Стерлитамакская быль

В июне 1918-го, в Стерлитамак ворвался хорошо вооружённый отряд, состоявший из бойцов Чешского легиона и разношёрстного воинства Комуча. Все члены Стерлитамакского ревкома, включая моего прадеда, не сбежали из города, но остались с народом. Все они были схвачены и после пыток расстреляны на 5-й версте Уфимского тракта (ныне там городской мемориальный сквер «Пятая верста»).

Стерлитамакская трагедия 1918 года, которая очень сильно ударила по моей семье, вошла в анналы отечественной истории как одна из самых мрачных страниц истории гражданской войны. В результате бандитского террора в Стерлитамаке и окрестностях были замучены, расстреляны и изувечены несколько тысяч человек. Значение этих событий для нашего города ещё ждёт полного осмысления. Подробное повествование – в ранее опубликованной мной книге «Стерлитамакская трагедия».

После установления советской власти, в доме на ул. Пушкина 117 жили моя прабабушка, бабушка, в нём родился мой отец. В этом славном доме прошли первые 17 лет моей жизни, некоторое время в нём пожил и мой сын. Дом простоял без капремонта почти целый век, выдержал несколько сильных разливов Ашкадара. Был разобран новыми хозяевами.

Бабушка Антонина

В 1920-е голодные годы (карточную систему отменили только в 1935 году) уцелевшие жители Стерлитамака старались просто выжить. Опустошительный голод 1921-23 годов, эпидемии, разруха обрушились на город, который и без того сильно пострадал в гражданскую войну. Точных цифр нет, но можно смело утверждать, что от эпидемий, голода и холода погибло больше горожан, чем от прямых военных действий и связанных с ними казней в гражданскую войну.

Моя бабушка, Антонина Александровна Ивлева (1906-1941+), была красивой, светловолосой, с голубыми глазами, мягкими чертами лица. Хрупкая, интеллигентная, очень любившая поэзию женщина, Антонина умела быть настойчивой в достижении поставленных целей и была авторитетным специалистом в своей области. Обладала прекрасной памятью. Прослушав один раз песню, потом на память записывала слова, без единой ошибки.

Выбрала профессию агронома. Это было исполнено смысла: в период всеобщей разрухи правильное земледелие стало стержнем возрождения нормальной, цивилизованной жизни, (не случайно слово «культура» происходит от латинского глагола «культивировать» т. е. обрабатывать землю).

Антонина Ивлева работала главным специалистом в Стерлитамакском РАЙЗО (районный земельный отдел), вела курсы подготовки председателей и специалистов колхозов и совхозов Стерлитамакского района.

Оставшись одна, тяжело переживала измену мужа, бросившего семью, воспитывала двоих сыновей. Младший сын, Анатолий, умер в возрасте 7 месяцев.

В общественно-политической жизни страны тогда творилось безумие. В 1930-е годы «врагов народа» в Стерлитамаке и кантоне-районе особенно много было среди работников сельского хозяйства. Каждый день находили и разоблачали очередных «шпионов и вредителей».

26 ноября 1937 года первый секретарь башкирского обкома ВКП(б) А. Т. Заликин отправил докладную записку И. В. Сталину, А. А. Жданову, А. А. Андрееву, М. Ф. Шкирятову, Г. М. Маленкову, В. М. Молотову о ходе ра-зоблачения “врагов народа” в Башкирии. Он сообщил, что разоблачено, исключено из партии, а органами НКВД арестовано 248 человек из партийного, советского и хозяйственного руководящего состава: исключены из партии, сняты с работы 33 директора МТС, 25 заведующих райземотделами. Арестованы и отданы под суд 15 ветврачей, 26 старших агрономов МТС и РЗО, 10 агрономов-семеноводов, 17 старших механиков МТС, 5 старших бухгалтеров МТС.

Ни один факт, приведенный в докладной записке первого секретаря обкома ВКП(б) Заликина, как выяснилось в ходе проверок правоохранительными органами в 1950 – 60-х годах, не подтвердился. Все “враги народа”, фамилии которых были названы в докладной, позднее были реабилитированы.

Эта нервозная обстановка изматывала слабое от рождения сердце Антонины. Она страшно переживала известие об аресте и расстреле В. К. Блюхера, ведь его она знала лично. Нападение Германии на СССР было последней каплей. С началом войны в городе постепенно начался голод. Ослабленный туберкулёзом и бессонными ночами организм не выдержал. Измученное, слабое сердце бедной женщины остановилось. 30 сентября 1941 года Антонина Ивлева отошла в мiр иной. Хоронили её всей улицей, дорогу устлали живыми цветами.

Чтобы выжить в голодные военные годы, бабушка Любовь Александровна Ивлева, оставшаяся с одиннадцатилетним внуком на руках, продала переднюю половину дома. Участок разделили. Наша половина дома представляла собой часть горницы, два окна на юг, одно на запад. Прорубили второй вход со двора с крохотными сенями, сложили небольшую русскую печь.

Родовой дом на улице Садовая (Соборная)

Этот дом для меня был вторым по значению в моём детстве. В нём в мою бытность проживала самая старая представительница моей расширенной семьи – прабабушка Мария Николаевна Лаврентьева (1886 – 1966+), с младшим сыном Алексеем Ивановичем Лаврентьевым и его семьёй, а в задней половине дома – средняя дочь Марии Николаевны, моя бабушка по материнской линии, Алевтина Ивановна Родионова (урождённая Лаврентьева), с мужем.

Этот дом во многом был схож с домом на улице Пушкина, но и заметно отличался от него. Прежде всего, он был больше, добротнее, представительнее. По прямой расстояние между домами составляло всего 160 м.

Место расположения на ул. Садовой было выигрышным, удачным во многих отношениях.

Если дом на ул. Пушкина стоял в пределах широкой ашкадарской поймы и часто подтоплялся во время наводнений, то дом на ул. Садовой – на коренном левом берегу реки, на возвышении, вода сюда доходила очень редко. Дом стоит до сих пор, правда отделан и перестроен новыми хозяевами до неузнаваемости.

Учитывая то, что именно в этой части города пересекались старинный Оренбургский тракт и восточный, «парадный» вход в город со стороны реки, место это было обжито с момента основания «Стерлитамацской крепости». В бабушкином огороде мы находили довольно много медных монет, датированных годом основания русского Стерлитамака и позже, большинство в идеальном состоянии, очевидно они не успели побывать в обращении, а также пушечные ядра, пули и другие артефакты, проливающие свет на древнюю историю города. Попадались и человеческие косточки.

Построен этот дом был также после Большого стерлитамакского пожара, в 1909 году, моим прапрадедом Николаем Михайловым. Низовые пожары случались довольно часто в степном городе Стерлитамаке. От пожаров все спасались у воды. В 1909-м Михайловы не только спаслись сами, но и успели вытащить самые ценные вещи, в первую очередь самовар, иконы, книги. Даже огромный платяной шкаф дотащили до берега реки. В нём сложили пожитки, подальше от глаз мародёров и некоторое время ночевали сами.

Николай Михайлов служил приказчиком, место его работы находилось в двухэтажном доме Баязитова, что сейчас на краю сквера у кинотеатра «Салават». После пожара его работодатель помог деньгами на строительство нового дома. Это было характерно для старого, патриархального Стерлитамака: богатые люди не бесились с жиру, а делились с теми, кто на них работал, занимались благотворительностью, вкладывали деньги в развитие родного города.

До этого Михайловы жили также на ул. Набережной (Пушкина), в большом доме на полпути между нашими двумя родовыми домами (в нём родилась моя бабушка Алевтина). Во время гражданской войны прабабушка Мария дом на ул. Набережной (Пушкина) продала, причём очень неудачно, ибо деньги (во основном «керенки») буквально на следующий день превратились в фантики, моя мама потом в них играла. Такое было время.

У меня в архиве хранится любопытный документ: «духовное завещание», которое оставила моя прапрабабушка Наталья Васильевна Михайлова. Духовными такие документы назывались потому, что текст начинался со слов: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа…». Для верующих людей эти слова были самой надёжной клятвой. Завещание было составлено стерлитамакским нотариусом Адамом Адамовичем Милюшем 16 мая 1919 года. Адрес дома был указан на «улице Соборной». С 5 апреля по 25 мая 1919 года город занимали колчаковцы. В отличие от печально прославившегося Комуча, в компании с чехами, колчаковцы восстанавливали в занятых районах законность и порядок. Поэтому моя прапрабабушка, Наталья Михайлова, сочла этот момент наиболее благоприятным, чтобы распорядиться нашим родовым домом, отписав его дочери. Решение было правильным, завещание при советской власти никогда не было оспорено или поставлено под сомнение.