

Отдав наушники и микрофон радисту, он сел на табурет и спросил телефониста:

— Огневая готова?

— Цель номер... угломер... уровень... прицел... готово! — повторил доклад огневой телефонист.

— Огонь! — приказал Кирсанов.

— Огонь! — повторил телефонист.

— Выстрел!

— Вправо ноль-ноль... ближе... — сказал радист. Кирсанов быстро произвел корректуру своих расчетов и, обращаясь к телефонисту, сказал:

— Левее ноль-ноль... уровень... прицел... Телефонист повторил команду капитана в микрофон.

— Готово!

— Огонь!

— Выстрел!

— В цель! — радостно кричит радист.

— Веер! — командует Кирсанов.

— Веер! — передает телефонист...

— Два залпа, дивизионом, огонь!

До нас доносятся один за другим два раската грома.

— В цель! — передает радист доклад наблюдателя.

— Огонь! — повторяет Кирсанов. Опять раздаются два громовых залпа.

— В цель! — говорит радист.

— Товарищ капитан, ведь генерал приказал два залпа, а вы четыре дали, — взволнованно говорю я.

— Да, малость ошибку дал, — отвечает Кирсанов и, как бы обозлившись на себя, орет телефонисту: — Стой! Цель номер... Записать установки! — Тот передает эту команду на огневую.

— Знаешь что, — виновато обращается ко мне Сергей Иванович, — если генерал сам не догадается, ты не говори ему, что дали четыре залпа. Он же приказал мне экономить...

— Как говорится, товарищ капитан, «кашу маслом не испортишь»: раз в цель, значит, на головы фашистов...

— Ай да молодец ты! — вскакивает он и со всей силой хлопает меня по плечу. Я чуть не приземлился, а он хохочет. — С тобой, я вижу, можно работать... Как тебя зовут-то? Что-то я не запомнил.

— Это неважно, товарищ капитан.

— Нет, ты мне скажи. Я же тебе сказал.

— Ба-ур-джан, — произнес я по слогам.

Капитан повторил мое имя и хлопнул меня по другому плечу. И опять я чуть не присел от его сильного удара.

Меня вызвал к телефону генерал и сказал:

— Летуны сообщают: «Мария Ивановна» удачно угодила по немчуре и наделала там переполоха. Пока не успели опомниться, повторите еще разик.

Пока я разговаривал с генералом, капитан, подобно провинившемуся шалуну, подмигивал мне, как бы напоминая о своей просьбе умолчать о тех двух залпах, данных в артиллерийском азарте.

Я передал ему приказание генерала. Он, серьезно задумавшись, сказал:

— А как же быть с теми двумя залпами, что мы дали без приказа генерала?

— Ничего, товарищ капитан, раз такое удачное попадание, уж не будем экономить немцев. Приказано повторить — надо повторить.

— А что, если генерал записывает все залпы? — спросил он с тревогой.

— Ну что же, тогда признаемся, что вместо двух дали четыре.

— Огонь! — скомандовал он.

— В цель! — доложил радист…

От генерала не было звонка в течение полутора часов... В ожидании звонка мы с капитаном просидели все это время в напряженном молчании. Вдруг раздался долгожданный зуммер. Телефонист протянул мне трубку. На сей раз генерал говорил, что Елин оставил Ядрово, а из Возмища вытягивается колонна, и приказал дать по обоим этим пунктам по два залпа дивизионом.

Опять расчеты, команды, доклады, пристрелки, как это было по станции, и наконец повелительное: «Огонь!»

Радист растерянно хлопает глазами и робко произносит: «Недолет».

Капитан вскакивает с места и с яростью обрушивается на радиста:

— Что-о-о? Что ты сказал?

Бедный юноша виновато пятится назад. Резко повернувшись к телефонисту, капитан вырывает у него трубку и кричит во все горло:

— Огневая!... Немедленно старшего на огневой!

Услышав голос старшего офицера, он багровеет, большие черные глаза наливаются кровью, он выпаливает:

— Почему недолет?.. Доложить установки!.. И какой только дурак выпустил тебя из артиллерийского училища?.. Уровень-то не тот. Ты еще оправдываешься?.. Эх, жаль, что ты не при мне... — а сам вцепился рукой в гущу своих курчавых волос. Мне казалось, что он вот-вот вырвет их вместе с кожей. Я подумал: «Этот человек в гневе может растерзать льва».

— Подойдя к нему, я сказал:

— Товарищ капитан, когда же будет огонь? Как бы опомнившись, он сочно выразился и продолжал в микрофон:

— Поправьте уровень! Огонь! — И, швырнув трубку, которую успел на лету поймать телефонист, он сел на табурет, обеими руками вцепился в свои волосы и в лихорадке все еще неугасшего гнева процедил сквозь стиснутые зубы: — Из-за таких вот недоучек сотни снарядов в белый свет пустишь... Э-э-эх! — стукнул он своим кулаком по столу! — Я тебе еще покажу!

Мне казалось, что он вот-вот разрыдается.

— В цель! — бодро крикнул радист.

— Что-о?! — недоуменно поворачивается капитан к радисту.

— В цель, товарищ капитан! — повторил радист.

— Огонь! Огонь! Огонь! Загрохотал залп за залпом.

Капитан, словно дирижер, отбивает кулаком по столу, захваченный ритмом залпов.

— В цель! В цель! В цель! — слышен голос радиста.

— Передать на огневую: трижды подлецы, трижды молодцы! Стой! Записать установки!

Весь обмякший, капитан грузным мешком опустился на табурет.

— Ну, что вы, товарищ капитан, стоит ли так сильно переживать один неудачный залп? — пытался я успокоить его...

Последующие залпы дивизиона по заявкам генерала прошли сравнительно удачно, без всяких стычек между капитаном и огневой.

...Небо затянула густая мгла. Хлопьями повалил снег... Позвонил Марков.

— Иван Васильевич поехал к Шехтману, — спокойно сказал он, — приказал ждать его сигналов. Пусть Кирсанов готовит расчеты по Строкову и Быкам. Немец свои усилия переносит туда. Хозяин хотел еще помочь ястребами, но, вы сами видите, как пухом сверху сыплется. Ах, какая досада!..

Мы ждали сигнала. Кирсанов потребовал поздний обед. Обедал он очень аппетитно и, насаживая на вилку кусок за куском мясо, со спокойной улыбкой рассказывал анекдоты с грубоватым украинским юмором. Бозжанов несколько раз выходил и возвращался с какой-нибудь едой.

Я смотрел на этих двух необыкновенных наших людей: один наслаждался едой и балагурил, а другой наслаждался тем, что обслуживал, и, видно, как заботливая мать, радовался, что «ее Сережа сегодня весел и хорошо поел».

Позвонил Марков. Приказал дать огонь по Строкову, по Быкам...